Если бы не спутниковая система позиционирования и старые добрые навигационные приборы, наш поезд вмиг бы заблудился.

5 июня, четверг

Сегодня Павел Георгиевич любезно пригласил меня в кабину.

Раз уж такое случилось, то расскажу о ней подробнее. Слышал, что немногим доводится бывать в ней, ведь пассажирам вездеходов путь туда заказан.

В кабине имеются места для трёх членов экипажа. Слева за ручками управления - механик-водитель, справа наблюдает за показаниями приборов штурман. В центре, на некотором возвышении, располагается кресло командира. Ширина кузова такова, что дотянуться друг до друга при всём желании не получится.

В лобовой части вездехода шесть окон, разделённых тонкими, почти не сказывающимися на обзоре стойками. По словам Павла Георгиевича, в хорошую погоду обзор потрясающий. С учётом плавного хода "Урсуса" и его высоты, представить себя капитаном корабля, стоящим на мостике, не составляет труда. Стёкла имеют очистители, так называемые "дворники", и встроенные нити обогрева. Но всё равно толку от них чуть, ведь подавляющую часть пути приходится преодолевать в условиях, когда снаружи практически ничего не видно.

Поскольку мы удалились от Авроры не очень далеко, лучи местного солнца ещё способны пробиваться к поверхности Морены. Уже в меньшем количестве, чем раньше и через пару дней наступит ночь. Фактически мы снова увидим свет только через шесть месяцев. Полгода! В вечной темноте, среди такой же вечной бури. И не выйти на улицу, носа из здания или вездехода не покажешь! Аж голова кружится, как подумаю об этом. И становится немного дурно.

Как зачастую и бывает, человек начинает ценить что-то, только лишаясь этого. Вот и сейчас такая ситуация. Я и представить не мог, как важно для меня оказаться вне четырёх стен, на открытом пространстве, где можно прогуляться без какого-либо риска для жизни. О подобном остаётся только мечтать в нынешних обстоятельствах. И пускай размеры вездеходов впечатляют, небольшие комнаты для экипажа и узкие коридоры, связывающие их, легко могут вызвать приступ клаустрофобии. Не случайно же все, кто отправляется на Морену, должны стойко переносить длительное пребывание в замкнутом пространстве.

Но вернёмся к кабине. Я был удивлен немногочисленностью приборов. Ожидал увидеть аналог космического челнока, а попал... правильно, в суровый вездеход. На самом деле это далеко не технический динозавр, просто вся информация, требующаяся членам экипажа, скомпонована на приборных панелях прямо перед ними, ключевую роль в которых играют мониторы. В любой момент можно вызвать на экран желаемый параметр. Аналогичный есть и у командира.

Радист сидит в отдельном помещении сразу за кабиной. Там ещё теснее, чем, пардон, у нас в туалете. Глядя на крохотную комнатку, в которой ютится бедолага, поневоле вспоминаешь о дизельных подводных лодках первой половины двадцатого века. Так что да, при всём обилии современной техники на борту "Урсусы" остаются утилитарными транспортными средствами.

Впрочем, главное, что они отлично приспособлены для условий Морены. Сложно передать словами те ощущения, которые испытываешь, осознавая, что от жуткого холода и сумасшедшего ветра тебя защищает лишь стенка кузова несколько сантиметров толщиной. С учётом утеплителей, конечно, но всё равно не по себе. Здесь мы одни и надёжность техники выходит на передний план.

Но что-то я опять сгущаю краски. На самом деле мы вовсе не ходим по острию лезвия. Это просто работа в непростых условиях.

7 июня, суббота

Товарищи не обманули.

Не прошло и недели с момента отъезда от Авроры, а снаружи теперь кромешная тьма. Иллюминатор можно с чистой совестью завесить, что я и сделал бы, не будь он единственной связью с внешним миром. Беспощадным и враждебным, однако, это лучше, чем полностью изолировать себя в стальной коробке.

Теперь, когда смена времени суток прекратилась, приходится полагаться на часы и ритмы собственного организма. Жить в таком режиме оказалось не очень-то легко. Ложишься спать - темно, просыпаешься - тоже. Благо Саша Шабалин, механик-водитель первой смены, рассказал о небольшой хитрости. Можно подключить освещение в комнате к часам, и оно будет зажигаться автоматически вместе со звоном будильника. Больше забава, конечно, но всё же хоть какое-то разделение между ночью и утром, пусть и искусственное.

Саша вообще славный малый. Сперва он показался мне замкнутым, помню, а на деле он просто раскрывается далеко не перед всеми. Когда же это происходит, перед тобой предстаёт очень интересный собеседник и вообще располагающий к себе человек. Сдружиться с ним у меня получилось очень быстро.

С другими сложнее. Не то, чтобы я целеустремлённо искал себе друзей (кому, как не тебе знать, насколько я не выношу навязчивость). Отношения у меня со всеми нормальные: ни с кем не конфликтую, никто не критикует мою работу. Речь не только о еде. Не меньшее значение имеет чистота на кухне и в столовой, поскольку это входит в мои обязанности. Я сам мою эти помещения, посуду, столовые приборы. Павел Георгиевич, командир, очень строго следит за порядком. Понятно, что никто меня "по доске" не проведёт и за борт не выбросит, но оргвыводы по прибытию в Бореалис будут сделаны непременно. А я не для того отказался от неплохой работы на Земле, не для того покинул родной дом (во всех смыслах этого выражения), не для того выбрал скромный, я бы даже сказал спартанский быт.

И уж точно не для того я обрёк нас обоих на длительную разлуку.

8 июня, воскресенье

Сегодня наш санно-гусеничный поезд снизил скорость.

Впервые с тех пор, как покинул Аврору. И дело не в выходном дне - у "Урсусов" (а, если быть точнее, их экипажей) выходных не бывает. Вмешалась погода.

Казалось бы, буря эта не прекращается никогда и потому техника должна быть готова к борьбе с ней. Не тут-то было! Постоянного в здешней стихии - только продолжительность. А вот интенсивность меняется, и нередко. Бывает, что она "успокаивается" до уровня сильной метели где-нибудь в средней полосе России. В другие же периоды расходится настолько, что даже могучие "Урсусы" пасуют. Вот сегодня как раз такой случай.

Бешеный ветер завывает так, что никакая шумоизоляция не в силах оградить от этих звуков. Он дует с такой силой, что поневоле задумываешься, достаточно ли крепка конструкция вездеходов. Благо, они широкие и уверенно стоят на гусеничных траках, поэтому опрокидывание им не грозит. А сколько снега! Кажется, что вокруг не метель, а настоящая лавина, засыпавшая весь поезд. Добавь к этому адский холод в сотню градусов ниже нуля... и ты всё равно не сможешь представить, что творится снаружи сейчас, когда я пишу эти строки.

Мужики шутят, что новичкам везёт, поскольку далеко не в каждом рейсе доводится попадать в подобные передряги. Саша Шабалин же успокаивает, что это хоть и проблема, но не повод для написания завещания. Не придётся даже откапывать наши могучие машины, поскольку они продолжают двигаться. Пускай очень медленно, надрывно, зато едут дальше. В противном случае за какой-то час их заметёт так, что потом проще будет бросить, чем вызволять из снежного плена (утрирую).

Именно это едва не случилось с одним из "Урсусов". По иронии судьбы, с первенцем этого семейства, машиной N 1. Она была грузопассажирской и шла второй в поезде. Из-за поломки вынуждена была остановиться в самый разгар бурана. Быстро устранить неполадку не удалось, поскольку для этого требовалось выйти наружу. А когда погода смилостивилась, было уже поздно. Какой там ремонт! Ребята с трудом покинули занесённый наполовину вездеход. Благо, другие машины остались на ходу, поскольку беспрестанно кружили неподалёку. Чтобы откопать бедолагу (а не забывай, что буран, хоть и притих, отнюдь не перестал быть серьёзной помехой), понадобилось несколько часов. Не обошлось и без использования ручного труда. Саша ярко живописал, что довелось пережить ему и другим товарищам в том рейсе.