***

Тэхён почти не помнит, как они добрались до дома, в памяти лишь всплывают кратковременные картинки, на которых он идёт рядом с братом, крепко переплетая пальцы и изредка поворачиваясь в сторону Чона, дабы получить очередной дразнящий поцелуй. Киму абсолютно наплевать на то, что будет, когда алкоголь выпустит его из этой сладкой клетки, оставляя беспомощного Тэхёна один на один со всем тем, что он сейчас творит. А творит он сейчас довольно странные для понятия трезвых людей вещи.

Пустая квартира вновь встретила братьев тишиной и домашней атмосферой, позволяя полностью расслабиться. Только вот Чонгук не мог как обычно просто сбросить с себя лёгкую кожанку и кеды и направиться к себе в комнату, залипать всю ночь в видео игры. Сейчас он должен напоить хёна крепким чаем, дать ему что-нибудь перекусить и уложить в мягкую кровать, ибо если не сделать всего этого, то старший будет слишком сильно умирать на утро.

— Хватит бегать туда-сюда, как курица наседка, просто иди ко мне, — раскинув руки, Тэхён начал сжимать ладошки, призывая младшего прийти к нему в объятья. Почему-то ему сейчас было так одиноко и до дикости хотелось ощутить тёплые сильные руки брата на спине, вдохнуть его запах и наконец понять, что он хоть кому-то нужен.

Сдавшись, Чонгук всё же присел рядом со старшим, притягивая его обмякшее тело ближе, так, чтобы Ким смог обвить своими руками его талию и положить голову на грудь. Тэхён чувствовал себя лучше, чем несколько часов назад, но Чон знал, что он до сих пор находится под сильным действием алкоголя, поэтому ему и было паршиво. Паршиво из-за того, что его хён продолжает мучить его, прижимаясь всем телом ближе, выдыхая куда-то в район шеи и чуть касаясь губами горячей кожи. Чонгук знал, что старший на утро будет умирать из-за стыда, будет пытаться как-то забыть всё, что сейчас происходит, а может и вовсе сделает вид, что ничего не произошло, избегая Чона. Вот последнего совсем не хочется.

— О чём задумался? — подняв голову, как-то слишком трезво и внятно для пьяного в стельку человека проговорил Ким, улыбаясь замешательству в чужих глазах.

— Не важно.

— Всегда ты так, — пожав плечами, Тэхён сильнее прижимается к телу младшего, упираясь головой об его плечо. — Никогда не рассказываешь, что происходит в твоей голове.

— Не лги, — обняв его талию, Чон чуть улыбнулся.

— Ты рассказываешь, но не то, что тебя действительно волнует. Сильные переживания и проблемы ты перевариваешь в себе, забывая, что у тебя есть люди, которые волнуются о тебе, желают помочь и хоть как-то приблизиться к такому далёкому и прекрасному Чон Чонгуку.

— О чём ты говоришь?

— О том, что ты хочешь, чтобы я ответил тебе взаимностью, но как я могу, если ты даже не позволяешь быть ближе к тебе? Я знаю, что являюсь единственным человеком, который знает про тебя абсолютно всё, знает твои недостатки и малейшие привычки, но это не то. Я не знаю, что происходит у тебя здесь, — не поднимая взгляда, Тэхён кончиками пальцев дотронулся до лба младшего, еле ощутимо проводя рукой вниз, чуть задерживаясь на кончике носа и мягких, чуть приоткрытых губах, следуя вниз, к груди парня, останавливаясь лишь тогда, когда пальцы начинает пробивать дрожью из-за бешено стучащего сердца, которое прямо здесь, под кожей, — и здесь.

— Хён, почему…

— Спокойной ночи, Гуки, — сжав ткань кофты, Ким невесомо поцеловал плечо брата, чуть улыбаясь и поднимаясь.

Чонгук хотел задать тысячу вопросов, но ни один не хотел сходить с его губ, так и оставаясь звучать лишь в его сознании. Всё, на что он был сейчас способен — это, оставаясь неподвижно сидеть на диване, наблюдать за чуть шатающимся старшим, пытающимся идти ровно и совладать со своим телом.

***

Ноющая боль во всём теле, противный гул в голове и тёплые руки, крепко обнимающие за талию — абсолютно противоположная смесь ощущений, встретившая Чимина в первые минуты утра. Наверное всё было бы намного хуже, если бы не свежий воздух, проникающий в квартиру через настежь открытое окно. Удивительно, но парню не было плохо, как он думал. Видимо, Чимин всё же не растерял навыки, пока был погружён в учёбу, и пить всё также может без последствий. Пересиливая себя, он всё поднялся с кровати и, чуть прихрамывая, направился на поиски ванной — до дикости хотелось ощутить струи холодной воды на теле.

Как только Пак скрылся за дверью, Юнги неспешно открыл глаза, зевая и ёжась от холода — ему нужен был мягкий котёнок, гревший его ночью. Закутавшийся с головой в одеяло, кокон направился на кухню, делать что-то наподобие завтрака. Время тянулось до неприличия медленно. За те, казалось бы, малые полчаса Мин успел выпить кофе, пролистать новостную ленту в телефоне и отлежать спину. А Пак всё ещё мылся.

— Бесит, — скинув одеяло, Юнги чуть надул губы. Его действительно бесило то, что Чимин до сих пор в ванной, до чёртиков бесило, ведь суровый и холодный Мин Юнги хотел тепла, а эта прекрасная задница оставила его одного.

Присев на подоконник и подняв с него пачку, Мин потянулся, делая первую затяжку. Странно, но почему-то сегодня совсем не хотелось курить, но привычки брали своё, поэтому он, передёрнувшись от внезапного порыва ветра, продолжал сидеть в одном нижнем белье на окне, травясь очередной порцией никотина.

— Мне вновь прочитать тебе лекцию о том, что тебе нельзя это делать? — вышедший из ванны Чимин стоял в дверях, с укором глядя на старшего. На самом деле ему до безумия было страшно сейчас, ведь кто знает, может Мин Юнги вновь решит выставить его за порог, перед этим учтиво нахамив?

— Думаю, ты знаешь, что будет, сделай ты это, — чуть улыбнувшись, Мин выпустил дым в квартиру, наблюдая за тем, как он медленно рассеивается, смешиваясь, растворяясь в воздухе. — Кстати отлично выглядишь, — усмехнувшись, он наклонил голову в бок, разглядывая проделанную ночью работу.

— Заткнись, — швырнув в старшего полотенце, которым он всего секунду назад вытирал мокрые волосы, Чимин прошёл в комнату, начиная искать свои вещи, которые ещё буквально вчера они так бессовестно раскидали по всей квартире.

Юнги, наблюдая за младшим, не мог не отметить, что ему нравится. Нравится, когда Чимин как малый ребёнок дует губы, пытаясь отыскать все вещи. Ему нравится, что первым, кого он увидел за день был именно Чимин. Полураздетый Чимин, из одежды на котором было только небольшое полотенце, чудом держащееся на шикарных бёдрах. Был бы Юнги полотенцем, он бы свалился на пол, ибо нельзя скрывать такое прекрасное зрелище от людей.

— И зачем столько засосов? — остановившись напротив зеркала, Пак вновь провёл по одному из них пальцами. На самом деле он раньше вышел бы из душа, если бы не вот эти кровоподтёки, которыми было усыпано всё его тело. Единственное, что Чимину действительно не нравилось, так это то, что мама обязательно заметит один из них — например тот, что красуется почти на скуле — и непременно засыплет его вопросами, пытаясь узнать, как давно её сын состоит в отношениях. А ещё она захочет познакомиться с его девушкой. А вот это самая большая проблема, ибо в отношениях он не состоит, а вместо девушки у него имеется слишком наглый, саркастичный хён, который просто до безумия сексуален.

— Чтобы все знали, что у тебя есть тот, кто трахает тебя, — пожав плечами, Юнги вновь выдохнул терпкий дым в комнату и, смотря на отражение Чимина, ухмыльнулся проделанной работе.

— А если я захочу поменять этого человека? — Чимин повернулся лицом к Мину, скрестив руки на груди и чуть прищурившись. «Что у него в голове творится?»

Юнги, неспешно спрыгнув с подоконника, и направился к рыжему, чуть улыбаясь, и сладко пропел:

— Не захочешь. — По пути оставив почти дотлевшую сигарету в пепельнице, Юнги подошел почти впритык к Чимину, проговаривая то, что так сильно резало тому сердце. — Мы оба прекрасно понимаем, что ты любил меня, любишь меня сейчас и будешь продолжать меня любить ещё очень долго.

— Тебе что, мало баб, которые ошиваются вокруг тебя и в любой момент, как ты только захочешь, поманишь пальчиком, готовы раздвинуть ноги перед ахуенной звездой баскетбола, Мин Юнги? — чувствуя, как какое-то неприятно чувство вмиг начинает охватывать всё тело, Чимин с каждым словом повышал голос, начиная чуть истерить.