– То есть, чтобы понять, девственницы мы или нет, нас всех отправят черт-те куда…

– На Лазоревое озеро, – поправила Блодейна.

– Где разденут до нижнего белья…

– До сорочек.

Вот ведь дотошная.

– Посадят в лодки – и адью! Плывите, девочки, замерзайте.

Я понимала, что ничего не понимаю. Думала, нас поведут к какому-нибудь придворному магу-целителю. Лекарю там или, на худой конец, к травнице. Или кто тут у них за гинеколога.

– В Лазоревом озере обитает Хадааантис, – теряя остатки самообладания, проскрипело зубами фальшивое привидение.

Небось привыкла, что Фьярра у нее как шелковая. В рот заглядывала и никогда не перечила. А тут я нарисовалась.

– Маловато что-то «а»…

– Немедленно прекрати! – взвилась полупрозрачная гостья. – У нас не так много времени! Скоро за тобой придут.

Дабы препроводить в последний путь.

– Ладно. – Я взбила подушки и устроилась поудобнее, приготовившись к дальнейшему инструктажу. – Этот «хада-а-а» – он вообще кто? Или… что?

– Древний змей, впитавший всю мудрость нашего мира. Его невозможно обмануть. Почти невозможно.

Хорошо хоть не человек-паук.

– Ужик? – спросила с надеждой и показала примерный размер гада плавучего, встречу с которым согласна будет выдержать моя и без того уже порядком подпорченная психика. Сантиметров двадцать. Максимум – тридцать.

Блодейна покачала головой.

– Насколько большой? – сглотнула.

– Поменьше дракона будет, – типа успокоила меня ведьма и спешно продолжила: – Тело моей девочки чисто, Фьярры никогда не касался ни один мужчина. За это можешь не переживать. Но вот твое сознание… – закончила многозначительно.

Может, лучше сразу признаться его великолепию, что я не невинная девственница? Представила выражение лица тальдена, его возможную реакцию на мои откровения и решила, что нет, лучше все-таки встреча со змеем.

– А этот ваш Хадааантис, он только мудростью питается? Никаких других гастрономических пристрастий не имеет?

Разыгравшееся воображение уже вовсю рисовало гигантскую анаконду, раззявившую надо мной пасть. Божечки, как же не хочется умирать!

– Он не тронет тебя, если сделаешь все, как скажу, – оставаясь верной себе, увильнула от прямого ответа Блодейна.

– Но вдруг что-то пойдет не так?

– А ты постарайся, чтобы все пошло так!

Да уж, конструктивное у нас вышло общение.

Помимо того что меня беспокоили возможные последствия вояжа по Лазоревому озеру, не давало покоя еще кое-что.

– Нескромный вопрос: а как он будет нас проверять?

Хмыкнула. Змей-акушерка. Я думала, в этом мире меня уже ничем не удивить. Но, как оказалось, Адальфива, как заветная коробочка, полна сюрпризов. Все чаще здесь я ощущала себя Алисой, попавшей в Страну чудес и объевшейся галлюциногенных печенек. Или то у нее пирожки волшебные были…

– Девушка, вступившая с мужчиной в добрачную связь, оказывается оскверненной, пятнает душу и тело. Хадааантис замечает каждое такое пятно. От него невозможно скрыть грех прелюбодеяния.

– Будем надеяться, что Фьярра действительно чиста. Как бутылочное стекло, – проворчала я.

Одутловатое лицо ведьминого духа пошло пятнами.

– На что это ты намекаешь?

– Ни на что. Продолжайте. Вы что-то говорили про несовершенство моего сознания.

Объяснив, как можно обвести вокруг пальца даже древнего змея, и выдав уже не знаю какую по счету страстную тираду о том, как надлежит алиане вести себя с его великолепием, Блодейна растаяла в воздухе. А я еще долго лежала, не смыкая глаз, снова и снова прокручивая в голове дурацкий сон. Думала о мужчине в свите князя Темнодолья, так похожем на Лешу, и об обитателе Лазоревого озера, с которым в скором времени должна буду познакомиться.

Когда забрезжил рассвет, явилась Мабли, чтобы подготовить меня к ритуальному испытанию. Сначала отправились в купальню, где девушка усердно растирала меня жесткими мочалками. Пока кожа не стала красной, а я не потеряла терпение.

– Решила меня освежевать? Все, достаточно. От того, что ты елозишь губкой по моему телу, душа чище не станет.

– Мне так боязно за вас, – в голосе девушки звучало искреннее волнение.

– Мне тоже за себя боязно, – призналась со вздохом, заворачиваясь в мягкое теплое полотенце. – Ты когда-нибудь его видела?

Мабли покачала головой.

– Только легенды разные слышала. – Девушка прижала руки к груди и с патетичным надрывом воскликнула: – А если Хадааантис что-нибудь почувствует?! Вас же прогонят с позором!

Ну если только прогонят – это еще полбеды. Главное, чтобы не сожрал и не задушил в объятиях. А прилюдное унижение я уж как-нибудь переживу. Вот только в глаза Скальде, наверное, больше смотреть не смогу…

Я тут же разозлилась. На саму себя. Какое мне вообще дело до его глаз! До того, кто и что обо мне подумает! Тем более его замороженное вельможество. Детей мне с ним точно не крестить. И вообще, никакая я не прелюбодейка. В моей жизни был всего один мужчина. Мой муж.

Мабли помогла мне одеться. Длинную, до пят, сорочку из льна скрыло зеленое полотняное платье простого покроя с чуть расклешенными рукавами и такой же юбкой. Волосы тугим пучком увенчали затылок, от украшений и вовсе пришлось воздержаться. Служанка сказала, что все равно на озере их велят снять.

Обувшись и набросив на плечи бархатную накидку с капюшоном, подбитую рыжим мехом, я в последний раз взглянула на себя в зеркало. Увидела отражавшуюся в нем бледную юную девушку, на глаза которой, как туча на ясное небо, набежала тень страха.

Мысленно пожелав себе удачи, покинула спальню, чтобы присоединиться к другим алианам.

Сначала мои нервы испытывала на прочность Блодейна, потом эстафету переняла эссель Тьюлин. Строила нас и в прямом, и в переносном смысле. Словно командир на плацу, вышагивала по внутреннему двору, очерченному портиком, колонны которого увивали все те же цветы-убийцы, наутро собравшиеся в бутоны.

– Ваше сознание во время ритуала должно быть открытым, – сочным, как у оперной дивы, голосом вещала главнокомандующая, полами плаща сметая с камня снежную пыль.

Если я открою Хадааантису свое сознание, он точно обогатится новыми знаниями. В первую очередь – словечками нецензурными, которые в последнее время упорно вертелись у меня на языке.

Одно из них едва не выскочило, когда из замка показалось его хмурое великолепие, минувшей ночью исполнившее главную роль в моем эксклюзивном фильме ужасов. Только бы этот хоррор не превратился в долгоиграющий сериал и не растянулся на бессчетное количество эпизодов! Этакую «Санта-Барбару» для взрослых.

Вовремя проглотив нецензурщину, что при виде Герхильда так и просилась наружу, поджала губы и, как и подобает воспитанной алиане, робко потупила взгляд. Опускаясь в реверансе, убеждала себя, что нет ничего интересного в этом обломке обледеневшей скалы.

Подумаешь, плащик стального цвета с оторочкой из темного меха и серебряная перевязь через плечо ему чертовски идут. Вон князь Темнодолья, плетущийся за своим кузеном, тоже прихорошился: смоляные волосы прилизал, у брадобрея явно отметился. Весь такой из себя: напомаженный, чистенький, гладенький, одет с иголочки. Ан нет, не тянет его рассматривать.

А в сторону Герхильда глаза так и сворачивают. Я с этой привязкой скоро или окосею, или свихнусь. Вероятно, и то, и другое. А возможно, еще и третье. Если меня змей сегодня не сожрет, то это за него в скором времени сделает чувство вины.

Тальден поприветствовал эссель Тьюлин и нас, своих невест, мельком оглядев каждую. Даже по мне, замершей в конце шеренги, мазнул взглядом, хотя чувство было такое, словно поскреб наждачкой.

Интересно, чего такой мрачный? Не выспался, поди. Я вот тоже не выспалась. Не потому что пришлось подниматься с первыми петухами, хотя и те, когда в комнату прошмыгнула Мабли, еще досыпали в своих курятниках. Благодарить за бессонницу следовало Блодейну, Герхильда и мистера инкогнито, поджидавшего своего князя у карет, запряженных фальвами.