В шесть лет Стайлз впервые понял, что не совсем нормальный. В прямом смысле.

Он сидел за столом и уныло пережевывал горошек и морковь, пока мама с папой обсуждали какие-то взрослые и ужасно занудные вещи. Внезапно папа повернулся к нему и с улыбкой спросил:

— Сынок, как прошел твой день? Мама сказала, что у тебя в школе появился новый друг.

Стайлз мгновенно оживился, потому что у него на самом деле был чудесный день. Забыв, что его рот на данный момент забит горошком, он начал радостно щебетать:

— Да, пап, появился! Его зовут Скотт, и он круче всех! На перемене мы играли в Черепашек ниндзя, он играл за Леонардо, и это было здорово, потому что так я мог играть за Микеланджело, а он самый прикольный, так что у меня был потрясающий день, хотя мне приходится есть этот горошек, а это просто ужас, но я так рад, что Кенди вернулась.

Повисло молчание, а Кенди, сидевшая возле двери, навострила уши и подняла морду. Кенди была самой лучшей собакой, она стала частью их семьи, когда Стайлз был совсем малышом. Он очень горевал вчера, потому что думал, что потерял ее навсегда.

Стайлз даже не заметил, как папа подавился горошком, а мама начала переводить взгляд с него на дверной проход, в котором по-прежнему сидела Кенди и смотрела на них с выражением искреннего счастья на морде. Мама задумчиво нахмурила брови.

— Кенди вернулась? — осторожно спросила она, и Стайлз радостно закивал.

— Она, как и раньше, нашла меня на площадке возле школы! — сообщил он, а потом с осуждающим видом ткнул вилкой в сторону отца: — А ты говорил, что она никогда не вернется! Ты был неправ, видишь?

Кенди завиляла хвостом. Раньше это движение всегда отдавалось ставшим уже знакомым глухим стуком об пол, так было с тех пор, как они со Стайлзом были совсем маленькими, и продолжалось до вчерашнего дня, когда Кенди сбила машина.

Но было тихо. И, видимо, он единственный вообще ее видел.

***

Его мама тоже родилась с даром, хотя ее способность заключалось в том, что она могла вырастить сад даже в середине зимы. Мама его мамы умела залечивать синяки и маленькие ссадины поцелуями. Отец матери его мамы просто не умел проигрывать в карты. А мать отца мамы его мамы обладала суперсилой, и это было очень здорово.

А Стайлз, судя по всему, видел души умерших животных. Не всех животных, а только тех, у которых остались «неоконченные дела». Например, собак, не желавших покидать своих гиперактивных маленьких хозяев, даже при том, что на другом конце радуги их ждала вечность и возможность резвиться на Небесах с другими собаками.

Они так и не завели другую собаку. Стайлз опасался, что Кенди будет грустить, вынужденно наблюдая, как ее замена получает все ласки и чесание зада, которые ей уже недоступны. В любом случае, ему не нужна была другая собака. Кенди и так всюду верно следовала за ним, и неважно, что он единственный мог ее видеть.

Вот так он и рос, легко отвлекаясь на души животных, которых никто, кроме него, больше не видел, что временами вызывало досаду. Хотя у него просто не получалось сильно раздражаться, ведь его дар означал, что иногда какие-нибудь недавно умершие и совсем отчаявшиеся кошки или собаки могли прийти к нему и отвести его к оставленным на произвол судьбы щенятам и котятам. В таких случаях Стайлз всегда забирал их к Скотту в ветеринарную клинику и следил за тем, чтобы они обрели новый дом.

Также это помогало ему, когда дело доходило до знакомства с новыми людьми. Гораздо легче было довериться тому, за кем верно следовал дух золотистого ретривера или целый косяк аквариумных рыбок, чем тому, за кем не наблюдалось ни одного любящего животного.

Но кроме умения спасать осиротевших щенков и способности временами несправедливо судить о людях, основываясь только лишь на отсутствии души мохнатого компаньона за спиной, дар Стайлза на его жизнь особо не влиял. Нет, были случаи, когда его до чертиков напугали призрак огромного удава и пролетевшая прямо над головой полупрозрачная птица. А однажды дело чуть не дошло до аварии, когда посреди ночи прямо перед его джипом на дорогу выскочили три призрачных оленя, но к двадцати одному году Стайлзу кое-как удалось взять все это дерьмо под контроль. Для него это стало нормой.

А потом внезапно кое-что произошло.

Холодный и снежный зимний день был в самом разгаре, Стайлз скучал на работе в кофейне кампуса, когда прозвенел дверной звоночек, дверь распахнулась, и в нее вошла волчица.

Изящная черная волчица с горящими золотом глазами следовала за присыпанным снегом темноволосым парнем, который хмурился так, как заслуживал того такой холодный день.

Посетитель подошел к угловому столу, кинул на него сумку, заняв место, и затем направился к кассе, чтобы сделать заказ.

Стайлз никогда раньше его не видел. Он бы запомнил если не горячую внешность парня, то уж точно волчицу, наблюдавшую за ним с того места, где он бросил сумку.

— Горячий шоколад, — сказал парень.

— Да, конечно! — Стайлз оторвал взгляд от волчицы и пробил заказ. Спросив имя, он аккуратно написал «Дерек» на стенке стаканчика. Когда заказ был оплачен, Стайлз приготовил напиток и протянул его Дереку. Парень вернулся за свой стол, и волчица тут же улеглась ему на ноги.

Они остались на несколько часов. Поток клиентов то уменьшался, то вновь увеличивался, Стайлз обслуживал каждого, входящего в дверь, смешивал напитки, убирался и каждые несколько секунд, не в силах сдержаться, кидал взгляд на мужчину и волчицу в углу зала.

Он просто никак не мог понять. Чем мог этот чувак заслужить себе такую верность волчицы? За что она любила его так, что осталась рядом даже после смерти?

Конечно, он и раньше видел души диких животных. В их случаях узнать, что удерживало душу в этом мире, практически не представлялось возможным, но он впервые видел дикое животное, настолько привязанное к человеку.

Смешивая очередное латте, Стайлз строил догадки, что, может быть, Дерек работал хранителем зоопарка или владел заповедником, но парень был всего лишь на несколько лет старше самого Стайлза, так что вероятность этого была весьма сомнительна.

Возможно, Дерек жил дикарем в какой-нибудь глуши и подружился там с этой лесной жительницей.

А может быть, это просто собака, похожая на волчицу.

Стайлз посмотрел на них снова.

Нет, определенно, это волчица.

Стайлз как раз продумывал теорию о том, что Дерек просто украл маленького волчонка и растил ее как свою собственную полудикую питомицу, и повернулся, чтобы вновь взглянуть на них, а Дерека уже не было. Он проворонил их уход.

Стайлз всеми силами старался забыть об этом случае. Да, животные сами его находили, но он не мог помочь душам с их незавершенными делами. Души в любом случае не могли с ним общаться.

***

Было бы намного легче забыть Дерека и его волчицу, если бы те не стали постоянными посетителями. Однако они заходили часто, всегда одни, Дерек заказывал горячий шоколад и проводил несколько часов за столиком возле окна. Кенди всегда торопилась к волчице, виляя хвостом в собачьем приветствии, а волчица всегда ее игнорировала. Но, тем не менее, в каждое их появление Кенди подбиралась все ближе и ближе, видимо, твердо решив подружиться.

Все, что Стайлз мог сказать: Дерек изучал какую-то специализированную литературу — мифы и фольклор. Большинство книг, кажется, были даже не на английском.

И это было круто. Стайлз в свое время брал факультативы по литературе, но в тот единственный раз, когда он попытался заговорить на эту тему с Дереком, его заткнули в довольно грубой форме. Ну и ладно. Стайлз не возражал. Он уже давно не огорчался из-за игнора невероятно привлекательных людей. Кто этому поспособствовал? Лидия Мартин.

Проблема состояла в том, что Стайлз никогда не умел оставаться в стороне от загадок.

За несколько недель до Рождества Стайлз работал в вечернюю смену, рассеянно протирая прилавок и задумчиво хмурясь, глядя на Дерека, когда за этим делом его поймала Эрика — любимая и жутко раздражающая напарница по работе.