«Она же решит, что я просто трус.» - метнулась вдруг мысль. – «Это провокация, Роберт, не поддавайся.» - Сказал он сам себе, оборачиваясь и делая шаги вниз по лестнице. Внизу лестницы он встал, с недовольной миной скрестил руки на груди и оперся о стену.
«Ага, а если я приду, решит, что я слабовольный кретин.»
Роберт вздохнул и отругал сам себя.
«Чего же ты хочешь сам? На самом деле?» - задало сознание конкретный вопрос. Он знал.
Желание прокатилось по паху горячей волной, в голове зашумело, ведьмак чертыхнулся и закрыл глаза.
- Что ж, значит, слабовольный кретин, - сказал он вслух негромко и шагнул в сторону двери, занеся руку. Так некстати подвернулись эти странные узоры на двери…
… в комнате было тихо и сумрачно, пахло травами, а свет давала только одиноко стоящая на тумбочке свеча. Феаинне стояла у окна, спиной к нему. Ведьмак заметил, что рама приоткрыта - сковозняк ходил по полу - а магичка смотрит куда-то вдаль. Некоторое время он изучал ее силуэт, отмечая, что ничего не изменилось в нем – он все также был очарован ею, все также сходил с ума, стоило ему увидеть ее. Он поймал себя на мысли, что в итоге рад, что спас ее. Думая о чудесном спасении, он немного успокоился. В конце концов, некрасиво как-то, вламываться и…
- И что надумал? – прервала его мысли чародейка, оборачиваясь. Ее волосы, скрытые раньше плащом и капюшоном, спадали до пояса, струились, словно лучи солнца в рассвет, темно-зеленая туника и узкие обтягивающие штаны заставляли прослеживать взглядом контуры фигуры, не давя возможности отвести взгляд.
- Ты о чем? – он сглотнул, ощущая, что успокоиться тут не получится хоть зарежь себя своим же мечом – впрочем, этот-то вариант был тем, чего он сейчас хотел, если…
Его зрачки расширились от плохо скрываемых эмоций, губы пересохли, но он не смел шевельнуться, просто стоял и смотрел на нее. Знал, что она читает его как книгу, да что там – язык тела говорил больше слов.
- Ты пришел, - констатировала она факт, медленно подходя и прищуриваясь. – А хотел сбежать. Почему? – ее узкая ладонь коснулась его щеки, Роберта тряхнуло. Хотелось закрыть глаза и представить, что все это – прекрасный сон, ведь сны, хоть им и свойственно кончаться, не прощаются и не посылают тебя ко всем чертям…
- Я не могу сопротивляться тебе, - шепнул он, касаясь пальцами ее руки, проводя ими по кисти, запястью, задевая острый локоть и идя вверх к плечу, замирая. – Я ненавижу то, что ты делаешь со мной, - продолжал он, проводя пальцами по ее скуле и касаясь подбородка. – Ненавижу, что я верю тебе. Не могу не верить тебе. – Его лицо исказила гримаса муки. – Что, даже спустя все эти годы, спустя предательство и обман… - он коснулся ее губ, провел подушечками пальцев, едва касаясь и не отпуская ее взгляд. – … все то, что вывернуло меня наизнанку… - Он вздохнул, словно это могло помочь. - Я люблю тебя. Черт меня побери если знаю, за что.
Она не ответила, только протянула руку, поглаживая его по затылку. Он не выдержал, привлек к себе, стараясь не слишком сильно сдавливать в объятиях – не хотел причинять ей боли, а Фена вдруг подалась навстречу, прижалась к нему, поднимая голову – ее горячее дыхание обожгло горло, заставило мурашки бегать по шее - и порывисто ища его губы. Он не заставил себя упрашивать – нет смысла бороться с тем, чего так жаждешь. Дверь жалобно скрипнула, когда ведьмак приложился о нее спиной, но он, кажется, этого даже не заметил – был занят развязыванием шнуровки туники, в который раз проклиная «женские штучки», даже не замечая, что Феаинне уже успела справиться с заклепками его куртки.
«Столько лет прошло…» - думал ведьмак, оседая на пол и увлекая за собой чародейку. – «Ничего не изменилось во мне.»
Так и не успевая снять с себя одежду, они обошлись практическим минимумом и полом вместо кровати, ненасытные и горячие. Жар топил лед, уносил с собой осколки прошлого, заменяя настоящим моментом, стирая лишние вопросы, расставляя новые приоритеты, наполняя давно забытым чувством счастья, эйфории.
Ведьмак знал, что так не будет вечно, но был счастлив в этот миг, наполненный запахами трав, оседающий пылью на ладонях, которыми упирался в пол по обе стороны от лица чародейки, утопая в ее зеленых глазах, двигаясь в их общем ритме, словно и не было этих лет… Он старался для нее, хотел, чтобы она тоже была счастлива, хотя бы в эту ночь.
- Роб! – вскрикнула она, стискивая коленями его талию и прижимая к себе.
Ночь вспыхнула в их глазах звездным огнем. Ведьмак крепко обнял чародейку, горячо дыша ей в шею, переводя дыхание и не желая отпускать ее. Никогда.
- Варвар, - шепнула она нежно, гладя его по голове кончиками пальцев. Ему нравились такие прикосновения, и она знала это, пользовалась.
- Уж какой есть, - он поднял лицо, глядя в глаза чародейке, - другого не будет, - он усмехнулся и куснул ее за кончик острого уха.
- Вот уж точно, подарочек, - рассмеялась чародейка, обнимая его.
За окном бушевала вьюга. Порывы северного ветра стучались в рамы, задувая в приоткрытое окно. Ветер прошелся по ним, заставляя мурашки бегать по коже.
- Все-таки, - чародейка вздрогнула, поежилась, - постель выглядит заманчивее.
- И надо закрыть окно, - согласился ведьмак, храня на лице улыбку.
Феаинне смотрела на него и улыбалась в ответ. Он засмотрелся на нее, в который раз поражаясь ее красоте, пока потоки холодного воздуха, окончательно разгулявшиеся из открывшегося под порывами ветра окна, не согнали их с пола. Впрочем, окно было надежно закрыто, а постель оказалась куда мягче деревянного пола. На Скеллиге обрушилась метель, но в комнате было тепло и уютно.
Ведьмак закрыл глаза, улыбаясь – он запоминал этот момент, впитывал ощущения каждой клеточкой тела, каждым жестом и движением, отдавая и принимая, пока на востоке не начало розоветь небо над горными пиками.
- Завтра, - зевнула чародейка, прижимаясь к нему под бок, Роберт обнял ее рукой, поглаживая плечо, - мы продолжим завтра.
«Завтра…» - подумал ведьмак, поворачивая голову и глядя в окно на утреннее небо.
«Это звучит слишком многообещающе…»
========== Часть 4 ==========
Утро после бури выдалось на удивление солнечным. Выпавший снег переливался на рассветных лучах яркими теплыми красками, а птицы, вопреки сезону, разрывали ледяные оковы острова своими незамысловатыми трелями.
Ведьмак открыл глаза и некоторое время глядел в потолок. Он заметил паутинку, сплетенную в углу комнаты, а затем и обитателя этой паутины, который, повиснув на нити, покачивался из стороны в сторону на легком сквозняке. В комнате было светло – лучи солнца проникали и сюда, наполняя ее теплым светом и ощущением уюта. Роберт повернул голову на бок, улыбнулся. Феаинне спала, уткнувшись носом в его плечо, ее пальцы касались его руки – он помнил, что ночью она прижалась к нему, обнимая за руку.
«Вот только не строй иллюзий, Роберт», - шикнул он сам на себя, в тщетной попытке самоубеждения. Он пытался, но не мог. Понимал, что, когда наступит момент расставания, его не кисло тряханет, но старался не думать об этом – важно то, что здесь и сейчас. Здесь и сейчас была теплая комната, погруженная в лучи утреннего света, была здесь и чародейка, во сне так мило обнимающая его руку, словно он и в самом деле был для нее важен…
Он вздохнул, непроизвольно пошевелившись, и разбудил тем самым девушку.
- Доброе утро, - сонно проговорила Фена, глядя на него слегка затуманенным взором.
- Доброе, - улыбнулся ей в ответ ведьмак, не выдержал, потянулся и поцеловал ее в лоб. Феаинне взглянула на него удивленно, но ничего не сказала.
…
После завтрака каждый отправился по своим делам – Роберту предстояло вернуть добытый вчера нож отцу пропавшего Ойре, а Феаинне отправилась по своим делам, о которых умолчала, впрочем, ведьмаку было, пожалуй, все равно – дела так дела.
Он нашел островитянина, имени которого даже не спросил ранее, в том же месте, где мужчина его перехватил. Это было на руку Роберту, и он без лишних церемоний рассказал, как обстояло дело, вручив добытый с тела паренька нож. Отец принял странный дар с отчаянием на лице, что в свою очередь странно повлияло на ведьмака – его сознание вдруг закрылось, перестало пропускать эмоции извне. С каменным лицом он принял кошель с деньгами, рассказал, где оставил тело на случай, если родные решат устроить погибшему достойное погребение, и, вскочив на коня, поехал обратно. У него не было эмоций на этот раз – или он заставил себя в это поверить. Чувствовал, что стоит огородиться от этого, ведь кто знает, что в конечном счете ждет их во время поисков Эйстена. Предчувствия были странными.
