С маленьким ребенком проще. Для него родители представляются практически богами или волшебниками, являясь одновременно источником рога изобилия и благ цивилизации. Они обеспечивают его пищей, теплом, материализуют вещи, и здоровый ребенок заинтересован в том, чтобы родители о нем заботились. Он точно знает, что взрослые имеют больше знаний об окружающем мире и потому слушаться их всегда полезно. Даже если ребенок шалит – он всего лишь подсознательно проверяет компетентность родителей, чтобы в очередной раз убедиться в их заботе и почувствовать их силу. Пока ребенок не вырос до размеров взрослого человека, его бунт носит символический характер, имеющий цель – проверить иерархию в семье.
Подросток же, став соразмерным взрослому, старается более убедительно доказывать свое право на равенство, мягко или жестко стремясь понизить авторитет родителей, чтобы опустить их до своего уровня – и в итоге выйти в горизонтальные отношения, становясь равным им.
У них с Аленой пока до этого не дошло, но внутренне он был уже готов к этому. Ее поведение в больнице, скорее всего, можно объяснить еврейской пословицей в защиту собственной стабильности: «Не надо делать мне как лучше, оставьте мне как хорошо».
Она совершенно искренне не хотела принимать помощь от него и предпочитала довольствоваться тем, как у нее обстоят дела. Теперь ему было понятно, что это нежелание принимать чужую заботу было продиктовано ее неуверенностью в нем самом. Кроме того, он сам в тот момент не знал, насколько она не уверена в своей действительности, чтобы быть готовой улучшать ее по чужому совету, пока не познакомился с родителями Алены.
В самый первый день, когда Алена впервые переступила порог этого дома, он сказал ей, что его мнение – это информация, которая существует сама по себе, и она вправе с ней не соглашаться. Сказал, чтобы она знала: ее несогласие не будет поводом с его стороны относиться к ней хуже, то есть с меньшей симпатией. Если ему удалось донести эту мысль до Алены, то они смогут найти компромисс и бесконечно наслаждаться общением, с любопытством выслушивая мнения друг друга, но при этом оставаясь свободными от необходимости в обязательном порядке соглашаться с близким человеком.
У Вяземского не было опыта общения ни с детьми, ни тем более с подростками, и теперь до него начинал доходить смысл предупреждения следователя Никонова, когда тот пытался убедить его в том, что воспитательный процесс – дело не шуточное. Он и сам теперь это понял. Здесь одними деньгами проблему не решишь. Это труд. Долгий, упорный, кропотливый труд.
Он с трудом отвлекся от своих мыслей на новости, а потом отправился спать.
* * *
Алена никак не могла привыкнуть к своему ласковому прозвищу. Она много к чему пока еще не привыкла. По ночам она просыпалась от звенящей тишины в квартире и долго не могла заснуть, вспоминая прежнюю жизнь – с пьяными скандалами, громкими криками и битьем посуды. Сама того не замечая, она принималась натужно вздыхать, не зная, куда деться от горьких воспоминаний. От ее громких, почти старческих вздохов просыпался Вадим и тоже потом долго не засыпал, думая о том, что пришлось пережить ей в своей такой короткой еще жизни.
Утром за завтраком Вадим сообщил Алене о том, что через неделю едет в командировку в Германию.
– Надолго? – В ее синих глазах застыла тревога.
– Нет. Три, от силы четыре дня, – принимая из ее рук чашку с кофе, сказал он. – Но ты не бойся, с тобой побудет Светлана Ивановна. Дашина бабушка. Помнишь ее?
– Хорошо, – согласилась девочка. – Я помню. Она мама Андрея Николаевича.
– Правильно. – Он допил кофе и поставил чашку. – Все. Тороплюсь. У меня с утра встреча назначена. Будь умницей, котенок.
– Буду, – вздохнула Алена. – Возвращайтесь быстрее из командировки, пожалуйста, – смущаясь, проговорила девочка.
– Я еще никуда не уехал, – со смехом произнес он, но, увидев ее большие серьезные глаза, добавил: – Я постараюсь.
Неделя пролетела незаметно. Вяземский уехал в командировку, и в тот же день в их доме появилась Светлана Ивановна, невысокая, плотная женщина, выглядевшая гораздо моложе своих шестидесяти пяти лет. У нее была аккуратная, стильная стрижка на темных волосах, неброский макияж и ухоженные руки. Она пришла с утра, вознамерившись навести порядок в доме Вяземского и приготовить обед для девочки. Ей нравился Вадим. Нравился своим чувством юмора, своей открытостью, эмоциональностью и добрым нравом – всем тем, чего так недоставало ее сыну. Правда, сын утверждал, что на работе он совсем другой: жесткий, требовательный и бескомпромиссный. Оформив опеку над девочкой-подростком, он сильно удивил своих друзей, у которых его поступок не вызвал особого одобрения. Светлана Ивановна прошлась по квартире, обнаружив кругом чистоту и порядок. В приготовлении обеда тоже не было необходимости, и она спокойно уселась перед телевизором дожидаться Алену. Та пришла из школы около двух часов и, переодевшись, побежала на занятия.
– Куда ты так торопишься, Алена?!
– Светлана Ивановна, я скоро, – крикнула на бегу Алена. – Я хожу на занятия в школу танцев.
– О Господи! Вот оглашенная! – Она снисходительно улыбнулась, покачав головой.
Алена вернулась спустя пару часов уставшая, но довольная. Приняв душ и переодевшись, она села возле гостьи.
– Давай корми меня, поухаживай за мной, – со смехом потребовала Архипова.
– Ой, извините, – смущенно зарделась девочка. – Пойдемте.
Она быстро накрыла стол для обеда, усадив гостью.
– На какие танцы ты ходишь? Расскажи-ка мне.
– Испанские танцы. У меня сегодня было только третье занятие. Очень интересно. Хочу научиться танцевать фламенко.
– Н-да? А на соревнованиях по бальным танцам танцуют еще пасодобль.
– Ой, Светлана Ивановна, это очень сложный парный танец. Он такой броский и эмоциональный, – мечтательно произнесла Алена. – Вообще, пасодобль – типично мужской танец. В нем основной акцент делается на движения партнера-тореадора, а партнерша просто следует за ним, изображая его плащ. Это не очень интересно. Пасодобль требует большой выразительности и музыкальности, а также постоянной практики, начиная с самого начала обучения танцам. Кроме того, он требует физических сил, ведь при его исполнении работают все мышцы тела. В этом танце все позы закрытые, но это компенсируется выразительными, трогательными движениями рук, которые играют в нем гораздо большую роль, чем в других танцах.
– Вам в студии преподают еще и историю танца? – удивилась Светлана Ивановна.
– Нет, конечно. Я много читала об этом в интернете.
– Даже так? – Собеседница посмотрела на Алену внимательным, заинтересованным взглядом. – Но ты все же выбрала для себя фламенко.
– Да! Фламенко мне нравится больше. Это необычный и очень яркий танец, – уверенно произнесла девочка. – Его называют не только цыганским, испанским, но и арабским танцем. Ведь он вобрал в себя весь непревзойденный сплав художественных танцевальных форм всех народов, когда-либо проживавших в Испании в течение всей ее тысячелетней истории. Во фламенко очень четко различаются мужской и женский танец. У мужчин – подчеркнутая работа ног, быстрые ритмичные движения, сопровождаемые стуком ступней и каблуков, – так называемое сапатеадо, передающее дух борьбы, отчаянного сражения, отваги и гордости. Тогда как у женщин все построено на непрерывном, плавном, мягком движении рук. Именно этот контраст и столкновение дает фламенко жизнь, неповторимую и яркую, какой мне представляется сама Испания, – произнесла Алена с мечтательным взглядом. – У этого танца есть такое понятие, как дуэнде. Это душа исполнения фламенко, без которой станцевать его невозможно, – сообщила Алена с горящими глазами. – Это тот внутренний огонь, тот дух, который живет внутри исполнителя, вы понимаете, Светлана Ивановна? Искусство исполнения фламенко кроется не в мастерстве, не в профессионализме танцора, а именно в силе внутреннего духа, которая заставляет вступать его в поединок с самим собой, со стихией музыки и ритма.