Предисловие

ГОЛОВА ЛЬВА НА БЛЮДЦЕ

По приказу князя Милоша Обреновича, вождя второго сербского восстания против турок, черногорец Никола Новакович в 1817 году отсек голову Карагеоргию, вождю первого восстания. Голова сербского льва отсечена в селе Радованье, а оказалась на блюдце… перед турецким султаном в Царьграде. С тех пор сербы начали враждовать: кто за Обреновичей, кто за Карагеоргиевичей.

Насилие, в ее различных формах, — читаем в академическом сербском издании, — примечательная особенность сербской политической культуры на протяжении всего века. Убийство во имя порядка, к чему в чрезвычайных ситуациях прибегал еще Карагеоргиевич, со временем стало основным средством, которым князь Милош прокладывал путь к своей абсолютной власти[1].

Милош был умным, лукавым, но очень коварным правителем. Его самоволие не захотели терпеть «уставобранители» (молодые да ранние поклонники сербской конституции, первая из которой была принята именно при Милоше), и в июле 1839 года вместе с младшим сыном Михаило он покинул Сербию. В Белграде остался его старший сын, смертельно больной Милан, который вскоре умер. «Уставобранители» привели на престол князя Александра, сына Карагеоргия.

В декабре 1858 года те же «уставобранители» вернули князя Милана на престол, и князь Александр занял его место в эмиграции. Старый Милан умер в сентябре 1860 года Михаило, унаследовавший власть, был искусным и образованным правителем, при нем Сербия быстро развивалась, становясь внушительной военной силой на Балканах. Но турки по-прежнему сидели в сербских крепостях и устраивали беспорядки. В апреле 1867 года в крепости Калемегдан наконец состоялась торжественная передача турками сербам ключей от столицы и других городов: через 583 года Белград снова стал сербским.

После убийства Михаило 29 мая 1868 года сербский престол занял Милан Обренович, внук брата Милоша, так как убитый князь не имел законных наследников. Князь, позднее король, Милан Обренович в 1889 году отрекся от престола в пользу своего сына Александра, который со своей супругой Драгой погиб в результате переворота 29 мая 1903 года (дату цареубийцы выбрали явно неспроста). «Московский Листок» в заметке «К Белградской трагедии» писал: «В Москве вчера только и разговоров было об ужасной трагедии, заключившей печальную историю династии новичей, — об этом возмутительном преступлении, жертвами которого пали последний из Обреновичей и его супруга… Страшная весть об этом цареубийстве поразила всех, поразила своими леденящими душу подробностями, обилием так зверски, так безжалостно пролитой крови. Особенно угнетало известие, что это ужасное, гнусное убийство совершено офицерами, руководителями армии, которая призвана служить опорой престолу»[2].

С тех пор грозовые тучи над Балканами налились свинцом, а под престолами и алтарями задрожала земля. 28 июня 1914 года серб Гаврило Принцип убил в Сараеве австро-венгерского престолонаследника Франца Фердинанда. Образно говоря, его голова оказалась на блюдце устроителей нового мирового порядка…

Вот здесь-то и начинается наш рассказ.

В 1953 году югославские власти опубликовали секретный рапорт полковника Аписа, бывшего начальника сербской разведки, который при желании можно трактовать и так, что русский военный атташе в Белграде Виктор Алексеевич Артамонов сподвиг Аписа к заговору против Франца Фердинанда. В рапорте говорилось о том, что Артамонов давал Апису деньги на проведение разведки в Боснии, но эти деньги будто бы без ведома Артамонова, были фактически потрачены на организацию убийства Франца-Фердинанда. История эта очень темная, и, чтобы сделать свои выводы, нам придется неторопливо распутывать узелок за узелком.

Из досье русского военного агента:

Артамонов Виктор Алексеевич (9 октября 1873, Саратовская губ. — 23 августа 1942, Панчево). Из обедневшей дворянской семьи, которая, судя по послужному списку Артамонова, «не имела движимого и недвижимого имущества». Подполковник (6.12.1904), полковник (6.12.1908), генерал-майор Генштаба (6.12.1915). Окончил Симбирский кадетский корпус, 1-е военное Павловское училище (1892) и Николаевскую академию Генерального штаба (1900). Из училища вышел в Лейб-гвардии Волынский полк в звании подпоручика (1894).

После окончания академии служил по Генеральному штабу в Одесском военном округе. Помощник (1902–1904), а затем старший адъютант штаба Одесского военного округа. Военный агент (атташе) в Греции (10.05.1907-14.10.1909). Военный агент в Сербии (14.10.1909–1916).

Историк разведки М. Болтунов уточняет, что Артамонов учился отменно, окончил курс академии по первому разряду. Затем «тянул лямку в пехоте» и, «как наиболее перспективный офицер, был рекомендован в разведку, в штаб Одесского военного округа»[3].

Артамонов получал неизменно хорошую характеристику, считался примерным военнослужащим, владел рядом иностранных языков, благодаря чему и попал в Генеральный штаб. Его отличительной чертой являлась верность делу, честное служение родине, неподкупность. Он не шел ни на какие сделки, чтобы не скомпрометировать Россию, решительно отказался от сотрудничества с сербской тайной организацией «Черная рука», уведомлял о любых неофициальных предложениях не только Генеральный штаб, но и министерство иностранных дел… Полковник Артамонов пользовался авторитетом в военных кругах Сербии у верховного командующего армии принца-регента Александра и даже у самого короля Петра[4].

В апреле 1914 года русский путешественник Г. Комаров, побывав в Белграде, отметил:

Военный агент полковник Артамонов здесь уже четыре года. Король любит говорить представляющимся ему русским, что он очень ценит полковника Артамонова и что сербская армия во многом обязана русскому полковнику Артамонову[5].

Состоял при сербской Главной квартире все время войны на Балканах. Вместе с сербской армией участвовал в отступлении в Албанию и переправе на о. Корфу в конце 1915 года. В рядах Русского экспедиционного корпуса воевал на Салоникском фронте.

Вместе с сербскими войсками в Салоники прибыл также русский военный агент в Белграде, полковник Артамонов, не покидавший сербской армии в течение всего времени ее трагической судьбы. Впоследствии полковник (ныне генерал) Артамонов принял на себя также функции русского коменданта в Салониках и председательствование в комиссии по эвакуации больных и раненых из Салоник. Своим участливым отношением… генерал Артамонов заслужил особую благодарность русских частей, сражавшихся в Македонии[6].