Сорокапятилетний Михаил Иванович Карамышев работал санитаром в отделении третий год, завершив неудавшуюся карьеру при армии. Высокий, под два метра, мужик, громогласный, с густой шевелюрой с проседью и такими же густыми ветвистыми усами. Михалыч был несколько раз контужен, не пил, но курил без меры, заменяя алкоголь никотиновой зависимостью. Верка всегда очень смешно описывала, как он, важно и не торопясь, расхаживал по коридорам клиники, практически не сгибая свои длинные ноги в коленях, как цапля. И частенько, когда пациент умирал на операционном столе, Вера зло шутила над Михалычем, обвиняя его в смерти, потому что тот его долго нес. Также Михалыч имел ужасную привычку громко отхаркиваться, по причине зашкаливания табака в легких, и слово паразит, которое выводило из себя с виду абсолютно непробиваемую Веру – «это самое».

– Кать, заходит он в палату, я готовлю пациента. Я сосредоточена, у меня Никитин. И эта усатая цапля сначала начинает, блять, кашлять там у меня! – Вера стала изображать, как Михалыч кашляет. – Эмммм! Ээээ! Кхэ! Кхэ! Кхэ! Ээээммм! Эррр! Катька слышала уже это много раз, но вновь покатывалась со смеху, потому что Вера показывала очень правдоподобно: багровея, морщась, широко открывая рот, корча рожи и меняя голос.

– Потом, наконец-то, откашлялся и говорит такой: «Это самое…Вер…Эт…Я чо зашел-то …Случайно прохожу …И вижу ты здесь»… Кать, он задолбал! Он постоянно случайно мимо меня проходит! Я обедаю, он как бы случайно тоже тащит свой пакет с едой. Я варю кофе, ему тоже, блядь, хочется вдруг кофе! Я выхожу покурить, и он опять, конечно же, случайно там! – распалилась Верка. – Так, продолжаю: «Я случайно проходил…». Я его перебиваю: «Так, Миш, ты что хотел, я занята сейчас!» – «Так это самое… Давай сходим на Монстры на каникулах!» И заржал так по-идиотски. Ну почему заржал, распереживался, я понимаю, это нервное, нервная хорея у него уже развилась… Кать, представь: сорокапятилетний мужик приглашает сорокалетнюю женщину на мультик да еще на каникулах! Я не понимаю, Кать! Почему на каникулах? Он детей своих хочет притащить что ли?! Чтобы они потом маме рассказали, что у папы-неудачника, наконец-то, появилась женщина! – Веру распирало, а Катька продолжала ржать, хлопая себя по коленке.

– Да нет, Вера, это мультик так называется «Монстры на каникулах»!

– Аааа…Ну это дела не меняет, все равно, что за дурацкое приглашение!

– И что? Я надеюсь, ты согласилась!

– Я так разозлилась, Кать, скуксилась как лимон! – Верка показала, как она скуксилась. – И говорю ему – Нет, Миш, я не люблю мультфильмы… А он опять заржал, как ослик, и говорит: «А… Ну… Понятно…Ну я это пошел…Я же просто так проходил…Думаю заодно».

Катька все смеялась, Вера тоже улыбалась, довольная, что рассмешила подругу.

– А ты что так поздно? На проверке или на свидании была?

– Нет, со свиданиями пока завязала, уж полна моя копилочка шедевральных мужчин. На проверке, Александр попросил, причем ехать нужно было аж в Митино, потом на тренировку.

– Ты голодна, поешь печени?

– Ой, нет, сейчас уже поздно, только чай попью.

Катька стояла на голове, попеременно касаясь пяткой то одной ноги, то другой шершавой стены, с кое-где отошедшими обоями. Квартира была без излишеств, с давно не деланным ремонтом, но светлая, добрая и чистая, причем, в последнем была немалая заслуга именно Катьки, которая каждую уборку отдраивала все уголки до скрипа. Девушка свое «гнездышко» любила, также ее «гнездышко» любили и все ее друзья, частенько захажившие на кофе или чего-нибудь покрепче, с приглашениями и без. Это была первая квартира, которую Катька снимала самостоятельно уже два года, одна без чьей-либо помощи, как и предстоящие десять лет жизни. Тогда Катьке исполнилось двадцать семь лет, она уже руководила отделом продаж в компании и сейчас половина двенадцатого ночи просчитывала план на следующий год. План этот она писала не впервые и прекрасно понимала, что реальными, дай бог, будут только первые три месяца, а остальные показатели так тщательно анализируемые покатятся в тартарары, учитывая волнообразное движение их бизнес-стратегии, многочисленные «идеи» Сергеича, ну и то, что живем в России. Катька устала от бесконечных цифр и графиков, в глазах рябило, мысли были уже не такими четкими и уверенными. Девушка решила подзарядиться, встав в стойку на голове. Катька в то время достаточно серьезно и ответственно занималась йогой, в большей части благодаря уникальной девушке Анечке Карасевой, профессиональному тренеру, настоящему знатоку восточных методик и человеческого тела. Не смотря на юный возраст Анечка была мудра, и знание, которое многим не дается и с годами, она уже несла в себе и делилась им с окружающими. Аня обладала очень милой внешностью: румянцем персиковых щечек, чистыми голубыми глазами с длинными ресницами и голоском, как у Настеньки из «Морозко», но в противовес внешнему была сильна и упряма, много читала, упорно занималась, постоянно ездила на всевозможные тренинги по йоге и духовному развитию. Когда Ане исполнится тридцать, она разработает собственную систему тренировок, учитывая плюсы и минусы, ошибки и достижения йоги, цигун, калланетики и еще нескольких направлений, которыми ей приходилось заниматься. Аня станет известным в своих кругах тренером, мастером по йоге физического и панического тел, а для многих учителем, и записаться к ней в группу будет не так-то просто из-за огромного количества желающих. Но совершенно иное ей пророчили мама и бабушка. Аня росла девочкой хрупкой и болезненной, часто пропускала школу, всячески сторонилась вообще какого-либо спорта, и даже получила освобождение по физкультуре по состоянию здоровья, пока бабушка ее не показала, пожилой и уже редко практиковавшей, доктору медицинских наук, профессору Любови Васильевне Громовенко. Маленькая седовласая старушка-профессор, осмотрев шестнадцатилетнюю девушку и ознакомившись с анализами, направила ее в класс йоги. Бабушка и мама Ани тогда очень удивились рекомендациям профессорши, сделав вывод, что все-таки Любовь Васильевна уже не та. Но Аня идеей загорелась, и уже через неделю стояла в собаке.

Катьке оставалось еще тридцать секунд в стойке, и она терпеливо ждала, когда зазвонит таймер. Аня говорила, что для начинающих со стойкой на голове лучше не усердствовать и все делать постепенно. Катькино время было ровно полторы минуты. После сигнала таймера девушка аккуратно опустила ноги и на несколько секунд задержала голову в перевернутом положении, кровь постепенно возвращалась к телу, забирая с собой красноту с лица. Наконец, девушка медленно встала и подошла к окну. Ночь разбавляли пара фонарей и несколько не спящих окон в пятиэтажке напротив. «Что я делаю? Зачем я это делаю? Для кого?… Какие плоды можно пожать в результате моей работы, кому я несу пользу, добро, вдохновение? Для себя? Я выполняю эту работу, чтобы получать зарплату тридцать пять тысяч рублей, оплачивать квартиру, покупать еду и шмотки, на большее не хватает… Но даже не в этом дело… А что будет через пять – десять – двадцать лет?! Наша компания разрастется, разбогатеет, я буду управлять большим количеством людей, считать гораздо большие цифры, писать более объемные планы, проводить более масштабные собрания, решать более глубокие вопросы, но все они будут касаться в той или иной степени денег, моей карьеры как управленца и … Все. Я буду летать на курорты в солнечные песочные страны и готическую Европу, возможно, накоплю на машину, а затем на квартиру, на стандартную одно или двухкомнатную квартиру, в которой буду жить одна, а бог даст, с семьей до конца дней своих. Господи! Как это страшно! Как страшно всю свою жизнь провести в одной и той же кирпичной коробке, вставать в одно и то же время на работу и уходить в одно и то же время с работы, видеть и работать по большей части с одними и теми же людьми, и даже, если меня будет все также хранить мой ангел, моя жизнь будет шаблонна и стандартна, жизнь винтика в системе многочисленных матриц. Но родители будут мной гордится, большинство знакомых завидовать из-за узости сознания, я буду крутая бизнес-вумен. Фу, какая чушь! Как это неинтересно и скучно. Юбки карандаши, дорогие очки, властный взгляд, снисходительная улыбка, здравые решения, порой смешные и совершенно незаметные для вселенной рискованные ходы, за которые меня мужчины будут хлопать по плечу и думать, что я «баба с яйцами». Но я не хочу быть этой бабой, и уж тем более стандартным винтиком системы» – так думала Катька в свои двадцать семь, смотря в ночь из окна маленькой хрущевки маленького провинциального городка.