Утром противник открыл артиллерийский и минометный огонь по всему району обороны 3-го батальона. Его авиация наносила бомбовые удары по противотанковому рву. И вот гитлеровцы перешли в атаку. Пять танков, преодолев ров, вместе с пехотой медленно продвигались к деревне Большая Шубинка, тесня курсантов. Бой длился до вечера и носил ожесточенный характер. Устоять перед численно превосходящим противником, ураганной силой его артиллерийского и минометного огня, танков и авиации мы не смогли. Фашистам удалось вклиниться в нашу оборону на глубину до пятисот метров и овладеть деревней Большая Шубинка.

Батальон не имел достаточной артиллерийской поддержки, мы надеялись лишь на стойкость и мужество курсантов. Приказал командирам рот готовить личный состав к атаке, назначенной на полночь.

Командиры рот в 23 часа доложили о готовности к атаке. Захватив деревню, гитлеровцы подожгли ночью на ее окраине ряд построек, и при свете пламени мы видели, как они резали поросят, кур, готовя ужин. Все это они делали под прикрытием охранения, которое выставили по окраинам деревни.

Цепи наших рот приблизились к домам на бросок гранаты. И по сигналу курсанты с криком «Ура!» бросились в решительную атаку. Это была у них первая ночная атака. Курсанты забросали гранатами крайние дома, где находились вражеские солдаты, приготовившиеся к ужину. Гитлеровские вояки, побросав оружие, в панике бежали. Наши воины, воодушевленные успехом атаки, начали преследовать противника. К трем часам ночи положение на переднем крае было восстановлено. Приготовленный фашистами ужин пришелся по вкусу курсантам, которые весь день ничего не ели. Пять танков противника, расположенных на восточной окраине деревни, были сожжены бойцами старшины Китаева. Затем мы занялись восстановлением траншей.

Было ясно, что фашистское командование не смирится с потерей деревни и постарается отбросить нас, выйти в тыл нашей боевой группе. Поэтому мы организовали разведку перед передним краем обороны.

На рассвете начался артиллерийский и минометный обстрел нашего расположения. Огонь вели до двух артполков. Фашистская авиация бомбила передний край. Почти полностью разрушив противотанковый ров и большинство дзотов, значительную часть первой и второй траншей, минные и проволочные заграждения, гитлеровцы атаковали наши позиции. Курсанты под командованием старшины Китаева отбили три атаки врага. Решающую роль сыграл артиллерийский и пулеметный огонь из района обороны 9-й роты. Противник, овладев второй траншеей, вклинился в оборону на глубину до трехсот пятидесяти метров и подставил сбой левый фланг под огонь. Наша батарея уничтожила пять фашистских танков и этим ослабила натиск врага.

Курсанты самоотверженно отстаивали каждую позицию. Однако остановить противника не удалось. Подразделения были отведены в третью траншею, проходившую по опушке леса восточнее деревни Большая Шубинка. 9-я рота частью своих сил удерживала основные позиции.

Но к исходу дня гитлеровцы полностью овладели районом обороны 11-й роты, первой и второй траншеями и деревней Большая Шубинка. Однако овладеть районом обороны батальона и выйти в тыл им не удалось. Хорошо развитая система ходов сообщения и траншей позволяла нам маневрировать, укрываться от огня.

Подлинный героизм проявили курсанты взвода лейтенанта Тимофеева. Занимая оборону в деревне Малая Шубинка, они отбивали все атаки противника. 14 октября к концу дня взвод оказался во вражеском кольце, но и в таких условиях не давал фашистам передышек. В ночь на 15 октября курсанты прорвали кольцо и соединились со своими. Правда, силы во взводе были уже на исходе: все оказались ранеными.

В полдень 15 октября лейтенант Докукин сообщил, что в деревню Зайцево минувшей ночью противник выбросил десант. Об обстановке, сложившейся на участке, было доложено генерал-майору В. А. Смирнову, его просили оказать помощь в восстановлении обороны, уничтожении вклинившегося противника. Командир боевой группы выслал на участок 3-го батальона свой общевойсковой и противотанковый резервы в составе роты курсантов под командованием капитана Черныша и старшего политрука Курочкина. Пополнение прибыло до наступления рассвета. Группа резерва во взаимодействии с подразделениями батальона, при поддержке артиллеристов смелой атакой отбросила противника на участке 9-й роты. Почти весь район обороны роты был восстановлен. Фашисты при сильной огневой поддержке не раз предпринимали атаки, чтобы сбить нас с позиций.

9-я рота и группа резерва, понеся значительные потери, вынуждены были отойти к третьей траншее и закрепиться там.

Группы вражеских самолетов по 20–25 машин с малой высоты бомбили весь район обороны. Часами не умолкал гром артиллерийской канонады и вой авиабомб. Все поле было изрыто воронками. Столбы пыли и дыма поднимались вверх. Это был настоящий ад.

И выдержать его могли только советские воины. В этом бою пали смертью храбрых капитан Черныш и старший политрук Курочкин.

Обстановка с каждым днем обострялась. 15 октября 3-й батальон совместно с резервом командира боевой группы отразил семь яростных атак противника.

С утра 16 октября небо было затянуто облаками, шел снег. Стояла тишина, лишь отдельные выстрелы предвещали новые бои. Во второй половине дня противник усилил натиск, намереваясь прорвать нашу оборону и выйти во фланг Ильинскому опорному пункту, но все атаки были отбиты. Однако нам с каждым днем все тяжелее было отражать эти атаки. На переднем крае обороны одни доты были разрушены, другие же сооружения и опорные пункты настолько ослаблены, что уже не могли активно сопротивляться, как это было пять дней назад. Курсантские гарнизоны, проявляя взаимную выручку, кинжальным и фланговым огнем наносили врагу большой урон. Раненные в боях курсанты были вывезены в Подольск. Помню, начальник боевого участка генерал Смирнов подошел к нам на опушке рощи и спросил:

— Как у вас дела?

— Оборону Большой Шубинки привели в порядок, но вот разведка принесла плохие вести: противник снова сосредоточил крупные силы…

— А вы проверили данные? — спросил генерал.

— Проверили, — отвечал я, — ведь сам Докукин подтверждает эти сообщения!

— Тогда это правильно, — промолвил генерал. — Докладывайте по порядку!

Я развернул немецкую карту, испещренную черным и красным карандашами.

— А карта откуда? — спросил генерал.

— Докукин принес час тому назад. И «языка» взял — обер-лейтенанта.

— Молодец Докукин, — похвалил генерал. И улыбнулся…

— Товарищ генерал, а как же было с загадочной тяжелой батареей? Помните, которая продолжала стрелять, даже когда противник уже подошел к командному пункту, — взволнованно спросил один из участников встречи, бывший курсант Саша Ремезов.

— Возможно, сегодня мы выясним, — ответил генерал. — Приехал бывший командир взвода этой батареи, и если ему удастся найти через три десятка лет свои орудийные окопы, то еще одна тайна будет раскрыта.

Не успел он досказать, как к группе подошел Онуфриев.

— Василий Иванович! Ветераны интересуются «загадочной батареей»…

— Как же, как же, окопы я нашел. Пойдемте на тот рубеж…

Василий Иванович быстро отыскал следы орудийных окопов, ровики для номеров с прогнившими бревнами.

— Вроде вчера это было, — начал он. — Не верится, что прошло столько лет, все так свежо в памяти. — Он замолчал, хмуря брови. — Да в то время ничего не было известно о тяжелой артиллерийской батарее, поддерживающей курсантов в самое трудное время. Кто же вел огонь?.. А было так… Но сначала не об этом.

…Было нам, комсомольцам-лейтенантам, по девятнадцать, когда тревожным летом сорок первого мы прибыли в Подольск. Там формировался тяжелый артполк, и мы получили назначение в третью батарею. Но здесь нас охватило разочарование и уныние. Вместо отличных, мощных орудий мы увидели пушки старого образца на массивных деревянных колесах. Музейные экспонаты! Больше одного выстрела в пять минут не сделаешь! Да и накатывать их надо каждый раз на свои места, и дальность стрельбы всего лишь 8 километров. Плохи были дела, плохи!