- По чьей команде вы разгружаете эту фуру? - спросил у него Рыбаков.

   - Приказ командира, - коротко ответил тот, затем, сделав затяжку, пояснил, - Говорят по ориентировке разведчиков из отдела оперативного розыска. Якобы вместо рыбы, они возят что-то другое. Хотя, уже пол машины разгрузили, а кроме рыбы там ничего нет.

   - А что вы мучаетесь так с формой, - вновь поинтересовался Рыбаков, - Сняли бы тужурки, так же легче и не так жарко.

   - Ну,да, - удивился солдат, - Здесь оставь форму без присмотра. Уведут сто процентов.

   - А зачем сзади под ремень заправляете? - не унимался Виктор.

   - Если не заправлять испачкаем, когда ящики к себе прислоняем, все же майку постирать легче, чем тужурку. Да и целей так будет, а то, ни дай бог порвется, комплект камуфляжа ведь один на год выдается. Где его потом покупать.

   Солдат, сделав глубокую затяжку, молча кивнул офицерам и пошел к грузовику.

   - Надо же, - задумчиво произнес Рыбаков, - когда мы были курсантами, нам и в голову не приходило на работах так заправлять тужурку.

   - Не удивительно, - в том ему ответил Цымлянский, - мы тогда были на полном гособеспечении. Да, и на работы нам выдавали подменку. А они контрактники. Им один раз выдали форму, а дальше, если вдруг что, все за свой счет покупать. А где ты камуфляж сейчас купишь? Военторгов уже и в помине нет, а на складах шмотки не продаются. Вот и приходится им быть бережливыми.

   - Да, бережливыми, - автоматически повторил последнее слово Рыбаков.

   Дальше они сидели молча и наблюдали, как работают солдаты. Цымлянский, докурив сигарету и выбросив окурок в урну, первым нарушил молчание.

   - Ну, теперь ты можешь мне объяснить, кого мы ищем и зачем?

   - Могу, - не поворачиваясь к нему лицом, ответил Виктор, - Есть версия, что в обход пункта пропуска провезли какой-то контрабандный товар. Я не исключаю, что это наркотики. Хозяин груза, наверняка, проехал через пост официально, чтобы находиться на нашей территории легально. Дальше, этот груз они могли передать кому-то, кто их ждал на нашей территории, либо продолжить движение по Украине на другом транспорте. Поэтому, нам нужно установить всех лиц, кто в ту ночь въехал в Украину, а потом днем вернулся либо пересел на другой транспорт.

   - Логично, - согласился Цымлянский, - Но для этого нужно перелопатить кучу списков. Может, привлечем еще кого-нибудь из оперов для этой работы. Что ж мы два старых подполковника, пашем, как молодые.

   Олег добродушно посмотрел на начальника и улыбнулся.

   - Кого мы привлечем? - посмотрев на него, возразил Рыбаков. - Нас и так всего четыре человека вместе со мной на два погранотряда. К тому же один в отпуске. Так что, кроме нас некому работать. Коллеги из территориальных органов могут помочь только советом, да и то, как я понял после вчерашнего совещания, не очень-то рвутся в бой.

   Цымлянский тяжело вздохнул, по-стариковски покачал головой, затем, хлопнув ладонями по коленям, резво вскочил со скамейки, и громко произнес:

   - Ладно, перекур закончен. За работу.

   - Иди, работай, - протягивая ему руку, сказал Рыбаков, - А я поеду на заставу, нужно еще выяснить кое-какие вопросы у начальника заставы. По пути еще заскочу на узел связи, оставлю там запрос на получение распечатки телефонных переговоров с домашних телефонов Петрова и Маменко. С чем черт не шутит, вдруг что-то интересное получим.

   Виктор не спеша, сел в свой автомобиль, и поехал в ближайший райцентр, где дислоцировались пограничники. Непонятно почему, но всю дорогу перед глазами Рыбакова стоял солдат, с которым он общался в пункте пропуска. А на языке "висела" последняя фраза Цымлянского в отношении него: "Бережливый". Виктор не раз замечал за собой эту дурную особенность, когда какое-то слово в течение дня ни сходило у него с языка. И бороться с этим было не возможно.

   Когда Рыбаков подъехал к зданию заставы, на пороге стояла небольшая группа солдат, во главе с Тарасовым. Они что-то бурно обсуждали. Немного поодаль курил отец Петрова. У него были красные от слез глаза, он постоянно затягивался, не выпуская изо рта сигарету. Увидев, приближающегося Рыбакова, мужчина выбросил окурок на газон и пошел к нему навстречу.

   - Вы что-нибудь узнали? - с надеждой спросил он, подойдя к Виктору.

   - Пока, нет, - честно признался Рыбаков, - Все очень запутано.

   - Да, да, - растеряно произнес мужчина и, развернувшись спиной к нему, медленно направился в курилку.

   - Извините, пожалуйста, - остановил его Рыбаков, - Скажите, у Алексея были враги?

   - Нет, - ответил отец, едва повернув голову, - Он старался со всеми поддерживать добрые отношения. - Мужчина бессильно сел на скамейку и вытащил из пачки новую сигарету.

   В этот момент к Рыбакову подошел Тарасов.

   - Ну, как там Маменко? - спросил он.

   - Его жизни ничто не угрожает, - уклончиво ответил Рыбаков.

   - Он, как чувствовал, что с ним что-то случится, - стал рассказывать начальник заставы, отводя Виктора в сторону от скопления людей, - В этот день он вообще не планировался в наряд. Но в обед пришла телефонограмма из отряда о переводе на усиленный режим охраны границы. Вот и пришлось вызвать его с выходного дня. Он просился заменить его, говорил, что у него есть какая-то серьезная личная причина, но не сказал какая. А я не люблю, когда подчиненные от меня что-то скрывают или не договаривают. Вот и пошел на принцип. Хотя, - он сделал небольшую паузу, - мне все равно некого было ставить в наряд. Сами знаете, почти пятьдесят процентов некомплект личного состава на заставе.

   - А как вообще он характеризуется, - имея в виду Маменко, спросил Рыбаков.

   - Исключительно положительно, - без колебаний ответил Тарасов, - Он прослужил в подразделении всего пол года, но, я как начальник, доволен им на все сто. Не пил, не курил, никогда не опаздывал, всегда опрятен, выглажен. Никаких конфликтов с сослуживцами. Осень я собирался отправить его в школу прапорщиков.