— Где он? — очередной хрип.

— Ушёл, — выдох и сосредоточенность. — Я сорвался, как только услышал выстрел, но когда приехал, его уже не было.

Тяжело сглатываю, пытаясь понять, куда его могло понести, но затем прихожу к выводу, что в моём состоянии я должна думать о совсем другом. Тем более после того, как он поднял руку. После того, как он выстрелил в меня.

Твою мать, Прайс, он просто прикончил тебя.

— Не двигайся, — шепчет Гэв, протянув руку к моей грудной клетке.

Я замираю, ощущая очередную боль и прохладу его пальцев, и наблюдаю за тем, как он преподносит пулю к своему лицу, разглядывая её.

Кашель сам по себе срывается с моих губ, и я запрокидываю голову, пытаясь принять положение поудобней. Взгляд падает на стену напротив. На ту стену, на которой висели обрывки его воспоминаний.

Зачем они, если он вспомнил?

Или вспомнил, но не всё?

— Нужно в больницу, — тут же спохватился Гэвин. — Мне кажется, у тебя сломано ребро. Дышать можешь?

— Как видишь, — проговариваю я, вздохнув со свистом и болью.

Гэвин наклоняется, пробравшись одной рукой под мои колени, а второй под лопатками. Поднимает меня на руки, и комната перед моими глазами начинает безжалостно крутиться. Голова сама по себе откидывается в сторону, и я замечаю кровь на полу.

Да, слишком маленькое расстояние для того, чтобы я получила лишь ушиб.

Он находился слишком близко ко мне.

Как физически, так и морально.

Остановившись в проходе, Гэвин чуть наклоняется и успевает прихватить моё пальто, прежде чем открыть дверь. В голову ударяет холодный воздух, пропитанный дождем, а в глазах неприятно режет от слишком яркого света, хоть на улице и пасмурно.

Почти отвлёкшись от боли, я снова начинаю ощущать её, как только он садит меня на переднее сиденье и опускает спинку так, чтобы я находилась почти в горизонтальном положении. Как только справляется с этим, тянется рукой к бардачку и достает оттуда бинт, разрывая его.

Всё незамедлительно расплывается в моих глазах, пока я всеми силами пытаюсь остаться в реальности.

— Я не думал, что он недолюбливает тебя…настолько, — Гэв пытается отвлечь меня, нервно улыбнувшись.

— Этого можно было ожидать, — хрип. — Мы и без того ненавидели друг друга в Академии, а тут ещё и смерть Элизабет. Но видимо хуже всего этого то, что всё это время мы врали ему. Я врала.

Последние слова я еле выдыхаю, ощущая холод и боль в том месте, где неприятно тёплая жидкость липнет к моей блузке.

— В этом нет твоей вины. Ты выполняла свою работу, — хмурится Гэвин, а затем выпрямляется и закрывает дверь, обходя машину быстрым шагом.

— Но ему ведь этого не докажешь, — шепчу я в никуда, водя пальцами по гладкой коже грудной клетки и нащупывая рану, из которой всё ещё идёт кровь.

***

Гэвин в четвёртый раз за последний час названивает мне на телефон, и в этот же четвёртый раз я не беру трубку. Не потому, что мне плохо или я не в состоянии говорить из-за отёка, а потому, что хочу собраться с мыслями перед тем как появиться в штабе после недели отсутствия.

Вопросы были. Множество. Но больше всего у меня.

После того, как Уэльс выстрелил в меня, он связался с Чарльзом, но ничего обо мне не сказал. Ни того, что я лежала у него на полу почти мёртвая, ни того, что вообще у него была.

В этом плюс.

Чарльзу не пришлось объяснять, почему я находилась у Уэльса, и какого чёрта он выстрелил в меня. Лишь очередная ложь о том, что я споткнулась и, упав, повредила ребро.

Должно быть, он подумал, что я неуклюжая идиотка.

Да. Самокритике я начала подвергаться с того момента, как оказалась дома после больницы одна, с пакетом льда на груди и антибиотиками на прикроватной тумбочке. Самая настоящая дура, которая позволила себе довериться Остину Уэльсу. И не просто довериться — прикасаться к себе.

Видимо, Академия тебя ничему не научила, Прайс.

Что касается Уэльса, то всё отлично. Парень жив и здоров, только слегка потрепал нервишки Чарльзу и Дэвиду, к которому он заявился в первую ночь после того, как вспомнил. Как оказалось — не всё.

Опускаю голову, взглянув на Губера, что тычется своим мокрым носом мне в колено, и встаю с кровати, споткнувшись о рыжий комок шерсти. Да, этот кочующий от дома к дому кот теперь один из моих питомцев.

Нужно быть настоящей сволочью, чтобы оставить его там одного.

Кем, в принципе, Уэльс и был.

Дохожу до кухни и достаю из шкафчика корм, угощая при этом и Жака, что лениво трётся у задницы Губера и получает немалую порцию лещей от виляющегося хвоста собаки.

Через несколько секунд разносится стук в дверь, и я уже знаю, кто на пороге.

Гэвин. С цветами и очередной порцией таблеток.

Я скоро войду в ряд домашних наркоманов, что питаются одними обезболивающими и витаминами, чтобы ускорить выздоровление.

— И как мне это расценивать? — интересуется он, войдя в квартиру.

— Я спала, — лениво потянувшись, отвечаю я.

В последнее время лгать — это моё хобби.

— Мы должны будем выехать через сорок минут. Справишься? — Гэвин смотрит на меня глазами, полными волнения.

И это не удивительно. Ведь этот человек помогал мне одеваться и раздеваться всю прошедшую неделю, потому что первое время данные действия давались с трудом.

В особенности было трудно уснуть, с моей-то привычкой ворочаться во сне. Каждую ночь я словно проходила девятый круг ада.

— Да, думаю, справлюсь, — киваю я, направляясь в комнату.

Ещё позавчера я приготовила чёрное платье, в котором вернусь в штаб. Благо, прозрачная ткань не доходила до шрама, который оставил мне выстрел. Выстрел, каждый раз напоминающий мне о ненависти к тому человеку.

А о ненависти ли?

Понять это я смогу только взглянув в его глаза.

Интересно, каково было его удивление, когда он узнал, что я жива?

Подумал о том, что облажался? Возможно, захотел завершить начатое? Хм, об этом стоит сказать Гэвину. Ну или можно понадеяться на удачу.

Достаю платье из шкафа и бросаю его на постель, наблюдая за тем, как Гэвин ставит очередную баночку с таблетками на прикроватную тумбочку, у которой крутится Жак. Он любит Гэвина, и я не понимаю, почему. Возможно потому, что он пахнет кошачьей мятой, ведь у него есть кот.

— Мне выйти? — замирает он, заметив, что я принялась снимать майку.

Остановившись, осознаю всю глупость происходящего и смущённо киваю, улыбнувшись.

Как только остаюсь одна, принимаюсь за дело. Подхожу к зеркалу, разглядывая оставшийся шрам. Если бы не жилет, меня бы тут уже не было.

Уэльс знал, куда лучше всего целиться.

Заклеиваю рану пластырями и тянусь к платью, аккуратно надевая его сверху вниз. Резкие движения всё ещё приносят боль, даже с учётом обезболивающих средств. Но я привыкла к ней так же быстро, как и к душевной.

К той, которая ясно дала мне понять…напомнить, кто такой Остин Уэльс.

— Входи, — не слишком громко кричу я и оборачиваюсь к зеркалу, разглядывая свои стройные ноги. Может, даже чересчур стройные.

Я и забыла, когда в последний раз нормально питалась, и могу с уверенностью сказать, что пяти килограмм как и не бывало.

— Выглядишь потрясающе, — с улыбкой на губах произнес Гэвин, остановившись рядом со мной.

— И что бы я без тебя делала? — глядя в отражение зеркала, спрашиваю я у напарника.

— Тот же вопрос я могу задать тебе, — усмехается он.

И мы оба понимаем, о чём именно идёт речь.

Какая же ирония.

Я вытаскивала его из болота из-за Элизабет, а он меня из двухдневной истерики из-за Уэльса.

Замечательная команда.

— Я буду ждать тебя в машине, ладно? — спрашивает Гэвин, сделав шаг в сторону двери.

Молча киваю и выпроваживаю напарника взглядом до тех пор, пока он не скрывается за дверью. Возвращаюсь к зеркалу и протягиваю руки к волосам, пытаясь придать им более привлекательный вид, ведь не зря же я сегодня спала с этими чёртовыми бигудями…и всё потому, что не хочу выглядеть слабой. Не хочу выглядеть идиоткой-Прайс, которую подстрелили.