Чон Хосок потерял своего маленького братика на вечеринке. «Пиздец,»— вздыхая, он вновь и вновь проходил по дому, маленькому саду на улице, но так и не находил никого из потерявшихся. «Мини, ты должен был понять, что он не подходит тебе, увидеть его с какой-нибудь девушкой, а не пропасть именно тогда, когда пропал и сам Юнги.»

Хосок не знал, что пока он ищет этих двоих в коттедже, они сейчас едут в такси. Он не знал, что его Чимини сидит на коленях Мина. Не знал, что руки старшего покоятся на ягодицах Пака. Хосок даже не догадывался, что они, упиваются друг другом, не в силах оторваться от чужих губ; что они так бесстыдно прижимаются друг к другу; что из-за местами не ровной дороги подпрыгивают, трутся уже изрядно возбуждённой плотью. Хосок даже представить не мог, что Чимин сладко скулит, пытаясь сдержать стоны.

***

Юнги смотрит так, как будто перед ним какое-то произведение искусства, всемирное достояние, а не Пак Чимин. Он бережно обхватывает лицо парня руками, боясь причинить боль малейшим прикосновением. Медленно целуя щёки, губы, нос, Мин желает доставить как можно больше наслаждения этому ещё неопытному подростку. Проводя кончиками пальцев по скулам, он спускается к шее, ключицам, желанно впиваясь в пухлые сладкие до невозможности губы поцелуем.

Чимин задыхается, ему катастрофически не хватает воздуха. Он, лёжа на мягкой кровати, наслаждается ласками парня, о котором грезил столько времени. Ему страшно от осознания того, что будет дальше. Но с ним Юнги, так что всё в порядке.

Подцепив майку, Мин умело тянет её вверх, радуясь, что та так легко покинула тело хозяина. В полумраке комнаты трудно рассмотреть хоть что-то, но парень отчётливо видит то, что младший хочет прикрыть. Ему стыдно. Стыдно за то, что его тело не идеально. Юнги же только и может, что улыбнуться.

— В этом нет ничего зазорного, — наклоняясь к лицу напротив, он бережно целует куда-то в район скулы, — ты очень красив.

Расстегнув пуговицу, старший чуть стянул чужие штаны, смотря на заметный бугорок. Накрывая его рукой, Мин чуть сдавливает плоть сквозь тонкую ткань боксеров, нежно массируя. Оставляя дорожку из поцелуев, он обводит ореол соска, начиная посасывать его. Так странно и непривычно, что всё это он делает с парнем. Юнги понимает, что не только для него это впервые. Пак вообще ни разу не занимался чем-то подобным, поэтому он должен быть аккуратным вдвойне. Он не может причинить боль этому мальчишке в его первый раз.

Полностью стянув все вещи с юного тела, Юнги с еле заметной улыбкой на губах наблюдает за тем, как Чимин сводит ноги вместе, желая хоть как-то прикрыться. Опуская холодные пальцы на бёдра, Мин проводит ими вверх, чуть сползая с кровати и наклоняясь к пульсирующему члену. Обхватив его, он провёл пальцем по головке, собирая бесцветную вязкую жидкость, сочившуюся из возбуждённого органа. Парень касается губами головки, раскрывая рот и медленно начиная двигать головой, вбирая как можно глубже. По комнате раз за разом разносились стоны младшего, он, сжав в кулаке простынь, таял под теплотой чужого рта. Каждый раз, когда Мин доходил до самого основания, у Чимина шла кругом голова. Он был готов продать душу дьяволу, лишь бы это никогда не заканчивалось.

В глазах Пака начало темнеть, ещё немного и он бы излился прямо в рот старшего, но тот отстранился, делая пару движений рукой, останавливаясь. Скинув футболку, он поспешил избавиться от штанов, дико мешавших сейчас. Раздевшись, Юнги не успел ничего сделать, он замер, ведь к его коже, словно к фарфору, прикасались пальцы Чимина, очерчивая еле заметную линию пресса.

— Ты… ты прекрасен, — выдыхая, младший, забыв обо всём на свете, смотрел на такое тонкое, словно сделанное руками умелого скульптора тело Мина.

— Я знаю, малыш, — потянувшись за поцелуем, старший зарылся пальцами в тёмных волосах, сильнее прижимаясь к горячему телу.

Рыкнув, Мин отстранился. Его возбуждение было слишком сильным, он не мог больше терпеть, но и сильно торопиться он не мог. Разрываясь от переизбытка эмоций, он перевернул Чимина на живот. Послушно вставая на колени, он упёрся локтями в матрас, чувствуя бережные прикосновения на спине. Выводя понятные лишь ему узоры, Юнги сжал ягодицы младшего, получая протяжный стон в ответ. Сходя с ума, он поднёс руку к открытому рту Чимина, засовывая в него пальцы. Поняв, чего от него хотят, Пак начал неспешно посасывать их, смачивая слюной и сдерживая рвущиеся наружу стоны.

Всё было так неправильно, так пошло и ужасно, что сносило крышу. Юнги чувствовал, что не сможет долго сдерживаться. Вытащив пальцы изо рта младшего, он приставил их к пульсирующему колечку мышц.

— Будет немного больно, — прошептав на ухо Паку, он медленно ввёл один палец, понимая, что насчёт «немного» он погорячился.

Когда Мин ввёл второй палец, Чимин скривился от неприятного ощущения и лёгкой боли. Юнги, разводя пальцы на мотив ножниц, гладил второй рукой тело младшего, не зная, как облегчить его страдания. Третий палец стал чем-то запредельно больным для Пака, он, вскрикнув, желал отстраниться, но брюнет не позволил этого сделать, обхватывая его за талию и шепча на ушко: «Ещё немного, потерпи». Проехав пальцами по комочку нервов, Мин блаженно прикрыл глаза, слушая чужие стоны.

Не в силах более лишь доставлять удовольствие, Юнги неспешно вытащил пальцы, задерживая руку около входа и, дразня, вновь чуть надавливая, засовывая лишь одну фалангу пальца и резко убирая руку. Понимая, что торопясь, он может причинить боль столь хрупкому подростковому телу, Мин крепче сжимает упругую попу парня, изнывающего от желания. Сплюнув на ладонь, он растирает слюну по члену, мысленно прося у Чимина прощения и, подставив плоть к колечку мышц, рывком входит почти на всю длину.

По комнате разносится крик, до краёв наполненный болью. Юнги, не понимая, почему по его щекам начинают течь слёзы, наклоняется к уху парня, словно в бреду повторяя «прости». Как бы он не старался, но эти слова нисколько не уменьшали боли младшего. Чимин, чувствуя член, ранее казавшийся не настолько уже большим, не мог сдерживать слёзы, капающие на подушку.

Медленно начиная двигаться, Юнги пытался достать до того комочка нервов, что чуть ранее заставили Пака столь сладко стонать. Минута, две, а дикая боль младшего никак не желает смениться наслаждением. Чертыхаясь, Мин продолжал проникать в податливое тело под собой, мысленно умирая, когда по комнате разносился протяжный стон, утопающий в еле слышных всхлипах.

Раз за разом каждым толчком принося удовольствие Чимину, выбивая любые мысли, с забвением слушал такой приятный голос, что сорвался уже на крик. Стоны младшего, еле слышное рычание Мина, полые шлепки мокрой кожи вмешивались, сливались воедино, прямо как и сами парни. На сегодня они забыли, что Пак — гордость школы и милый послушный сын, что Мин — сорвиголова и парень, любящий только баскетбол и своих друзей. Сегодня существовали только Чимин — чертовски сексуальный подросток, мечта любого, кто хоть раз видел его в танце, и Юнги — плохиш, пошедший против себя и неистово желающий сделать этого подростка своим.

В унисон разносятся два громких стона наслаждения, взрывая тишину и спокойствие соседей, но сейчас не до этого. Сейчас их обоих накрывает такой волной удовольствия, что кажется, что всё это сон. Ведь не может же Мина так крыть от секса с парнем. Парень, кладя руку на сердце, может поклясться, что это был самый лучший секс в его жизни, что такого наслаждения он ещё никогда не получал.

Падая на кровать рядом с телом младшего, он дрожащими руками убирает спавшие на его лицо пряди волос, нежно касаясь мягкой кожи.

— Ты прекрасен, — обводя контур губ Чимина, Юнги блаженно улыбается. «Когда-нибудь надо будет повторить.»

Когда старший уснёт, он будет обнимать парня за талию, крепко держа его, не давая возможности сбежать. Он не узнает, что пропустил самое искреннее признание за всю свою жизнь. Он не узнает, что в эту ночь с ним говорил не Чимин, а его сердце.