Когда князь Всеслав Багрянородец, один из старейшин и волхвов кривичей, и прославленный военный вождь, отец нынешнего князя Стовова Багрянородца, пришёл в эти земли, расположенные от озера Ильмень до многоводной реки Оки, здесь уже жили племена голяди и мокшан. По своему древнему славянскому обычаю не называть врагов их именами, а, чтобы не увеличивать их мистическую силу, давать им прозвища, кривичи прозвали голядь стреблянами, а мокшан стали называть дедичами. Особенно много стреблян было на возвышенностях и в лесах протянувщихся от речушек Аузы и Москвы до рек Протвы и Нары. Мокшане жили с ними вперемешку от Оки до самой Волги. Но от места, где голядская река Москва впадала в мокшанскую реку Оку, и ниже по течению жили ещё племена эрзи. Их лесные укреплённые селения стояли до самой Волги, а несколько городков на Оке носили имя Эрзень. Почти одновременно с кривичами, после наступления тёплых времён, с юго-запада пришли полтески-коневоды из булгарских племён и южно-славянские русы-соледобытчики, с юга пришли славяне вятичи и степняки бурундеи, приглашённые эрзей и мокшадью для защиты от хазар, алан и авар, и другого разного сброда, селившегося на торговых и рыбных местах Волги, Дона и Днепра. Всех влекла сюда плодородная лесная почва, на которой хорошо росла пшеница и драгоценный лён, а также множество речных дорог, бегущих во все стороны света. Часть эрзян и мокшан были оттесннены на куликовы поля Хопра и Суры. Кто-то, такие как стребляне-мокши и мурома, жили на этой земле, называемой сейчас арабскими торговцами Тёмной, Смоляной, Чёрной с тех времён, когда здесь ещё стоял до неба ледник, и его вершина была выше облаков, а кто-то, такие как голядь, полтески и чудь, пришли сюда незадолго до кривичей. Жили здесь по глухим местам на севере ещё меря и кама, и племена, не знающие ещё способов выплавки железа и приёмов земледелия. Их злые волхвы из уст в уста передавали предания о временах, когда их бог-создатель Вяйнямёйнен и его сын Юммо сотворил эту землю. Они растапливали огнём ледяные горы и разливая реки, ручьи и болота, прорезали в камнях долины, создавая холмы и пещеры. Они повествовали о временах, когда вся земля здесь была ещё островами среди рек, озёр и болот.

Полтески, бывшие в тесном родстве с гуннами, пришедшие с востока и получившие от мокшан и мери кормление в обмен на защиту от врагов, спасаясь от многочисленных и беспощадных кочевников, постепенно переселяющихся семьями с запада из-за Днепра, нашли в этих лесных просторах долины, ещё не полностью заросшие лесом, и в течении нескольких поколений, выжигая их, обеспечили место для выпаса своих лошадей и овец. Стребляне говорившие почти как пруссы, курши и другая литва приморская, но не почитавшие прусских богов, жили здесь сперва без своих семей, в укреплённых посёлках, на острых мысах, образованных в местах слияния рек. Они охотно принимали к себе женщин мокшан и чуди, и занимались обменом меха на свои железные и гончарные изделия. Бурундеи, призванные эрзей с юга, жили у рек, строили большие и малые лодки и лодии, плавали на них к хазарам, а зимой ездили туда по речному льду на повозках. Они больше всего ценили пленников, продавая их аланам и хазарам на Кавказ, готам в Тавриду, или иудеям в хазарский Киев. Бурундеи завладели плодородными куликовыми полями за Окой до воронежских эрзанских городищ, в те года, когда там было тихо, и толпы восточных народов не брели ещё на запад, ряженые все в разные одежды.

Князь Всеслав Банрянородец построил свой первый город намного севернее этого места – моста между разными частями света, на холмах между рекой Стоход и рекой Нерль, там, где каждую зиму по льду чудь, карелы и словене везли пушнину для продажи бурундеям и хазарам. Город он назвал по имени своего деда, но чудины и голядь, живущие вокруг, стали город называть Каменной Ладогой, из-за множества больших валунов в земле. Этих огромных валунов было меньше, чем в Ладоге-на-Волхове, но для Нерли это было необычно, и это название так и прижилось. Почти все эти камни почитались местными племенами как живые божества. Считалось, что они сами размножаются, передвигаются и обладают чудодейственной силой. Построив из этих священных камней свой город, князь заявил всем, что он теперь главный проводник воли богов небесных, земных и подземных. Поселения своего племени и поля для сева, добываемые у леса путём сожжения деревьев, отец Стовова долгое время, пытался отделить от поселений стреблян, чьи земли начинались здесь и шли дальше на юго-восток, но эти воинственные охотники и рыбаки упрямо не желали уходить. Поскольку и кривичи, и голядь селились вдоль рек, ручьёв и озёр, их деревни и сёла стояли вперемешку, что затрудняло сбор на праздники и богослужения, и постоянно вызывало стычки из-за мест разведения скота, ловли рыбы, охоты и собирательства.

 Несколько походов, предпринятых против стреблян старшими братьями Стовова в союзе с чудинами, закончилось тем, что стребляне начали выжигать посевы зерна кривичей, на возделанных с великим трудом полях и травить скот. Охотники стребляне и рыбаки чудины почти сразу после этого ушли на север, а кривичам пришлось самим расселяться длинной полосой вдоль рек на юго-восток, создавая пустые ничейные участки леса, потому что кроме рыбы и дичи, другого пропитания из-за этой войны стало не хватать. Дань со стреблян и плата за провоз пушнины, получаемые братьями Стовова, а после их гибели во время войны с ятвягами и одним Стововым, давала возможность покупать у бурундеев степных коней, а у пруссов хорошее оружие. Полтески, постоянно нападающие на кривичей у реки Москвы, заставляли Стовова иметь наготове сильную дружину. В свободное от походов и войны время, дружинники готовили лес для постройки лодий и кораблей для бурундеев, продавали мёд и дёготь, выжигали леса под хлебные посевы. В это время они были просто вооружёнными зажиточными общинниками. После строительства города Каменной Ладоги, по примеру князей кривичей из Полоцка и князя словен, и по подобию чуди на Ильмене, и Ладоге, отец Стовова тоже стал называть себя князем. Желая придать себе в глазах диких стреблян ореол могущественности, по совету одного восточного торговца, он стал себя именовать Багрянородным, намекая тем самым на цвет императорской мантии Византийского императора и пролитую в войнах кровь побеждённых врагов. Это же прозвище перешло и к Стовову. В конечном итоге часть стреблян смирилась с соседством кривичей как с неизбежным злом. Вятичи с юга и эрзи, представлялись им большим злом.

 Как ни старался отец Стовов создать что-то похожее на страну греков и ромеев, принимающую к себе множество народов с одним языком и верой, ничего не получалось даже отдалённо похожее. Как только дружина князя, оказывалась в стенах его города, то и страна сокращалась до размера этого города. Все остальные просторы делали что хотели, когда хотели, с кем хотели, словно кривичей, полтесков и словен здесь никогда и не было. Когда князь выходил для сбора кормления, все смотрели на его плоты и лодки с дружинниками как на чудо дивное, будто первый раз его видели. И каждый раз всё приходилось начинать сначала с помощью плетей, поджогов, убийств и пыток. Этот замкнутый круг разрушался постепенно, и не было никаких надежд, что он когда-нибудь разомкнётся совсем. И эти огромные, богатые и многоплемённые земли обретут порядок и стройность. История пришествия северных славян к Москве так же обычна, как история рождения самих славян из даков, фракийцев, кельтов и греков в Иллирии на Дунае, и разделение их потом на множество славянских племён, разошедшихся по миру, как когда-то в далёкой древности разошлись по всему миру племена евреев.

В позапрошлом году, южнее реки Нерли, во время его похода на стреблян из Тёмной земли, случились события, перевернувшие привычный мир взаимных набегов и тоскливых морозных зим восточных кривичей Стовова. В тот год среди притоков реки Клязьмы сначала стали происходить огненные чудеса, грохотом летать по небу пылающие звёзды, а потом появился торговец Решма, как он говорил, с востока. Его сопровождали странные людей, у них были волшебные предметы и снадобья, неведомые ни знахарям, ни волхвам. Только живший в Медведь-горе книжник Рагдай, много лет живший в Константинополе, говорил, что читал про греческие хитроумные машины и целебные составы, но такого точно он там не помнил. В то же самое время там появились викинги Вишена и Эйнар. Они укрывались здесь от других викингов, желающих совершить в отношении них кровную месть.