История там была неприглядная. Вишена был воином в дружине Гердрика Славного, когда, после удачного похода на чудь в Пермии на Онеге, была взята огромная добыча у торговцев солью и пушниной. Большая часть дружины Гердрика взбунтовалась против несправедливого дележа добычи, и конунг был убит. Вишена с Эйнаром захватили всё золото и убежали с ним в Тёмную землю к стреблянам. Потом они вернули дочерям конунга золото, а главаря мятежников убили. Так говорил потом Рагдай. У Решмы были другие планы. Желание этого торговца выгнать стреблян с земли у Звенящих холмов между притоками Клязьмы, совпадала с планами мести самого князя Стовова. Стреблянский городок Дорогобуж был захвачен, а книжник Рагдай, помогающий стреблянам сбежал. Неожиданное вторжение в эти места войска далёкого западного народа, его гибель в сражении с кривичами и стреблянами в канун Журавниц, огненное извержение Звенящих холмов, бегство Решмы и дружины викингов, вспоминалось теперь в сказках волхвов как Ярилино наказание за худосочность жертв на алтарях капищ, и предостережение Стовову Багрянородцу, о недопустимости скаредности в делах веры. Много раз звучали и призывы волхвов вернуть человеческие жертвоприношения, отменённые дедом Стовова сто лет назад. Будучи сам верховным волхвом Ярилы-Солнца, Стовов всячески этому противится, чтобы не отпугнуть от себя стреблян, мокшан, ятвягов и бурундеев. Полтески, убивающие пленных на алтаре в честь богов Хорса и Семаргла, своей свирепостью только уменьшали свою возможность договориться с соседями. И если народ князя Стовова знал и мирные годы, когда он мог растить сыновей и сеять хлеб, то полтески из-за своего упрямого людоедства, воевали всегда, всё убывая и убывая численно.
После исчезновения Решмы, книжник Рагдай вдруг появился перед Стововом с неожиданной вестью о своём желании совершить поход на запад.
По его словам выходило, что когда он был в Полоцке для продажи переписанных книг, ему встретился восточный торговец. Его богатство было невероятно для торгового города, где золотую монету видели редко, а всё больше серебро, а янтарь и пушнина были самыми дорогими товарами для торговли, если не считать невольников. Этот восточный торговец расплачивался золотом, на нём было множество золотых украшений, а его телохранители-степняки, могли потягаться с любой княжеской дружиной. Этот торговец, купив все книги Рагдая, на греческом и на латинском языках, захотел составить историю жизни своей семьи, происходящей из аварского племени. Рассказав Рагдаю о своём желании, он продемонстрировал книжнику множество диковинных предметов из восточного государства Сина, по другому говоря Китая, и рассказал о несметных сокровищах этой страны, попавшей к аварам после удачного налёта на латинян во Фракии у реки Марицы, севернее Андрианополя.
По его рассказу там был шар, размером с голову человека, где были изображены известные и неизвестные земли и моря, и расстояния между ними, и неведомые знаки и письмена. Этот шар золотого цвета, лоцию всех земель и морей, созданную неведомой силой, и пожелал увидеть Рагдай. Князю же было обещано сокровище несметное, великие богатства. Это позволило бы князю Стовову Багрянородцу подтвердить своё императорское прозвище не только гонором и смелостью, но строительством городов, созданием большой дружины, изготовлением кораблей, походами и присоединением земель, выходящих к морям.
К великому сожалению, торговец был вскоре убит неизвестными людьми, а его охрана разбежалась, кто-то разграбил его вещи. На задаток для написания истории торговца-авара, Рагдай решил предпринять поход для поисков Золотой Лоции. Он убедил князя кривичей Стовова Багрянородца, бурундейского князя по прозвищу Эрезан, стреблян голядских с берегов Клязьмы и Москвы, полтесков с Волги, выделить силы для поиска несметных сокровищ. Разделение долей будущей добычи всех устроила, но по настоянию Рагдая, седьмую часть добычи, следовала отдать дружине викингов Вишены Стреблянина. Только викинги достаточно хорошо знали восточную Европу, тамошние обычаи и дороги. Из всех помощников, Рагдай мог надеяться только на Вишену и Эйнара. Их участие в событиях вокруг Звенящих Холмов в прошлом году, верность слову, военное счастье и несгибаемые характеры, делали их незаменимыми участниками будущего похода. Стовов нехотя согласился с этим, но только после того, как Рагдай согласился отдать викингам свою долю сокровищ, без ущемления остальных, оставив себе только возможность получить Золотую Лоцию. Место сбора всей рати под началом Стовова, было назначено в устье Западной Двины в первый день лета.
После безумной деятельности и множества труднейших зимних поездок между правителями, Рагдай, за свои средства отправился разыскивать Вишену в Варяжском Море. Стояли ещё трескучие морозы, когда он уехал по льду на северо-запад, маша на прощание рукой. Спустя два месяца Стовову стало казаться, что он его больше не увидит и весь поход зря, и если Ятвяга Полоцкий откажется от него, то он с удовольствием тоже никуда не двинется, а отправится летом покорять несговорчивую голядь и мурому в который раз…
Туман, перемешанный с дымом очагов, словно размышлял, упасть ли ему на дёрн крыш в виде инея, или обернуться росой, согласуясь с утренним солнцем и уже совсем тёплым ветром. Между домов-землянок города Стовграда бродили в задумчивости козы и свиньи. Внутри стен города, состоящих из рва и вала с частоколом, кроме землянок, срубов мастерских и кладовых, располагались ещё навесы и сараи из прутьев, где стояли сонные коровы и быки. Они пускали пар из ноздрей, мычали и гремели деревянными колокольцами на шеях. около одного из сараев расположились двое среблян, молодой и старый, занятые плетением корзин из ивовых прутьев.
– Слушай, что я тебе скажу, Пордя, нам этот славянский князь Стовов, как медведю сани, и пусть себе идёт за тридевять земель хоть к Алатырь-камню, хоть к Ледяному морю, хоть к южной Сурожи, – сказал морщинистый старик в облезлом лисьем кожухе на голом теле, плетущий корзину, своему совсем юному собеседнику.
Юноша, почти мальчик, помогал старику счищать скребком кору с прутьев. Время от времени он поглядывал на трёх княжеских дружинников, рослых, ловких молодцев в войлочных и льняных одеждах, расшитых шёлковой тесьмой, гоняющих немного хромающего вороного красавца-коня близ надвратной башни – единственного строения, нарушающего монотонность сплошного кольца частокола на валу вокруг города в месте слияния двух рек. Стены города были сделаны из двух колец, вертикально вбитых в насыпь заострённых брёвен. Между внутренним и внешним кольцом брёвен, была засыпана земля с камнями. Со стороны не закрытого реками участка, стена была выше, и перед ней был выкопан глубокий ров – место, откуда была взята земля на засыпку стен.
Утренний туман висел между низенькими полуземлянками с редкими крохотными оконцами, затянутыми рыбьим пузырём. Строения эти были завалены более чем наполовину землёй и мхом, и если бы не оконца, чёрные проёмы дверей и дымы над крышами, то издалека глядя, можно было подумать, что это могильные курганы. Несколько более крупных строений располагались ближе к княжескому дому. Там были видны кучи дров, рыжей болотной земли, богатой железом, полу готовые колёса повозок и полозья саней, лезвия кос и наконечники вил и острог. Неподалёку, перед дубовыми столбами-идолами с оскаленными ликами Ярилы, Рода и Перуна, несколько стреблян в кожухах мехом наружу, в длинных войлочных и меховых шапках, складывали высокий костёр. Посреди костра было установлено бревно. Ими руководил старец с седой бородой, в рысьей шапке, бобровом кожухе почти до пят мехом наружу, в бронзовых и серебряных украшениях и ожерельях из рысьих, медвежьих и волчьих зубов.
– Смотри, как стараются, чтобы сжечь злую знахарку, – указывая глазами на костёр около капища сказал старик.
Щурясь в лучах восходящего солнца, он остановил движение коричневых пальцев, повертел перед собой законченное дно с торчащими, как солнечные лучи, прутьями – каркасом будущих стенок.
