- Вот, черт, - беззлобно возмутился майор, - Может тебя еще подержать, как ребенка.

   Он подозвал к себе одного из сопровождавших и протянул тому ключ.

   - Снимешь ему наручники, когда он сядет, а потом сразу же наденешь.

   - Понял, - ответил солдат и пошел догонять Маменко.

   Рыбаков с Косовским отошли в тень и уселись прямо в траву.

   - Что ему грозит, - кивнув сторону задержанного, спросил Рыбаков.

   - По совокупности статей, ему светит двенадцать лет, - задумчиво произнес майор, - Но если родители найдут хорошего адвоката и тот сможет доказать, что этот выстрел был непроизвольный, плюс его сотрудничество со следствием, то, можно будет сократить срок до восьми лет. А дальше, все будет от него зависеть.

   - Очень я сомневаюсь, что родители в своем райцентре найдут хорошего адвоката, а из города не каждый согласится ездить. На одни транспортные расходы придется потратить кучу денег. - Ответил Виктор.

   Они просидели так около десяти минут, как вдруг услышали крик:

   - Сюда, сюда, - доносились голоса из посадки.

   - Что там случилось,- вскочил на ноги Косовский.

   Рыбаков быстро поднялся и побежал в ту сторону, откуда звучали голоса. Майор не отставал от него. Царапая руки и лицо о сухие ветки, они пробрались к небольшой лужайке. Там, пристегнутыми наручниками друг к другу через разветвленный ствол дерева, стояли двое солдат, сопровождавших Маменко. Задержанного рядом не было.

   - Что тут происходит? - закричал Косовский.

   - Мы, как Вы и сказали, расстегнули ему наручники, - начал рассказывать один из солдат, - Он ушел в кусты и через несколько секунд вышел оттуда с пистолетом в руках. Заставил нас пристегнуться, а сам побежал туда, - они оба показали свободными руками в сторону поля подсолнечника.

   -Бежим за ним, - крикнул Косовскому Рыбаков, - далеко он не уйдет с зашитым боком.

   В июне подсолнухи еще поднялись в полную свою высоту, и на поверхности желтых шапок в поле мелькала голова беглого солдата.

   Виктор бросился за ним, стараясь не упустить его из виду. Бежать по такому полю оказалось очень сложно, ноги постоянно цеплялись за стебли и Виктор насколько раз упал. К сожалению, и возраст уже давал о себе знать. Восстанавливать дыхание после каждого падения становилось все сложнее и сложнее. Бег по пересеченной местности уже был не для него. Тем не менее, почти у самого края поля, ему все же удалось догнать беглеца. И то, скорее лишь потому, что тот упал. Виктор подошел к нему, и едва переводя дыхание, сказал:

   - Не дури, Маменко, ты же сам себе хуже делаешь.

   Солдат повернулся лицом к Рыбакову и направил на него пистолет.

   - Уходите, товарищ подполковник, хуже, чем я себе сделал, я уже не сделаю.

   Только сейчас Виктор вспомнил, что не взял с собой оружие.

   - Андрей, - стараясь спокойно говорить, начал Рыбаков, - Хватит смертей. Ты сделал ошибку и понесешь за нее ответственность, но зачем наказывать своих родителей. - Виктор короткими шагами незаметно приближался к нему.

   - Пусть лучше для родителей буду я мертвым, чем зеком, - вытирая слезы, прокричал Маменко.

   - Глупости, - тем же спокойным продолжал Виктор, - Для родителей ты всегда будешь любимым сыном, лишь бы оставался живым.

   - Да, как вы не понимаете, что я с этим дальше жить не смогу.

   Рыбаков подошел еще ближе к нему, ему оставалось сделать еще один шаг и он смог бы дотянуться до пистолета и выбить его из рук, но в этот момент Андрей поднес ствол к горлу и нажал на спусковой крючок.

   Э П И Л О Г

   Прапорщика Алексея Петрова похоронили на городском кладбище со всеми воинскими почестями. Руководство Государственной пограничной Службы Украины не поддержало инициативу личного состава заставы присвоить подразделению имя Петрова. Командующий генерал-лейтенант Лейдин осенью вышел в отставку. Начальник заставы капитан Тарасов был уволен в запас за серьезные упущения в службе. Майор Косовский получил очередное воинское звание и был переведен на должность заместителя военного прокурора соседнего гарнизона. Подполковник Рыбаков остался на прежнем месте.

   Когда, где и как похоронили бывшего рядового Маменко, никто из военнослужащих не видел. Через полгода его родители продали дом и переехали в другой город.