— Да, сегодня очень суматошный день, — забирая пустой стакан, она вернулась за стойку, присаживаясь за стол. — Хотя, у нас более-менее спокойно. Хорошо, что я пошла в кардиохирургию, — чуть улыбнувшись, девушка, вспомнив что-то, полезла в ящик, доставая из него книгу. — Вот, твои родители заходили утром, просили передать.
— Спасибо.
Как только книга оказалась в руках Кима, он с нескрываемой нежностью провёл по обложке кончиками пальцев. Каждую неделю его родители привозили что-то новое, что-то, что он ещё не успел прочитать. Пусть они и редко навещали сына лично, но парень чувствовал их заботу даже в этом, кажется, простом поступке. Намджун понимал, что родители работают как проклятые, чтобы оплатить его лечение, чтобы накопить на операцию, чтобы их ребёнок просто мог жить. Уже неоднократно случалось так, что в тот момент, когда подходила очередь Кима, цену на операцию резко поднимали, и у семьи парня просто не было возможности оплатить её. Горечь всей этой ситуации добавляло ещё и то, что у Джуна была младшая сестра, на образование которой тоже требовалось не малое количество денег. Ким ненавидел себя за то, что такой беспомощный, за то, что не может помогать родителям, как это делают все нормальные дети.
Сжав книгу крепче в руках, он вновь улыбнулся медсестре, что не отрывала от него взгляда. Чуть поклонившись, он развернулся в сторону длинного коридора, который, признаться честно, всегда пугал его ночами. Ведь зная, что твоё сердце может отказать в любой момент, тебе невольно становится не по себе, когда, еле переплетая ногами, ты бредёшь по этому длинному пустому коридору.
— Ты заходила в триста восьмую палату? — Ким не успел далеко уйти от холла, поэтому отчётливо слышал разговор медсестёр.
— Ещё нет. Я как раз собиралась, — голос девушки, с которой несколько минут назад беседовал Намджун, звучал виновато — она отвлеклась и до сих пор не проверила нового пациента. Ким знал, что нового, — он знал каждого, кто лежал в его отделении. Из года в год действовало одно единственное правило — пациенты меняются, у палат появляются новые временные хозяева, а Ким Намджун остаётся.
Проходя мимо палаты, в которой в спешке скрылась молодая девушка, чуть задев Кима плечом, Джун бросил кроткий взгляд на висящую на стене табличку. «Врач: О Чунхон. Пациент: Мин Юнги 1993 года рождения».
«Не думал, что ты вернёшься», — покачав головой, Ким направился в свою «комнату», делая в голове пометку, что он должен навестить старого друга.
***
Мальчик, встав на цыпочки, пытался заглянуть в маленькое дверное окошко. Буквально несколько часов назад привезли нового пациента, Джун услышал, что мальчик почти его возраста, поэтому ему не терпелось скорее увидеть его, возможно даже подружиться. За три года путешествий по больницам он ни разу не смог пообщаться хоть с кем-то своего возраста — люди, лежавшие в его отделении, были либо слишком взрослыми, старыми, либо это были совсем ещё дети, на уме у которых были лишь всякого рода глупости. То ли дело Ким Намджун, которому было почти двенадцать.
— Его состояние ухудшилось, не думаю, что мы сможем сделать хоть что-то, — спокойный голос врача резал слух Кима. Он не понимал, как тот, кто давал клятву спасать чужие жизни, мог так просто опустить руки. — Болезнь слишком сильно прогрессирует, а сделать пересадку мы не можем — в нашей стране запрещено донорство детских органов.
— А что если провести её где-нибудь в другом месте? В другой стране? — пожилая женщина, держа мужчину за руку, не отводила от него взгляда.
— Он не переживёт перелёта, его сердце не выдержит. Любая нагрузка приведёт к смерти, мне жаль, — положив ладонь поверх её руки, врач покачал головой.
— Но как так, он ведь… — женщина не договорила, — из её глаз полились слёзы.
— Мама, успокойся, — стоявшая до этого в стороне женщина подошла к ней, кладя руку на плечо. — Мы не можем ничего поделать, нам просто нужно смириться.
Наблюдавший эту картину Намджун резко прекратил подглядывать — спокойствие и некая отчуждённость звучащие в словах матери мальчика заставили его тело покрыться мурашками. Как она может так спокойно говорить об этом? Почему так спокойно приняла тот факт, что её ребёнка ждёт смерть?
***
— Почему ты постоянно приходишь ко мне? — почти прошептав, Юнги попытался сесть, но после нескольких провальных попыток отбросил эту мысль.
— А я не могу приходить к своему другу? — Ким, удобней устроившись на стульчике, болтал ногами, которые никак не доставали до пола.
— Что-то я не помню, чтобы мы стали друзьями, — фыркнув, Мин скрестил руки на груди, демонстрируя своё недовольство.
— Мы с тобой единственные погодки, так что нам придётся подружиться, — пожав плечами, Ким взял с тумбочки сок, открывая его и начиная пить. — Тем более мы оба здесь надолго, так что будет хорошо, если мы поладим. Я устал терять тех, с кем подружился, — опустив голову, мальчик грустно вздохнул.
Юнги лишь окинул его внимательным взглядом, а после чуть улыбнулся и протянул ему руку:
— Мин Юнги. Если ты окажешься дебилом, я тебя побью.
Намджун, растянув губы в улыбке, немедля пожал его руку, поражаясь тому, насколько кожа его нового друга бледная. Ким перевёл взгляд на чуть улыбающегося старшего, улыбаясь ещё сильнее и быстро закрывая глаза. Просто Ким знал каково это, когда на тебя смотрят полные жалости глаза. Но сам, как бы не старался, не мог избавиться от этого чувства, ведь Мин, действительно, выглядел паршиво: тёмные мешки под маленькими щёлочками-глазами, худое, осунувшееся лицо, такое же худое тело и почти прозрачная кожа, из-под которой видны голубо-синие вены. Ким сам не единожды был в плачевном состоянии, но у него всегда был шанс на возможность выжить, пусть малый, но был. У Мина же его нет.
***
— Почему ты здесь? — после просмотра какого-то мега-крутого фильма, от которого Джун был в восторге, Юнги решил задать давно интересующий его вопрос.
— Я в этом плохо разбираюсь, там много каких проблем, но сейчас главным является то, что мне нужно новое сердце, а я ещё маленький. Говорят, что через пять лет мне подарят новое, и я буду жить как нормальный ребёнок, — Ким чуть улыбнулся, пряча пухлые щёчки в ладошках.
— Чушь, — усмешка, — ты уже не будешь ребёнком. Тебя и сейчас-то трудно им назвать, — опустив голову, Мин ненадолго затих. — Но, знаешь, я тебе завидую — у тебя хоть какая-то надежда есть.
Младший перевёл взгляд на Мина, смотрящего пустыми глазами куда-то перед собой. Джуну было интересно каково это, знать, что тебе осталось недолго, считанные месяцы, возможно даже меньше. А ещё Киму было интересно, как этот парнишка, всего на год старше него, может быть таким сильным. Как он может оставаться спокойным, зная, что скоро умрёт. Как не плачет, не скучает по родителям, что ни разу не навестили его — Ким знает, что они не приходили, ведь всегда был рядом, также, как и бабушка Юнги.
— Джуни, как думаешь, это больно, умирать? — прошептав одними губами, Мин всё же надеялся, что его не услышат.
— Думаю, нет. По крайней мере тем, кто остаётся жить, больнее.
— Понятно.
Укрывшись одеялом с головой, Юнги отвернулся от младшего, пробурчав тихое: «Я спать».
***
Юнги всей душой ненавидит эту атмосферу и излишнюю опеку. Время медленно текло, а настенные часы, что, между прочим, ужасно громко тикают, показывали только начало десятого. Весь день парень неподвижно лежит на кровати, а бабушка то и дело спрашивает про его самочувствие, изредка пытаясь накормить.
— Говорю же, что всё хорошо, — в очередной раз отвечая на однотипный вопрос, Мин положил руку поверх руки женщины, чуть сжимая. — Лучше иди домой и отдохни, я буду в порядке, а если что случится — здесь кругом врачи, всё нормально.
— Я приду завтра, — всё же послушав внука, она медленно поднялась с места, собирая со стола все использованные одноразовые салфетки, которых было несчитанное количество. Для женщины стало настоящим потрясением то, что Мин вновь попал в больницу. — Прошу, не огрызайся с врачами и медсёстрами.
