Норват недоверчиво покосился на Пенни. Прежде он никогда не замечал в ней искреннего сожаления. Его бывшая супруга-ураган стала слабой? Больше не могла переть напролом, как поступала всегда?

Майкл расстроенно закусил губу, бегло осмысливая план дальнейших действий.

– Хорошо, я тебя понял. Где ее отыскать?

– Елена сама нашла меня. Не знаю, где она сейчас. – Пенни прильнула к Майклу и жалобно уткнулась лицом в ворот его расстегнутой на две пуговицы рубашки.

– Тогда, – он ободряюще потрепал Пенни по плечу. – есть еще один вариант. Не такой приятный, но более безболезненный. – тихим скрипучим голосом говорил Майкл, словно успокаивал ее. – По крайней мере, для тебя он не будет ощутим.

– Какой? – спросила Пенни, с надеждой заглянув в его глаза.

– Пока нет смысла его разглашать. Я должен быть к этому готов. Когда буду готов, ты обо всем узнаешь. А пока есть другие дела, которые необходимо уладить. Завтра все и начнется. – Норват разочарован. Теперь ему придется все решать самому. Но все не так безнадежно, как кажется. Майкл лелеял еще один план. Беспроигрышный! Последний, которым мог воспользоваться только в крайнем случае, поскольку тот план надорвет все его окружение. Но иного выхода нет. Норвата загнали в тупик. – Вот тебе и чёрная полоса.

Позвонив сыну, как только вернулся домой, Норват ещё раз убедил его в том, что тот намеревался провернуть.

– Ничего не бойся, – успокаивал его Майкл. – я решу все проблемы, вас они не затронут!

– А что же скажет мама?

«Ну да, – Майкл скривился. – с Диланой точно придется попотеть… Настырная, хоть что делай!»

– Нужно все рассказать, тогда она поймёт, почему ты так поступил, Дилаш. Завтра не возвращайся домой, послушай моего совета. А потом я все улажу. Как там дети?

– Спят, довольны тем, что подарил им дедушка!

– Ты говорил с Лидией насчёт семейной поездки?

– Ей неловко, она сказала, не стоит тратить столько денег!

– Вообще то, вы все мне не чужие, а Майк – мой родной внук! Если я не буду стараться для вас, для кого мне жить? На кого же тогда тратить деньги? На себя, что ли? Этот вопрос поднимается в последний раз, передай Лидии, что она член нашей большой, – Норват тяжело вздохнул. – и соври, что дружной семьи. Я, как помогал Лидии и детям, так и буду помогать, пока существую. Все, что нужно, не стесняйтесь, говорите, сделаю! Кстати, может вам съезжаться пора бы?

Дилан на некоторое время замолчал. Для него данная тема такая же болезненная. А, главное, бесконечно затянувшаяся.

– Ты ведь знаешь причину, почему Лидия не хочет этого…

Норват сверкнул глазами. «Еще один червяк маячит перед глазами. Точно черная полоса! Не дают пожить спокойно. И как у моего отца только получалось жить и ни о чем не волноваться???»

– Снова лезет? Я поговорю с ним. Надеюсь, достучусь до его мозгов без применения насилия. Ладно, мой большой привет всем! Скоро приеду, чтобы обсудить детали поездки. До скорого, Дилаш, и не переживай по пустякам! Лучше обними Лидию и скажи еще раз, что любишь ее! – Майкл с улыбкой окончил разговор и уставился в потолок, думая о своем маленьком внуке.

В шесть часов утра ранняя пташка Дилана моталась по дому, выряженная при «полном параде» и готовая к празднику, с нетерпением ожидала гостей. Церемония была назначена на полдень, но Ди постановила, что в такой день необходимо успеть все переделать еще раз десять или двадцать, даже все то, что с первого взгляда казалось идеально завершенным.

Не спав всю ночь и обдумывая вчерашний разговор с Майклом и предстоящую свадьбу сына, Дилана вовсе не чувствовала усталости. Напротив, скандал с мужем, а также еще один весомый аргумент – отсутствие Дилаши до сих пор действовало на Ди, словно чашка горячего кофе, густого, ароматного и тягучего, но неловко оброненного на ноги.

Телефон Дилаши с вечера отключен. Ди, не представляя, где искать сына, надеялась, что тот решил устроить мальчишник с друзьями, поэтому и не вернулся ночевать. Но шестое чувство неугомонно твердило – стоило бы уже начинать волноваться!

Обзвонив и поторопив прислугу, которая сегодня должна была обслуживать приглашенных гостей, Дилана принялась перелистывать списки дел, которые готовила специально, чтобы ничего не упустить.

– Свадьба – дело непростое. – говорила Ди сама с собой, тщательно перечитывая свои же каракули. – Казалось бы, что может быть проще? Расписались, и все. Ан нет! Вдруг, что забудется, какая-то мелочь, которая впоследствии скажется на общем впечатлении о нас… – она помотала головой и продолжила бурчать под нос. – А мы не имеем право сесть в лужу. Нам, Норватам, это по статусу не положено.

Перечитав все пункты по нескольку раз, Ди с чувством выполненного долга подошла к окну. Не зная, чем занять свои руки до полудня, она решила в который раз прибраться в гостиной, сложить все книги и фотоальбомы и спрятать их подальше от посторонних глаз. Придирчивый взгляд ее упал на маленький фотоальбом с морской раковиной, аккуратно и довольно качественно приклеенной к обложке двадцать лет назад. Дилана взяла его в руки и, присев на диван, открыла.

Это был ее свадебный альбом, маленький и тонкий; фотографий в нем было совсем немного, поскольку их с Майклом торжество проходило без кого бы то ни было. Только они и океан, как единственный свидетель их клятв верности друг другу. Дилана зачарованно просмотрела все фотографии по нескольку раз, вспоминая подробности жаркого медового месяца. С минорным видом достала одну из них. Ту, что любила больше всех остальных: на фото Майкл безмятежно обнимал Ди за талию, кусая белоснежный тропический цветок, закрепленный в ее кудрях, обдуваемых бризом. Муж Диланы выглядел фартовым и до беспредела шкодным. Майкла не слишком устраивал тот ракурс, который сохранил его, как говорил, чересчур безответственное выражение лица, поскольку подобного рода поведение казалось для серьезного Майкла Норвата глупым и противоестественным. Однако, Норват всего на миг отвлёкся, а фотограф удачно запечатлел этот миг на пленку.

По щеке Диланы пробежала предательски горькая слеза.

– Как же мы могли так отдалиться друг от друга, Майкл? – спросила Дилана фотографию. – Что же стало с нами? С теми нами, которые не могли прожить и дня друг без друга? А теперь три года тишины, неумолимой, угнетающей тишины. Если бы ты сейчас меня слышал, если бы понял, почему я так поступаю. – она бережно сложила фотографию обратно в альбом и, резким хлопком закрыв его, отложила в сторону, чтобы поскорее успокоиться и не испортить макияж.

По прошествии нескольких часов, ближе к обеду, начали понемногу съезжаться гости. Дилана с замиранием сердца следила за каждым из окна гостиной в надежде, что Дилаша появится с минуты на минуту, и ее волнения окажутся напрасными.

Когда раздался первый звонок в дверь, Ди, поправив свой парадный костюм, пошла встречать гостей.

– Госпожа Космарос, вы сегодня превосходны! – приветливая Дилана отвесила поклон главной гостье, матери Натальи. Та стояла на пороге с такой кислой и недовольной «миной», что перекосило даже саму Дилану, которой было и так не до весёлого расположения сейчас. – Проходите, будьте любезны!

– Ну что ты, душка! – госпожа Космарос, краем глаза рассматривая облик Диланы, вошла в коридор. – Сегодня я даже не старалась хорошо выглядеть. Надела то, что попалось под руку, и вперед сюда! У нас не было достаточно времени, чтобы подготовиться, как следовало бы. Не понимаю, к чему такая спешка? – она подошла к зеркалу и поправила свою упругую прическу, намертво забетонированную лаком для волос. – Моя Наталия ничего не рассказывала, может, ты знаешь, почему они поторопились?

– Насколько мне известно, они просто не хотели тянуть. – Ди в неловкости выкручивала себе пальцы, катая их, будто вращала куб, придумывая на ходу небывалые, но более-менее правдоподобные истории. – Они с Дилашей долго к этому стремились. А потом молодым вдруг пришло в голову, что они хотят стать супругами. Думаю, в этом дело! И все же, вы великолепны! Наталья как себя чувствует? Она, наверняка, очень волнуется. Все хорошо?