Все на крыльце затихли. Леви слышал только бриз, шум ветра и рев океана вдали. Над ухом жужжала муха, но Леви игнорировал ее. В тонких банках сияли крошечные огоньки - самодельные розмариновые и цитронелловые свечи, чтобы отгонять от дома комаров. Сияние звезд, луны, фонаря и крошечный красный огонек от сигареты Боуэна - идеальное освещение для истории о призраке. А Боэун с удовольствием рассказывал историю, словно мальчишка, пытающийся напугать своих маленьких братьев. И Леви был напуган, только не знал почему. Может, из-за ухающих сов или веток, двигающихся туда-сюда, когда невидимые животные улеглись спать. Или, может, выражение на лице Тамары, словно она не о ком-то историю слушала, а о себе.

- Сент Круа не собирался давать своей невесте снова грустить, не тогда, когда он мог что-то сделать. Он написал своему человеку и запросил саженцы дуба, самые лучшие, и не жалел средств. Три месяца спустя они приплыли на корабле, две дюжины. Это были самые лучшие деревья, которые можно было купить, крепкие и сильные, из самых густых и зеленых лесов Франции. Редкий сорт французского дуба. Сент Круа посадил дубы, и они прижились. Когда его невеста родила первенца, они выросли на десять футов. Когда их сыну исполнилось пять, деревья были достаточно большими, чтобы ребенок мог на них играть. И они были счастливыми, Сент Круа, его невеста и его мальчик. Богатые и счастливые, эта комбинация встречается гораздо реже, чем мы привыкли думать. Естественно, счастье не может длиться вечно. Океан - да. Деревья - да. Небо - да. Третий сын и его юная невеста счастливые в любви? Не так долго. А как иначе? Бог терпеливый судья, но, когда Он выносит свой вердикт, приговор исполняется немедля.

Леви стал приятно пьяным, но от этих слов протрезвел. Он притянул Тамару ближе к себе. Ее тело было напряженным, будто она не знала его. Но затем она расслабилась и позволила ему крепко ее обнять.

- В один прекрасный весенний день сын Сент Круа - они назвали его Филипп, забрался на самый высокий дуб, под его ногой сломалась ветка и — падай-падай, маленький мальчик. Песок был мягким, но не тогда, когда ты падаешь с тридцати футов. Он был мертв еще до того, как с губ мамы сорвался крик. Сент Круа пришел домой с рисового поля и обнаружил невесту, прижимающую их сына к своей груди. Она не отпускала его. А на следующий день она отнесла его в океан и дала воде забрать их тела. Когда ее труп обнаружили через два дня, доктор сказал, что она была беременна вторым. Тело его сына так и не нашли. Сент Круа сошел с ума, как богатые люди с разбитыми душами, когда Бог смеет им возражать. Он освободил рабов с рисовых полей и заставил их иссушить болота. А после они сажали деревья. Дубы, семена и саженцы дерева, убившего его мальчика. Каждый день на протяжении нескольких лет они сажали эти деревья, ухаживали за ними, выращивали их. Тогда тут стало столько деревьев, сколько мог видеть глаз… Зачем он посадил эти деревья? Кто знает? Может, он делал это потому, что любил свою жену, а она любила деревья. Может, он думал, что может вернуть своего мальчика, если на острове будет достаточно деревьев, чтобы соблазнить его душу. Ох, и вид у него был печальный, у Сент Круа, бродил по острову в грязной одежде, с грязными волосами, небритый, с черными по локти от земли руками. Он тоже сажал. Половину деревьев он посадил сам. И когда на острове не осталось ни дюйма без дерева, он вошел в дом, возведенный для его невесты, вылил каждую бутылку скотча, которую только смог найти, каждую бутылку бренди, каждую бутылку отличного ирландского виски, вылил их на ковры из Персии, шторы из лучших домов Парижа. Затем он поджег шторы, и он, и дом сгорели дотла. Прощай, третий сын. Прощай, невеста. Прощай, маленький мальчик, который любил лазить по деревьям. От тела Сент Круа не осталось ничего, кроме пепла, а тело мальчика так и не нашли. Только Луиза здесь похоронена. Вышла замуж и похоронена, все на этом острове. И пусть вам будет стыдно, но вот что происходит, когда строишь замок на костях других людей. Сент Круа хотел рая, а этот остров для него стал адом. Твой прапрадедушка, мисс Тамара, Джейкоб Мэддокс, выкупил остров у второго сына папочки Графа, который не хотел иметь ничего общего с местом, сломавшего его брата. И я не могу его осуждать. И с тех пор этот остров был наречён Островом Невесты из-за красивой невесты Сент Круа, а остров Луизы звучало бы немного забавно, согласны? И, конечно, Сент Круа уже было занято.

- Вот так история, - сказал Леви. - И все правда?

- Каждое слово. Понимаешь ли, мой прапрадедушка был тем мужчиной, кто выкопал ей могилу и поливал дубы, посаженые Сент Круа. От этой семьи не осталось ничего, кроме надгробной плиты. А мы? - Боуэн похлопал по своей груди и улыбнулся, как мэр города, перерезающий ленточку. - Мы все еще здесь, живые и барахтаемся. - Боуэн поднял обе руки и ноги и помахал ими. Он определенно был жив и определенно барахтался. А еще был пьян.

- Ее могила все еще здесь? - спросила Тамара. - Могу я на нее посмотреть?

- Она все еще здесь, если найдешь. Понятия не имею, где она. Заросла уже, как и все остальное. - Боуэн пожал плечами и допил бурбон. - Но дом найти легко, если присмотреться. Точнее, его остатки, которых немного. - Боуэн потушил сигарету, хлопнул по бедрам и встал. - А теперь, простите, мне надо домой. С вами было приятно.

- Подождите, а где дом? - спросила Тамара.

Он указал на север и глубоко в лес. Леви увидел, как Тамара смотрит в темноту. Он положил руку на ее колено, внезапно испугавшись, что она пойдет прямо сейчас, и он больше никогда ее не увидит.

- Ты не пойдешь искать дом, - сказал Леви. - Не сегодня.

- Завтра, - ответила она.

- Нет. Пойдешь, когда я пойду, - сказал Леви. - Завтра я пойду с Боуэном в кооператив. Если мы владеем этим островом, я хочу знать все, что нужно о нем знать.

- Я знаю все, что мне нужно знать о нем, - произнесла Тамара.

- А я - нет. А теперь иди в дом. Готовься ко сну.

- Мне обязательно это делать? - поинтересовалась она.

- Да, мэм, обязательно. Я провожу Боуэна домой.

- Я дома, - засмеялся он. Леви посмотрел на него. Боуэн улыбнулся. - Я могу гулять здесь в темноте с завязанными глазами, если заставите.

- Мы будем гулять здесь в темноте вместе. С фонарем.

- Ты скучный, - проворчал Боэун и закатил глаза. Он сошел с крыльца, покачиваясь, но сохраняя более-менее вертикальное положение, необходимое ему.

- Могу я с вами прогуляться? - спросила Тамара.

- В кровать, - приказал Леви. - Иди спать.

- Но…

- В кровать, живо, - отрезал он. Тамара развернулась и вошла в дом, захлопнув за собой дверь. Леви наблюдал за ней через дверь, наблюдал, как она поднимается наверх.

- Как все плохо, - заметил Боуэн. Леви посмотрел на него и улыбнулся.

- У меня красивая жена, дом и остров. Думаю, это определение «все хорошо».

Леви зажег фонарь, и они с Боуэном вышли на узкую грунтовую дорогу, ведущую к главной грунтовой дороге.

- Если хочешь посмотреть на кооператив, я приду завтра утром.

- Хочу, - ответил Леви.

- Я не подниму тебя рано. - Боуэн подмигнул, его лицо исказилось в свете фонаря. Леви отмахнулся от комара, и огонек всколыхнулся в его руке, отбрасывая желтую ауру на узловатые дубы и свисающий испанский мох. Леви заметил выглядывающую из-за деревьев пару глаз. Енот? Он надеялся, что да.

- Могу я кое-что спросить?

- Можешь. Не могу обещать, что отвечу, - ответил Боуэн.

- Спальня наверху. Спальня Тамары. Нэш хотел привезти ее сюда? – решил выяснить все Леви.

Боуэн остановился. Он посмотрел на просвет между деревьев, где были видны звезды.

- Да.

- Тогда почему он этого не сделал?

- Дом, в котором вы остановились, когда-то принадлежал старине Роберту Мэддоксу.

- Кто это?

- Думаю, он приходился дедушкой Тамаре.

- То есть прадедушкой.

- Верно, - ответил Боуэн. - Роберт построил этот маленький дом в двадцатые годы. Охотничья и рыбачья хижина. Джордж Мэддокс не часто использовал ее в отличие от Нэша.