Мало-помалу и к этому новшеству привыкли. В новом учебном году серьезно обновился и педагогический коллектив школы. Многие учителя ушли в другие школы по неизвестным причинам, а на их место Локова приняла новых, с которыми, по слухам, она работала раньше. Тогда ни Максим, ни его друзья не задумывались, что именно, но большинство из работников школы, включая саму Ольгу Григорьевну, что - то объединяло - какая-то общая черта поведения.
***
Шли осенние деньки. Хотя солнце все еще ярко светило, но уже не пекло по-летнему. Теперь уже ветер как-то по-другому колыхал деревья. Солнечный свет смягчился, пожелтел, он больше не слепил глаз. Деревья стояли уже совсем голые, листья облетели. Небо нависло низко серыми тучами. Казалось, сама природа грустит о чем-то, улетали последние птицы на юг, уходило последнее тепло. Все чаще и чаще по вечерам случались заморозки.
На улице бушевал ветер, подгоняя уже облетевшую листву по внутреннему школьному дворику. Ребята кутались в куртки, стараясь как можно быстрее укрыться от ветра на лестнице в кабинет ОБЖ, из - за чего перед небольшой старенькой дверью образовалась небольшая толкотня. Попав на лестничный проем, ученики сразу чувствовали себя в теплом укрытие, спускались, вешали верхнюю одежду на вешалку перед входом в кабинет и занимали свои места за старенькими партами.
Как всегда, Раевский Василий Дмитриевич ждал на месте учителя, читая художественную книгу о войне. Это был сутулый мужчина шестидесяти лет с большой сединой на висках и выразительным взглядом. Имея небольшой рост и худощавое телосложение, он часто горбился и больше напоминал военного пенсионера, чем учителя. У него была родинка на левой щеке и очень добрые глаза. О своей молодости он не любил говорить, однако всем было прекрасно известно, что Василий Дмитриевич прошёл не одну войну, воевал на разных рубежах родины - руководил отделением и в Афганистане, и в обеих кампаниях в Чечне. Все знали, что у него много наград. В своё время Раевский был женат, но волею судьбы расстался со своей супругой спустя несколько лет совместной жизни. О причинах разрыва не было известно ничего, так же как и о возможных детях. На эти темы Василий Дмитриевич предпочитал молчать не только с учениками, но и коллегами по работе. Раевский вел свои уроки очень хорошо. Занятия годами проходили в подвальном кабинете при плохом освещении и учитель старался как можно доходчивее объяснить материал, нередко многократно возвращаясь к некоторым моментам. При общении с Василием Дмитриевичем складывалось мнение, что он знает всё: на любые вопросы он мог найти ответ в кратком и доступном виде. Максиму всегда он нравился немного больше остальных учителей за его доброту, мягкость и внимательность.
Когда все расселись, он отложил в сторону книгу и, отметив отсутствующих, начал беседу на тему безопасности при пожаре. Классный коллектив его очень уважал, поэтому на его занятиях традиционно соблюдалась полная тишина и отличная дисциплина.
Неожиданно посередине урока наверху хлопнула входная дверь на улицу и ребята услышали шаги. Кто-то спускался. Нельзя сказать, что этот факт был удивительным: многие учителя или школьный секретарь, чтобы передать важную информацию, иногда во время уроков заходили в классы для того, чтобы на минутку отвлечь внимание учителя, но в этот раз все было иначе.
Услышав шаги на лестнице, Раевский прервал беседу и стал ждать, пока гость спуститься вниз. В кабинет вошла Локова Ольга Григорьевна с серой папкой, откуда выглядывали бумаги и видеокассета без обложки. Увидев, что сейчас идет урок, она на секунду смутилась, видимо полагая, что в данное время кабинет свободен. Ученики встали, поприветствовав входящего в кабинет учителя, но Локова небрежно махнула рукой в знак того, что они могут садиться на место, а сама быстро направилась к одной из малозаметных дверей за учебной доской. Она открыла дверь ключом и зашла, прикрыв за собой дверь. Максим успел разглядеть, что комнатка была маленькая со стеллажами по стенам, заваленными карнавальными костюмами, папками, бумагами и прочим добром. Внимание также привлек факт, что директор не включила свет, хотя плотно закрыла за собой дверь. Несмотря на холод на улице, пришла она без верхней одежды.
Спустя некоторое время оттуда послышался тихий скрежет и глухой стук. Все стихло на несколько минут. За дверью стал слышен лишь слабый шорох. Раевский подошел к двери, подергал за ручку (дверь оказалась запертой изнутри) и спросил:
- Все в порядке? Я могу чем-нибудь помочь?
Когда Василий Дмитриевич произнёс фразу, шорох стих и послышался очень приглушенный голос Локовой, будто она находилась не за тонкой фанерной дверцей, а минимум в конце большой комнаты:
- Нет, всё в порядке. Продолжайте занятие. Я сама справлюсь.
Это был даже не голос Ольги Григорьевны. Слишком напряжен и злобен показался он Максиму. Несмотря на ответ, Василий Дмитриевич продолжал стоять около двери ещё несколько секунд, внимательно прислушиваясь к шорохам, после чего сел на свое место. А спустя ещё минуту снова послышался такой же тихий скрежет и глухой стук. Локова, как ни в чем не бывало, вышла из темной комнаты и закрыла за собой дверь на ключ. Ни папки, ни кассеты у неё в руках не было. Прежде чем уйти, она обвела взглядом наш класс, улыбнулась и произнесла:
- Ну вот и все, ребята. Продолжайте урок, - Локова повернулась к Раевскому. - Большое спасибо, Василий Дмитриевич, за заботу. Я всего лишь убирала ненужные вещи, смотрела, как обстоят дела с подвалом: что можно улучшить.
- Наверное, можно начать с освещения. Постоянно тухнут лампочки, что я вкручиваю. Думаю, что можно было бы электрику проводку посмотреть. Что вы скажете, Ольга Григорьевна? - Василий Дмитриевич вёл себя очень осторожно. Тот факт, что он пытался услышать какие-то шорохи в каморке, пока там была Локова, казалось, разглядел только Максим.
- Да, конечно. Мы подумаем об этом тоже, - Локова ещё раз улыбнулась и вышла из кабинета. На лице у Раевского я заметил секундную усмешку и презрительный взгляд в её сторону.
II. Основы безопасности жизнедеятельности
Последнее время Максим плоховато себя чувствовал и в этот день ему необходимо было зайти после школы в поликлинику к терапевту. Домашнего телефона у него не было 2002 год как-никак, что вы хотите. Автор при создании произведения не стал кардинальным образом менять основную мысль (прим. автора), поэтому он решил попросить секретарей в школе позвонить от них и записаться на приём. Иногда они разрешали звонить ученикам из секретарской, как и в этот раз.
Как и во многих школах, войти в кабинет директора можно было только через секретарскую, а телефон в секретарской и в смежном кабинете директора был параллельный, то есть при разговоре на одном телефонном аппарате на другом было слышно, о чем идет речь. Система "мини АТС" на текущий момент по каким-то причинам в школе отсутствовала.
Секретарь сказала подростку, чтобы он разговаривал потише, так как в кабинете директора идет совещание и подвинула ему телефонный аппарат, а сама продолжила заниматься бумажной работой.
Максим взял трубку телефона и только хотел набирать номер поликлиники, как услышал, что директор уже с кем-то разговаривает по телефону. На заданный до этого вопрос, который парень не успел расслышать, Ольга Григорьевна ответила:
- Да, это возможно. Обсудить детали необходимо непосредственно с ней. Сейчас она подойдёт, - Локова обратилась к секретарю. - Наташа, позови к телефону Тамару Николаевну.
Ольга Григорьевна положила трубку рядом с телефонным аппаратом и продолжала совещание.
- Кстати, кабинет ОБЖ надо переоборудовать под складское помещение. Недопустимо там проводить учебные занятия, - сказала Локова.
- Почему? Уже много лет там проводятся занятия по этому предмету. Раевский относиться к кабинету ответственно, - удивлялись учителя, присутствовавшие на планерке.
- Это небезопасно для детей: подвал, спуск по лестнице с низкими потолками, освещение. Есть множество причин закрыть вход в подвал совсем, но мы с вами, коллеги, попробуем просто не пускать туда детей.
