И весьма скоро объявил, что надо выпить еще. Подумав, он добавил:

— И ты платишь.

Внутри меня что-то упало и разбилось. Я благотворительностью не занимаюсь. Больше.

— Да неужели? — холодно произнесла я, не в силах сдержать гнев. — С каких это пор воздух стали принимать в качестве средства оплаты?

— Какой воздух? — спросил он, настороженно глядя на меня. Он очевидно заметил во мне нечто доселе ему незнакомое.

— Гас, — злорадно прищурилась я, — у меня больше нет денег.

Это было не совсем так, в кошельке у меня еще оставалось несколько монет на обратную дорогу домой и на пакетик чипсов, но я предпочла скрыть этот факт. Иначе он выудил бы у меня все до пенса.

— Ты ужасная женщина, — засмеялся он, — зачем ты меня так пугаешь?

— Я серьезно.

— Ну, хватит уже, — добродушно отмахнулся он. — У тебя же есть эта волшебная карточка, которая может добывать деньги из железных ящиков и дырочек в стене.

— Да, но…

— Чего ты ждешь? Давай, Люси, не теряй зря время. Сбегай к банкомату и принеси налички, а я покараулю пока наши места.

— А как же ты?

— Ну, раз уж ты сама спросила, то пинта пива поможет мне скрасить время ожидания, спасибо.

— Нет, я имею в виду, ты сам не хочешь сходить за деньгами? У тебя разве нет кредитки?

— У меня? — Гас зашелся безудержным хохотом. — Кредитка — у меня?

Он посмеялся еще немного, а потом скорчил физиономию, говорящую, что по его мнению я сошла с ума.

Я молча ждала, когда он закончит гримасничать.

— Нет, Люси. — Смеяться он перестал, но рот его еще кривился в усмешке. — Нет, Люси, у меня нет кредитки.

— У меня тоже нет, Гас.

— Я знаю, что у тебя она есть, — обличил меня в обмане Гас. — Я видел!

— Раньше была, а теперь нет.

— Прекращай шутки шутить.

— А я не шучу, Гас.

— Где же теперь твоя кредитка?

— Ее проглотил банкомат. Потому что на моем счету не осталось денег.

— На твоем счету нет денег? — Гас был поражен до глубины души.

«Так ему и надо», — подумала я. И тут же устыдилась. Несправедливо было вымещать на Гасе свое недовольство папой.

Я почувствовала непреодолимое желание поделиться с Гасом всем тем, что случилось, объяснить ему, почему я стала такой раздражительной. Мне хотелось, чтобы меня поняли, простили и пожалели. И поэтому я, недолго думая, пустилась в описание нашего с папой совместного проживания, и как он просит у меня денег, и как мне трудно отказать…

— Люси, — перебил меня Гас.

— Что? — с надеждой посмотрела я на него.

— Я знаю, что мы сделаем, — сказал он, ослепительно улыбаясь.

— Правда? — «Вот здорово!» — успела подумать я.

— У тебя же есть чековая книжка?

Чековая книжка? Чековая книжка? При чем тут это, когда мы говорим о моих невзгодах?

— Бармен — мой приятель, — продолжил Гас с сияющими глазами. — И он обналичит твой чек, если я замолвлю за тебя словечко.

У меня в горле стоял комок. Я рассчитывала услышать совершенно иное.

— Давай выписывай чек, Люси. И мы снова в игре! — Гас просто светился.

— Но, Гас, у меня на счету нет денег, банк уже прислал мне предупреждение.

Не знаю почему, но мне было неловко разочаровывать его.

— Ой, какая ерунда, — не сдавался Гас. — Ведь это всего лишь банк, что они с тобой могут сделать? Собственность — это воровство, ты же знаешь. Ну же, Люси, не иди на поводу у системы!

— Прости, Гас. — Я смотрела на него извиняющимся взглядом. — Я не могу.

— Что ж, тем хуже для тебя. С тем же успехом я посижу и дома, — надулся Гас. — Пока, приятно было повидаться.

— Подожди… Хорошо, хорошо. — Со вздохом я вынула из сумочки чековую книжку, стараясь не думать о неминуемом телефонном звонке из банка.

«Гас прав, ведь деньги — это всего лишь деньги», — убеждала я себя. Но не могла избавиться от ощущения, что я все время должна была давать, давать, давать. Для разнообразия мог бы кто-нибудь и мне что-нибудь дать.

Я выписала чек, и Гас отправился с ним к бармену. Судя по тому, как долго велись переговоры, обналичивание моего чека обернулось не таким уж простым мероприятием.

В конце концов Гас вернулся, нагруженный пивом и виски.

— Миссия выполнена, — ухмылялся он, распихивая по карманам купюры. Я заметила, что молния его брюк была прихвачена булавкой.

— Сдачу, Гас, — сказала я, стараясь скрыть нарастающее недовольство.

— Что с тобой, Люси? — проворчал он. — Чего ты цепляешься ко мне весь вечер?

— Цепляюсь? — От гнева у меня закружилась голова. — А кто покупал тебе пиво и виски?

— Ну, знаешь ли, — вознегодовал Гас. — Раз речь зашла об этом, то ты скажи, сколько я тебе должен. И я все тебе верну. Когда смогу.

— Отлично, — бросила я. — Так и сделаем.

— Вот твоя сдача. — Гас швырнул на стол деньги.

В этот момент стало очевидно: вечер был испорчен бесповоротно. То есть он и с самого начала складывался не самым удачным образом, но у меня хотя бы тлела надежда, что все еще может наладиться.

Отлично осознавая, что мои действия оскорбительны, я собрала со стола деньги и пересчитала их. Чек был выписан на пятьдесят фунтов, а я насчитала около тридцати. Порция выпивки на двоих (даже если одним из этих двоих был Гас) не могла стоить двадцать фунтов.

— Где остальное? — спросила я.

— Ах, это? — Гас был раздосадован, но пока держал себя в руках. — Я подумал, что ты не будешь против. Я купил Винни — бармену — стаканчик за то, что он выручил нас. Это ведь справедливо, как ты считаешь?

— Так, а остальное?

— Ну, пока я там был, подошел Кит Кеннеди, и я подумал, что его тоже нельзя обижать.

— Обижать?

— Да. И купил ему стаканчик тоже, он всегда был очень добр ко мне, Люси.

— И все равно это еще не все, — сказала я, восхищаясь своим упорством.

Гас засмеялся, но смех получился ненатуральным.

— Я… э-э… должен был ему десятку, — наконец признался он.

— Ты был должен ему десятку и отдал ее из моих денег? — спокойно уточнила я.

— Ну да. Ты ведь не возражаешь? Ты, как я, Люси, — свободная душа. Ты не держишься за деньги.

И он долго еще продолжал в том же духе, а потом запел одну из песен Джона Леннона, переделывая слова, протягивая ко мне руки и строя гримасы. Время от времени он делал паузы, рассчитывая, что я засмеюсь. Мне было не смешно.

В прошлом я была бы тронута и очарована его пением. Я бы улыбнулась, назвала бы его ужасным человеком и простила бы его. Но не в этот раз.

Я ничего не сказала. Просто не могла. И я уже не сердилась на него. Мне было слишком стыдно за свою глупость, чтобы сердиться. Я не имела права сердиться.

Весь вечер был упражнением по игре в прятки: я прятала от себя собственные чувства И вдруг они вырвались на свет — больше невозможно было скрывать от себя, что я не удовлетворена происходящим.

У меня возникло ощущение, что со мной это уже было. Я быстро окинула свою жизнь мысленным взглядом и поняла: да, со мной это уже было. Со мной это случалось почти каждый день с моим отцом. Я давала ему деньги, ввергая себя в пучину финансового краха. Неудивительно, что вся сцена показалась такой знакомой.

Гас тоже постоянно обращался ко мне за деньгами. И до сегодняшнего дня еще не отдал мне ни пенни. Поначалу я была даже рада ссудить ему десятку-другую, считая, что тем самым я помогаю ему, что я нужна ему.

Осознание всего этого навалилось на меня невыносимой тяжестью. Я была дурой, полной идиоткой. Все знали это, кроме меня самой. Я была мягкотелой. Старая добрая Люси, она так нуждается в любви и добром слове, что готова заплатить за них. Она отдаст тебе все до последнего, потому что себя она ни в грош не ставит С Люси ты никогда не будешь голодным, даже если она сама будет недоедать. Ну и пусть! Кому до нее дело?

Гас был не единственным моим бойфрендом, которого я поддерживала финансово. Большинство моих парней были безработными. А те, которые работали, все же умудрялись постоянно сидеть на мели.