Хватаюсь за резинку шорт и медленно стягиваю их, скинув к её ногам. Поцелуй чуть ниже пупка, ещё ниже. Ещё. А затем в пульсирующее и горячее место, что жаждет моего прикосновения.

Провожу языком, кусаю.

Она больше не может стоять на ногах, а я больше не могу терпеть этих мучений. Поэтому тут же выравниваюсь и хватаю её за бедра, усаживая на барный столик. Возвращаюсь к искусанным женским губам и улыбаюсь, ощущая её ладони на своём возбуждённом члене.

Секунда, и топик валяется где-то на полу кухни. Еще секунда, и она обхватывает мой член горячими ладошками, водя по нему. Размазывая смазку, что-то бормоча мне на ухо.

Подтягиваю её ближе к столу, от чего она теряет равновесие и наклоняется назад, оперевшись локтями о поверхность стола. Наблюдает за тем, как я аккуратно стягиваю её трусики, а затем запускает пальцы правой руки мне в волосы, прикрыв глаза.

Беру свой член в правую руку и подхожу к ней ближе, проведя концом по её возбужденной плоти. Горячей, влажной. Жаждущей меня.

Левая рука сама находит её грудь и жадно сжимает, как только я вхожу в неё. Медленно. Наслаждаясь каждым чёртовым моментом. Такая узкая. Такая…моя.

Блять.

Только моя.

Открыв глаза замираю, глядя на её нахмурившееся лицо.

Медленно, Уэльс. Аккуратно.

Дойдя до основания останавливаюсь на некоторое время, а затем выхожу, почувствовав отвратительную пустоту вокруг себя. В ней лучше, в ней комфортнее. В ней…

— Остин, — стонет она, как только я вхожу в неё третий раз, чуть быстрее.

Хочется больше.

Больше, блять.

Рычу сквозь зубы и начинаю ускорять темп, наслаждаясь тем, как прекрасно перекатывается её грудь при каждом моём заходе в неё. Пододвинувшись чуть ближе, она обхватывает руками мою шею и начинает покрывать её поцелуями, пока я старательно пытаюсь не кончить раньше неё.

Нащупываю большим пальцем её клитор и начинаю водить по кругу, ощущая, как она сжимается вокруг меня. Как поддаётся бёдрами мне навстречу и запрокидывает голову назад, облизывая припухшие губы.

Сильнее. Жёстче. До самого основания. Через ёбаную боль и стоны.

Схватившись рукой за край стола, я хватаю губами воздух, как только она кончает и сжимается вокруг меня, словно грёбаный удав. Ещё один толчок, в котором я нуждался, и взрыв, накрывший меня в ног до головы.

Тяжело дыша, Джейд покрывает поцелуями мой лоб и останавливается на виске, проведя по нему языком.

Блять.

Она так охуительна в сексе, что просто не верится…как…как она могла…

— Джейд, — выдыхаю я её в волосы, всё ещё находясь внутри неё, — я хочу кое о чём спросить.

— М? — вымученно.

— Ты…я был первым у тебя? — и почему этот блядский вопрос звучит так, будто я на это надеялся.

Она чуть отстраняется, и я вижу её лицо. Поджатые губы, а затем кивок.

Ты был у неё первым, Уэльс. Охуеть.

***

— Но как? Ведь Купер…ты же сама…и он…

— Потому что он не вошёл полностью. Не смог, хоть и пытался, — чувствуя ком в горле, проговариваю я. Слёзы сами по себе наполняют глаза, именно поэтому я отворачиваюсь от него, окунаясь в выворачивающие наружу воспоминания.

Я тысячу раз прокручивала в своей голове момент той ночи, но всегда пропускала деталь о том, что дело было не закончено. Благо, Купер тогда не догадался, а всё потому, что мой организм дал ему ложный знак, как и мне.

— То есть он…?

— Он не лишил меня девственности. В попытках сделать это, он всего лишь травмировал меня, от чего и решил, что галочка возле его очередного пунктика поставлена.

Я вижу на его лице еле заметное удивление, примерно такое же выражение лица было и у меня, когда от своего личного гинеколога я узнала, что моя невинность не тронута, а на вопрос, почему же тогда было так больно, она кратко ответила: «Потому что плёва растянулась, а не порвалась.»

И тогда хотелось задать ещё тысячу вопросов, но спрашивать подробнее значило выдать себя с головой. Поэтому мне на помощь, как и всегда, пришли учебники.

На лице Остина еле заметная улыбка, а влажные губы аккуратно касаются щеки. Того места, где остановилась слеза.

Надеюсь, я никогда не пожалею о том, что отдала её тебе, Остин Уэльс.

В ответ на мои мысли он лишь касается правой рукой моего лица и проводит большим пальцем по щеке, стирая почти высохшую дорожку от скатившейся слезы.

Остин отходит на два шага назад, и я ощущаю внезапную пустоту внутри себя.

Слишком некомфортно. Слишком…одиноко.

За все шесть лет я впервые ощущаю её так остро.

Словно очередная пуля в грудь, лишь от того, что после подобного разговора он сделал шаг назад.

— Джейд, — почти шёпот, но поднимать голову не хочется, поэтому я лишь смотрю на его руки, что легли на мои раздвинутые ноги.

Он снова приблизился.

— Я должен задать этот вопрос снова, и я знаю, что ты знаешь на него ответ.

Желудок тут же скручивается в тугой узел, а мысли сталкиваются друг с другом, словно пытаются найти укрытие и не оказаться на языке.

— Мм? — только и выдавливаю я, прикусив губу.

Отчего так страшно поднять глаза и окунуться в этот омут потемневших карих?

— Какого чёрта Лонг делал у меня дома в ту ночь?

Я тут же поднимаю голову, вглядываясь в его бледное лицо. Почему мне кажется, что он что-то знает? Почему сегодня он выглядит более уверенно…словно о чём-то догадывается.

Нет.

Он не может.

— Я не… Чарльз позвонил ему, — выдыхаю я.

Это всего лишь часть правды. Большим я не обязана. Всё.

Остин хмурится, а затем я замечаю в его глазах нарастающую ярость.

— Позвонил? — зачем-то переспрашивает он.

— Угу, — мычу я.

Пожалуйста, отстань от меня с этими вопросами. Это не моя правда, и я не должна тебе об этом говорить!

— Так какого хрена Чарльз ему позвонил…они что…спали? — крик.

Кажется, Уэльс испытывал не явную ревность, а некоторое…смятение?

— Остин, я не могу, — накрываю лицо ладонями.

— Серьёзно, Прайс? Мы только что трахнулись, и ты не можешь мне этого сказать? Ты не доверяешь мне? — спокойствие покинуло его и именно поэтому, он зло отступает назад, и принимается натягивать штаны.

— Просто…это не моё дело, — объясняю я, пытаясь уйти от ответа.

— Всё верно, оно моё!

— Так почему бы тебе не спросить у него?! — повысила я голос. Внезапно и резко.

— Потому что я на дух не переношу этого отпрыска…

— Что? С чего бы вдруг? — хмурюсь я.

— С чего бы вдруг он прикасается к тебе? С чего бы вдруг он распивает чай у тебя на кухне в полночь?! С чего бы…

— Уэльс, ты что, ревнуешь? — мои брови поползли вверх, а губы растянулись в лёгкой улыбке.

— Какая ёбаная чушь, Прайс! — зло застегнув ремень, пробурчал он, опустив голову.

— Тогда что ЭТО? — разведя руки, всплёскиваю я.

— А я блять знаю?! — его крик разорвал тишину. Его быстрое дыхание буквально распиливало нас обоих пополам. Таких…возбуждённых. Растрёпанных и…напуганных?

Неужели так будет каждый раз, когда дело будет доходить до осознания…что я больше не идиотка-Прайс, а он больше не кретин-Уэльс?

Как бы то ни было, я не хочу разбираться в этом прямо сейчас, потому что моя внутренняя паника начинает брать верх над спокойствием. И первым её признаком объясняются брошенные слова:

— Он любил её, и Чарльз знал об этом.

Бам!

Плечи Остина опускаются, словно затянувшееся напряжение покинуло его, и он устремил взгляд куда-то в окно, будто вспоминая. Прокручивая свою жизнь от и до.

— Я не знал об этом? — вопрос, заставший меня врасплох.

— Я не знаю, — честно отвечаю я, спрыгнув со стола.

Нагибаюсь чтобы поднять трусики и тут же разгибаюсь, прикрыв ими интимное место. Остин вздымает одну бровь, бросив мимолётный взгляд на мои руки, а затем возвращается к лицу:

— Этим ты лучше не делаешь, — заявляет он, покачав головой. — Твои покрасневшие щёки возбуждают больше, чем что-либо…

— Прости, — зачем-то выпаливаю я, и тут же принимаюсь натягивать бельё.