Она дрожала.

— Нет, — Кейт наконец прорвало, и она зарыдала, — и ты это знаешь.

— Я вообще ничего не знаю, Кейти, — резко возразил он, — только то, что хочу тебя до смерти. А в остальном… Я работаю, чтобы содержать себя. И я никогда не стал бы жить на деньги твоей семьи.

Она сжалась.

— Я…

— Я любил тебя, Кейт, с тех пор, как мы были подростками. Любовь не ушла, но я стал другим.

— Мы были юными, — шептала она, — какими же мы были юными, Бред! Я не хочу тебя изменить. Мне ничего больше не надо… только здесь и сейчас…

— Переспать по-быстрому?

Она вырвалась, и он успел перехватить ее замахнувшуюся руку. Кейт смотрела на него полными ужаса глазами: как хорошо, что Бред остановил ее!

— Я только хотела не быть одинокой. Хотя бы мгновение. Вот и все.

— Прости, если сделал тебе больно.

Он тихо выругался. Затем развернул ее к себе.

— Ты все еще меня не слышишь, — пробормотал он и впился в ее губы — жадно, страстно, дико. Затем он взял ее лицо в ладони и посмотрел прямо в глаза. — Я хочу тебя, Кейт. Но боюсь, одного раза нам будет недостаточно. Да и целой дюжины тоже.

Он взял картину с кровати и положил ее на стол.

— Ты хочешь, чтобы мы спали друг с другом. Хорошо. Но ничего больше.

— То есть?

— Я буду твоим любовником, Кейт. Но тема женитьбы закрыта. Мы уже попытались однажды, и это нас обоих чуть не погубило. Мы принадлежим разным мирам.

— Я тоже не хочу выходить за тебя замуж, — солгала она.

— Итак, Кейт? Чего же ты хочешь? — Он испытующе заглянул ей в глаза.

— Я только что сказала, Бред, — сдавленно произнесла она.

Она сняла туфли и почувствовала себя маленькой и беззащитной. Бред видел, как она напряжена, и поцеловал ее так бережно и нежно, что у нее на глазах выступили слезы. Кейт доверчиво прильнула, и он крепко прижал ее к себе.

— Ты уверена? — прошептал он, и горячее дыхание обожгло ее.

— Я уверена. Пусть будет так!

Он снова поцеловал ее, уже нетерпеливее, почти отбросив осторожность.

Кейт подставила шею: еще!

— Распусти волосы, — попросил он.

Тяжелая волна упала на плечи, и он окунул в нее руки — как в нагретый солнцем нежный песок. Зубами спустил бретельки бюстгальтера с плеч и отметил поцелуем каждый освобожденный квадратный сантиметр. Кейт ощущала себя как на карусели — небо и земля мешались. Но вот, не выдержав больше неподвижности, она с такой силой рванула его рубашку, что пуговицы посыпались градом.

Он улыбнулся:

— Не терпится?

— Да-да-да!

Она уже стаскивала с него эту проклятую рубашку — руками, зубами… Бред тихо засмеялся и движением фокусника сорвал с кровати покрывало.

— Некоторые вещи не меняются никогда.

Кейт потянулась к ремню его джинсов, но он отвел ее руку.

Она взглянула обиженно:

— Что?..

Он покачал головой, положил ей руки на плечи, чуть отстранил и начал медленно раздевать. В наступившей тишине слышалось только прерывистое дыхание да отдавалась в ушах барабанная дробь пульсов. Наконец церемония раздевания завершилась, и Бред торжественно возложил обнаженную, сгоравшую от желания Кейт на кровать.

— Ты прекрасна, — резюмировал он.

Но она уже искала губами его рот. Кейт, дай ей волю, не знала удержу.

— Ты помнишь наш первый раз, Кейт?

— Да.

— Тогда нам казалось, что у нас просто не может быть никого другого.

Она закрыла глаза, ограждая себя от этой мысли, этой боли.

— Другие были, — продолжал он, — но все они были не такие, как ты. Такой, как ты, не было — никогда, ни одной.

— О, Бред! Дай мне все забыть. И не заставляй ждать — я столько ждала.

И Бред понял, сколько лет он себе врал. Вот теперь-то он вернулся домой. Наконец-то!

Утром Кейт проснулась с мыслью, что не хочет никуда ехать. Бред уже встал. Она так старалась оттянуть этот момент и так боялась снова остаться одна. Что она может дать ему, кроме прекрасной, полной сбывающихся желаний ночи? Впрочем, большего он и не просил.

Кейт вскочила, оделась, стала собирать вещи.

Когда Бред вернулся из ванной, все уже было убрано. На кровати лежала распакованная картина.

— Ты поражена?

— Вовсе нет. Скорее всего, там изображен не Кейн, а дядя Брендон. И моя сестра. Зачем Мэделин было рисовать мой портрет? Она бросила нас и забыла. — Глаза Кейт лихорадочно блестели. — Почему она не взяла нас с собой, Бред?

— Об этом ее нужно спросить, Кейти.

— Зачем? Чтобы узнать, как мало мы для нее значим? Что со мной не так, Бред? Почему я для всех ничего не значу? Для папы, Мэделин, для тебя, даже для Гамильтона?

— Ты сама знаешь, что говоришь глупости. — Он еле сдерживался, чтоб не прижать ее к себе. — Мэделин не такая самоуверенная, как ты думаешь. Она красива, да, но в ее душе кроется какая-то боль, от которой никак не избавиться.

Кейт покачала головой. Она не хотела этого слышать.

Бред перевел взгляд на картину.

— Это Брендон. Пока мы с Мэделин разговаривали, он сидел на берегу и смотрел на море. Но он тоже Стоквелл и похож на Кейна.

— У моего отца другие глаза, — прошептала она. — Этот человек… дядя Брендон, он знает… что такое любовь.

— Они с твоей матерью женаты.

— Моя мать, — повторила Кейт. — А сестра?..

— Ее зовут Хелен.

У Кейт, как всегда от волнения, подкосились ноги. Бред поддержал ее.

— Все будет хорошо, Кейти. У тебя скоро будет семья.

— Нет, у меня никогда не будет такой семьи, как я хочу!

Она с такой силой вырвалась из его рук, что картина упала.

— Я хочу детей!

— Ты будешь великолепной матерью.

— Ты не понимаешь. Я не могу иметь детей.

— Почему?!

— Я бесплодна, черт побери!

— Это из-за аварии, да?

— Нет! Забудь эту проклятую аварию! Дело во мне. Это выяснилось на обследовании, когда я еще была замужем за Гамильтоном.

Он выругался. Кейт всегда так хотела иметь детей.

— Мне очень жаль…

— Мне не нужно твое сочувствие.

— Еще как нужно. Все, что тебе нужно, так это по-настоящему жаркая ночь.

— Зачем ты издеваешься надо мной? Я бесплодна.

— И что? Это сразу делает тебя бесполезной во всех отношениях? От тебя не будет толку как от сестры, дочери, врача?

— Я бесполезна как жена. Жены должны рожать детей. Это аксиома. Есть и доказательство тому — развод. — Она перевела дух. — Я пойду в душ. Нам скоро выезжать.

По дороге из аэропорта в Грендфью Кейт молчала. Лишь когда они остановились перед виллой Стоквеллов, она спросила у Бреда, зайдет ли он в дом.

— Нет, мне нужно в агентство. Я позвоню.

Она кивнула и вышла. Он вышел следом и отдал ей картину.

— Кейт…

— Не надо. Я знаю, что ты хочешь сказать. Прошлая ночь закончилась и больше не повторится.

Она отвернулась и почувствовала его руку на своей щеке. А потом он поцеловал ее в лоб.

— Не закрывайся от жизни, принцесса. У тебя еще масса дел.

По ее щеке скатилась слеза, но он этого не заметил.

— Итак, Мэделин Леклер — наша мать, — подытожил Корд. — Теперь мы это знаем наверняка.

— Да, — подтвердил Бред.

Он принес с собой картину с Брендоном и Хелен.

— Она живет в Чатеме и ни о чем не подозревает.

— Какая она? — поинтересовалась Ханна.

— Очень хороша собой. Пара седых волос. Немного ниже Кейт, но их вполне можно было бы принять за сестер.

— И она счастлива, — предположил Джек.

Бред кивнул:

— Да, мы целый час беседовали, она рассказывала про мужа, про дочь…

Он знал, что братья захотят поговорить с ним о Мэделин, но не предполагал, что Кейт будет полностью его игнорировать.

— Кейт, мне повесить картину к остальным? — спросила Кэролайн.

Кейт удивленно взглянула на невестку:

— Это не мне решать.

— Это твоя картина, — ответила жена Рейфа.