— Ни пуха ни пера, агент Салливан, — сказал он. — И помните, от исхода этой миссии зависит счастье всех нас.

Давно я уже не чувствовала себя такой молодой и счастливой. Я почти поверила в то, что в моей жизни еще не все потеряно.

Гас ждал меня у входа в наше здание, коротая время перебранкой с Уинстоном и Гарри. При виде знакомой фигуры я замерла от восхищения: он выглядел изумительно! Его зеленые глаза все так же задорно блестели из-под черных кудрей. Четыре месяца ничуть не уменьшили его привлекательность.

— Люси, — закричал он и бросился обнимать меня.

— Гас, — выдохнула я, счастливо улыбаясь и надеясь, что он не заметит, как дрожат мои ноги от восторга и волнения.

Он крепко прижал меня к себе. И тут моя парящая на седьмом небе душа грохнулась оземь: от Гаса пахло спиртным.

Вообще-то не было ничего необычного в том, что от Гаса пахло алкоголем — скорее, было бы странно, если бы от него алкоголем не пахло. Более того, мне это нравилось. Раньше. Но теперь, кажется, разонравилось.

На секунду мною завладела досада: если бы я хотела провести вечер с вонючим пьяницей, то с тем же успехом могла бы остаться дома с папой. Подразумевалось, что свидание с Гасом даст мне возможность отвлечься от общения с пьющим человеком, а не преумножит его.

Тем временем Гас слегка отодвинулся, не выпуская меня из своих рук, чтобы можно было посмотреть мне в глаза, и улыбался, улыбался, улыбался. Я приободрилась. Быть на расстоянии всего лишь поцелуя от этого красивого, сексуального лица было невыразимо приятно.

«Это Гас, — думала я, не в силах поверить происходящему. — Я держу свою мечту в руках».

— Пойдем выпьем, Люси? — предложил Гас.

И снова меня кольнуло раздражение.

Н-да, удивляться нечему. Глупо было с моей стороны надеяться, что в честь нашего воссоединения он придумает что-нибудь более оригинальное.

— Пошли, — потянул он меня за собой и быстро зашагал по улице. Я бы даже сказала, побежал. Едва поспевая за ним, я неприязненно думала, что ему, должно быть, не терпится поскорее выпить.

Паб, куда мы пришли, был хорошо знаком мне: Гас часто водил меня сюда, он дружил со здешним барменом и многими из постоянных посетителей. Переступив через порог, я внезапно поняла: я ненавижу этот паб. Почему-то раньше я не отдавала себе в этом отчета, но здесь мне всегда было не по себе.

Это заведение не отличалось чистотой. Столики, похоже, никогда не протирались. Большинство посетителей были мужчинами, которые мерили меня оценивающими взглядами. Да и обслуживающий персонал с девушками вел себя откровенно грубо. Или только со мной?

Но я постаралась настроиться на позитивный лад. Я ведь снова с Гасом, и он такой красивый, забавный и привлекательный. Несмотря даже на то что на нем была его дурацкая шуба из овчины, в которой, я была убеждена, водились блохи.

И был еще один положительный момент: Гас сам заплатил за наш первый заказ, нарушив тем самым традиционную схему посещения питейных заведений. И устроил из этого целое представление с песнями и плясками.

Как только мы уселись, я тут же потянулась за своим кошельком. С Гасом всегда так, мрачно думала я. Да и со всеми остальными тоже, вдруг пришло мне в голову. Но неожиданно Гас, вместо того чтобы сообщить мне, что он будет пить, как он обычно это делал, подпрыгнул и завопил:

— НЕТ! НЕТ! И слышать об этом не желаю!

— О чем? — спросила я, опешив.

— Убери сейчас же свои деньги, убери сейчас же! — кричал он, размахивая руками, совсем как пьяные гости на свадьбе. — Я сам заплачу за этот заказ.

И мне показалось, что из-за облаков выглянуло солнышко — у Гаса были деньги. Это был знак: все будет хорошо. Гас позаботится обо мне.

— Хорошо, — улыбнулась я.

— Нет, я настаиваю, — громогласно восклицал Гас, сталкивая со стола мою сумку.

— Ладно, — сказала я.

— Ты меня очень обидишь, если будешь возражать. Я восприму это как личное оскорбление, — предупредил он меня в порыве небывалой щедрости.

— Гас, — прервала его я, — я не спорю.

— Что? А. Тогда понятно. — Моя уступчивость немного сбила его с толку. — Что ты будешь?

— Джин с тоником, — сделала я свой скромный заказ.

Он ушел, а когда вернулся с моим джином и пинтой пива и порцией виски для себя, его лицо было мрачнее тучи.

— Господи, — пожаловался он, — это же грабеж среди белого дня! Ты знаешь, сколько они взяли с меня за этот твой джин с тоником?

Во всяком случае, не больше, чем возьмут с меня за наш следующий заказ, пронеслось у меня в голове. И почему он всегда пьет две порции, когда всем хватает одной?

Вслух я лишь смиренно пробормотала: «Извини», потому что не хотела портить вечер, на который возлагала столько надежд. Но Гас недолго пребывал в унынии. Он всегда отличался частой и быстрой сменой настроения.

— Твое здоровье, Люси, — улыбнулся он и чокнулся своей пинтой о мой дорогостоящий джин с тоником.

— Твое здоровье, — ответила я, стараясь придать голосу искренность.

— Я пью, следовательно, я существую, — провозгласил Гас, широко ухмыльнулся, и полпинты как не бывало.

Я натянуто улыбнулась. Обычно мне нравились его остроты, но не сегодня вечером. Почему-то все шло не так, как мне хотелось.

В разговоре то и дело возникали неловкие паузы, во время которых я мучительно придумывала, что сказать. В прошлом, с тоской вспоминала я, нам всегда было о чем поговорить. А Гаса, похоже, поддержание беседы вообще не волновало. Он не обращал внимания на периоды молчания. Не обращал он большого внимания и на меня, поняла я вдруг.

Сидя за столом, уставленным напитками, с сигаретой в руках, он был вполне доволен собой и окружающим миром. Мы устроились так, что Гасу было удобно следить за посетителями паба, многих из которых он знал, и время от времени он обменивался с ними приветствиями и кивками. Спокойный, как тритон.

Вот так, молча, с улыбочками, он прикончил первые две порции выпивки и сходил к бару за двумя новыми. Купить что-нибудь мне он не предложил. На самом деле, припомнила я, он практически никогда и не предлагал. Просто раньше я закрывала на это глаза. Но теперь они открылись и закрываться не желали.

В молчании мы посидели еще несколько минут, пока он не прикончил всю купленную выпивку. После чего он сказал, утирая губы:

— Теперь твоя очередь проставляться, Люси.

Как робот, я встала и спросила, что он будет пить.

— Пинту и маленькую, — сказал он самым невинным тоном.

— Что-нибудь еще? — с сарказмом поинтересовалась я.

— Большое спасибо, Люси, — обрадовался он открывшейся возможности. — Ты такая добрая. Я бы не отказался от сигарет.

— Сигарет?

— Да.

— Сколько? Десять пачек?

Его это привело в буйный восторг.

— Одной хватит, но если ты настаиваешь, то бери все двадцать.

— Да нет, я не настаиваю, — покачала я головой.

Стоя у барной стойки, я пыталась понять, что так раздражает меня. И решила, что все дело во мне. Я ожидала от него слишком многого. И у меня были завышенные требования.

Мне хотелось, чтобы Гас был добр ко мне, чтобы он уделял мне внимание, я хотела услышать, что он скучал без меня, что я красивая, что он без ума от любви ко мне.

Ничего этого я не получила. Он даже не спросил, как у меня дела, не объяснил, где он был и почему не появлялся почти четыре месяца.

Нет, наверное, это было несправедливо по отношению к Гасу: ожидать, что он спасет меня от всех моих бед и проблем. Он не был тем человеком, которому я могла бы вручить свою жизнь со словами: «Вот, почини». Да, я слишком много хотела.

«Расслабься, — посоветовала я сама себе, — и получай удовольствие. По крайней мере ты с ним. Разве он не вернулся к тебе? И он все тот же остроумный, веселый парень, каким был всегда. Чего еще тебе надо?»

К столику я вернулась с напитками, сигаретами и новыми надеждами.

— Вот спасибо, Люси, — сказал Гас и набросился на бокалы, как женщина в предменструальный период набрасывается на кремовый торт.