Густые, тёмные облака, которые не давали проходу ни луне, ни звёздам — первое, что увидел Майкл, выйдя из дома. И только свет паровых центров, Генератора и редких, но столь громких и пугающих молний, продолжали освещать наполненные переулки города. А по центральной улице шла колонна с несколькими звонарями, что не переставали бить в свои колокола, парой священников, которые несут грузные, металлические символы веры, одна «жертва», из одежды которой только мешок на голове и оборванные по колено штаны, и один глава церкви, что беспрестанно кричал. Последнего можно было сразу приметить, ведь он шёл во главе шествия. Глава одет в самые цветастые наряды в городе: огромных размеров чёрную мантию, которая пытается скрыть крупный живот священника, но его всё равно было видно, когда начинал задувать ветер, головной убор, который, наверное, весит как добротная гиря, и епитрахиль, которая, как и поручи, обрамлена золотом. Его голос раздаётся страшным эхом через все здания в округе, как молния, что так разбушевалась сегодня:
— Очнитесь ото сна и внимайте мне! Слушайте! Слушайте, и не говорите, что не слышали! Всем, кому не безразлична судьба нашей земли обетованной, собраться у Генератора! Очнитесь ото сна и внимайте мне… — продолжал кричать его рот, спрятанный за длинной и ухоженной бородой.
— Папа, папа… — вдруг тихий, детский голос, который прерывался зевотой, послышался позади. — Пап, что на улице? — подойдя к отцу и дёргая его за штанину, спрашивала Кейт.
— Ничего, ничего. Иди спать. Пожалуйста… — тихо и по-доброму, поглаживая девочку по голове, прошептал Майкл, указывая на её кровать.
— Хорошо, пап. Только дверь закрой. Холодно. — вновь зевая и шатаясь, договорила она и двинулась к ложу. А Майкл, полностью выйдя из барака, закрыл дверь и пошёл к Генератору.
Вскоре там оказалась целая толпа, что толкала друг друга, пытаясь подойти ближе к событию. Но Майклу повезло, и он оказался в первых рядах. На эшафот, который стоял так близко к Генератору, что, наверное, можно почувствовать весь его жар, вывели «жертву» и привязали её к двум, вертикально стоящим, брёвнам. А священник продолжал глагольствовать:
— Узрите же лицо грешника! — и, после этих слов, он грубо сорвал завязанный мешок, и все смогли рассмотреть лицо, которое было облито кровью. Это Фокс. Он избит до полусмерти, а на теле видны множественные раны от плёток, что так обильно кровоточили. А во рту у него кляп, который превращал все его слова в бессвязное мычание. А на балкон, который чуть поодаль от эшафота, взошёл капитан, чьё появление сопровождалось громкими аплодисментами и радостными возгласами.
— Ты, недостойный грешник, осужден за клевету против Господа нашего. Ты будешь казнён, как полагает закон, с кляпом во рту, чтобы даже наш всепрощающий Бог не смог услышать твоих молитв! Твоё тело будет обдано раскалённым паром нашего священного Генератора, и вскоре ты умрёшь! — кричал глава церкви, плюя в лицо Фоксу. — О, наш капитан, вы согласны с решением? — обращаясь, будто бы, к небу, говорил он. Капитан же приложил руку к лицу и стал размышлять, а люди, которым уже не терпелось увидеть страдания «грешника», стали шёпотом что-то обсуждать:
— Он точно будет осужден…
— Не жить ему…
— Так будет со всеми, кто врёт о Господе…
И, наконец, развернувшись к народу, Капитан вытянул руку и, недолго колеблясь, опустил палец вниз.
— Да будет на то воля Божья! Да начнётся казнь! — возведя длани к небу, окончил он свою речь.
Фокс начал дёргаться, рваться во все стороны, пытаясь разорвать верёвки, что так туго затянуты. Он начал кричать сквозь кляп, так жалобно и пугливо. На его глазах стали наворачиваться слёзы, которые, как осколки льда, стекали по его лицу. В этот момент, Майкл отвернулся и закрыл глаза одеялом. Пара инженеров повернула рубильники на Генераторе и… из трубы, над которой висел Фокс, стал подаваться пар, который вырывался будто бы из самого ада. Мученические крики раздавались громче чем радостные возгласы толпы и тяжёлый гул Генератора. Его тело стало красным, а вскоре с него стала сползать кожа, как кожура с апельсина, которую будто кто-то отрывал. Его глаза начали плавиться от жара, и уже не было силы кричать… Полминуты, столько продлились его страдания, перед тем, как умереть. Тело Фокса безжизненно повисло на верёвках, а из глаз и рта полилась кровь. И весь мир будто замер. Толпа утихла, ветер перестал выть, и даже Генератор с молнией приглушили свой шум, будто почитая его память. Только священник вновь возопил:
— Да свершилась воля Божья! И помните, так будет с каждым! — после этих слов глава церкви сошёл на улицу и направился, под вновь разбушевавшийся ветер, к дому собраний. А народ опять заликовал, как только закончил священник, и начал быстро расходиться по своим делам. Также быстро пропал и капитан, не проронив ни слова. Только Майкл остался, наконец скинув своё одеяло с глаз. Он узрел ужасающую картину. Измученный труп, освещаемый тусклым огнём Генератора, тяжело висел над землёй. От кожи не осталось ни следа, лишь красное, оголённое мясо прикрывало его кости. Его лицо изуродовано до неузнаваемого состояния, лишь очертания скул продолжали напоминать кто это. И лужа крови с глазами, которые остались на деревянных досках, продолжали напоминать о том кошмаре, что пришлось пережить Фоксу.
Майкл медленно подходил к возвышению. На его глазах стали наворачиваться слёзы, но он не давал им разойтись, дабы самому не попасть на плаху.
— Фокс, но за что? — Майкл шептал себе под нос — «Что ты сказал?»
Вскоре он понял, что добыть ответов уже не удастся. А его одиночная личность начала смущать служителей церкви, которые патрулировали улицы города. Поняв это, Майкл быстро ушёл и, уже через пару минут, он вновь закрывал дверь, выслушивая маты полуспящих людей. И только мужчина успел только отряхнуть снег с одеяла, как к нему подошла Кейт, глаза которой слипались от желания уснуть. Также и Джейн повернулась ко входу и стала смотреть на сутулого и мрачного Майкла.
— Пап, что случилось-то? — нежный голосок спрашивал его.
— Я… ну знаешь…там, там… Фокс он… — печально и тихо, всё время прерываясь, говорил Майкл.
— Что-то случилось с мистером Фоксом? Он покалечился? — с наворачивающимися слезами, спрашивала Кейт, как будто давно знала этого человека.
— Нет, нет, нет. Всё хорошо, хорошо. — суетливо и обеспокоенно тараторил он. — Просто Фокс… Фокс стал экспедитором, и мы его провожали. Да, провожали. Всем городом, как и полагается настоящему герою. — встав на колено и смотря в глаза дочке, продолжал Майкл.
— Это великолепно! Я так рада за мистера Фокса! — радостно ликовала она, вытирая кристально чистые слёзы.
— Да…да, прекрасно. — обняв Кейт за голову и прижавшись губами к платку, что прикрывал её голову, медленно прошептал он. — Ложись спать, завтра тяжёлый день.
— Хорошо, но обещай, что посмотришь за мной, чтобы меня не утащили монстры.
— Да, обязательно, дорогая. — после этого Майкл вновь разложил одеяло на кровать и залез под него. Он долго не спал, смотря на Кейт. Его губы дрожали, а на лице проступал страх: глаза округлились и дрожат, а щёки сбились в сильных судорогах. И в голове лишь мысль:
— А за что? И вдруг я следующий?
Джейн, почувствовав тревогу мужа, тихо прокралась к нему и нежно поцеловала в щёку. А после, спокойно и убаюкивающе, стала шептать ему на ухо:
— Всё хорошо, милый. Я знаю, что случилось с Фоксом. Ты правильно сделал, когда сказал Кейт, что он отправился в экспедицию. Ложись спать, скоро всё забудется…
— Наверное, ты права. Давай спать.
И только теперь его глаза стали быстро закрываться. Майкл заснул.
========== Глава третья ==========
Утро. Над городом стало быстро всходить солнце. И громкий звон массивных колоколов расходился по домам и шахтам, будя, ещё не проснувшихся, людей. Звонарь, по привычке, обходит улицы, а священнослужители зазывают на утренние молитвы. И от этого шума проснулся Майкл. Он, растирая слипшиеся глаза, потягиваясь и зевая, стал ходить по бараку. Майкл явно не знал, чем себя занять, ведь на охоту выходят только в 23:00, а других дел у него не было. Отведя Кейт в детское убежище и поцеловав на прощание Джейн, которая стремительно убежала в санитарный пункт, он сел на одну из лавочек, что стояла около парового центра. Растирая руки и поднося их к этой печке, Майкл размышлял о вчерашнем событии. Ужасный образ трупа не отпускал его сознания, в котором крутился лишь один вопрос: «За что?».
