— Мы мало говорили. Он больше спрашивал меня о всякой ерунде, нежели сам говорил что-то о себе. — Инк повернулся к лежащему на кровати брюнету, пристально наблюдающему за художником. — Ты ведь даже не моргаешь, смотря на меня. — Сказал он, спустя несколько минут молчания и созерцания друг друга.
— Это преступление? — Усмехнулся тот.
— Боюсь, вас ждет наказание, Сэр. — Подходя к кровати, сказал Инк с ухмылкой на лице.
— Что же, я готов понести наказание за содеянное. — Эррор притянул художника за края светло-бежевого шарфа к себе. Нависнув над программистом, Инк опалил его шею горячим дыханием, попутно теребя его мягкие на ощупь черные волосы. Столь незначительные ласки, а брюнет уже буквально таял от них, уходя куда-то в нирвану. Когда мягкие губы художника коснулись обветрившихся губ программиста, тот даже еле слышно простонал в легкий поцелуй. Сердцебиение участилось, а какое-то сладостно-теплое чувство разлилось по всему телу, отключая разум. В общем-то, оно на самом деле буквально отключило Эррора, ведь он уснул прямо посреди поцелуя. А восседающий на нем Инк сперва удивленно вскинул брови, а потом, наблюдая за умиротворением на лице брюнета, мягко улыбнулся и лег рядом, приобняв его.
— Не готов ты еще к наказанию, Эрри… — Прошептал он в черную макушку, попутно уходя за своим соулмейтом в царство Морфея.
На улице начинало светать. Небосклон приобретал темно-синие и ультрамариновые оттенки, сменяющие черную пелену зимней ночи. Уже утро, а некоторые только легли спать. Но не мужчина, тихо выходящий из спальни хозяина квартиры. Несколько часов он пролежал со своей женой, то крепко обнимая ее, то поглаживая ее по голове, но так и не смог уснуть, несмотря на усталость, разливающуюся по всему телу. Увидев свет на кухне, Рипер направился туда, аккуратно обходя сладко спящего Дрима.
— Не спится? — Не отрываясь от экрана ноутбука, прошептал детектив.
— Ни в одном глазу, зато во всем теле. — Ответил брюнет. — Где у вас тут можно перекурить? — Этот вопрос заставил Найтмера оторваться от работы и удивленно посмотреть на агента ФСБ, стоящего напротив и смотрящего в окно.
— И давно у тебя эта вредная привычка?
— С тех пор, как начались нападения. — Равнодушно произнес Рипер.
— Не боишься потерять из-за этого форму?
— Не потеряю.
— Это не самый лучший способ снять стресс. К тому же — не особо то действенный. — Нравоучительно подметил детектив, на что брюнет лишь усмехнулся.
— Сказал тот, кто курит около пяти-шести раз в день. — С легкой иронией произнес Рипер, бросая взгляд на стопки сигарет, разделенные, судя по всему, для того, чтобы не превышать определенный лимит за сутки.
— Тут, вроде, я детектив, а не ты. — Скептически произнес Найтмер, поднимаясь со стула и направляясь в сторону балкона. — Пошли.
Через открытое окно на балконе задувал легкий, но очень холодный ветер, вызывающий волны мурашек на телах мужчин, стоящих там без какой-либо верхней одежды.
— Позволь поинтересоваться. — Выдыхая сигаретный дым из легких, произнес Рипер.
— Позволяю. — Спокойно сказал детектив, делая долгий затяг.
— Тема не очень приятная, но все-таки. Когда я заикнулся про твоих родителей, ты сказал, что я не знаю, о чем говорю. — После этих слов Найтмер усилил напор во вдыхании никотина, но продолжил слушать. — Что у вас произошло?
Большое количество едкого дыма выдыхалось из ноздрей и рта детектива. Наступило продолжительное и гнетущее молчание, оборвавшееся чирком зажигалки, которой Найтмер прикурил еще одну сигарету, после чего оперся руками на оконную раму и еле слышно заговорил.
— Это долгая история…
========== IV. Сенполия. ==========
Они не были желанными. Они были случайностями. Последствия необдуманных действий и неучтенных обстоятельств, впоследствии защищенные, пожалуй, главной жертвой этих самых действий.
Знала ли эта жертва, что ее соулмейт, что ее избранник окажется самым настоящим тираном с темным прошлым? Знала ли она, что это прошлое — есть настоящее? Знала ли она, что ее муж уже давно лишился какой-либо человечности и перестал испытывать эмоции, отличные от негативных?
Вероятно, нет.
Она сидела в неведении, она была жертвой неприкрытого насилия и скрытых экспериментов. Ведь она ничего не помнила обо всем том, что с ней происходило. Лишь какие-то природные инстинкты не давали покоя, то и дело заставляя ее избегать своего мужа. Как оказалось — это не был инстинкт самосохранения, это было нечто иное. То, о чем она даже подумать не могла, ведь не помнила абсолютно ничего о времени, проведенным с мужем. Он ее нашел, продолжил свои истязания, но было поздно. Аборт на таком сроке не делают, а генетический тест показал полное совпадение генов. Было бы очень глупо совершать столь необдуманное преступление. Поэтому пришлось смириться. Пришлось принять эту случайность, которой он дал имя Найтмер. Кошмар для профессионального наркодилера, кошмар для его карьеры. Он не был нужен отцу, а мать и вовсе была забита. Она абсолютно ничего не понимала и не осознавала. Он промыл ей мозги, напичкав какими-то препаратами. А сын был слишком мал, чтобы понять все это. Он ведь всего лишь ребенок, нуждающийся в заботе, внимании и любви, которые не находил в стенах родного дома, который домом то и не ощущался вовсе.
Найтмеру пришлось рано научиться думать, рассуждать, анализировать и сопоставлять. Он был на удивление одаренным ребенком, чей талант не признавался никем. Ведь все его игнорировали. Он рано научился читать и писать, глотал одну книгу за другой. Был спокоен, тих, рассудителен еще до того, как пошел в школу. Его никто не трогал и этого было достаточно. Как и звуков побоев из соседней комнаты и болезненных криков матери. Но что может ребенок? Разве станет кто-нибудь его слушать? Он не смел даже голос подавать, ведь в ином случае последствия могли быть ужасными. Мать и так берет на себя очень много, защищая сына всеми силами, принимая все на себя. Зачем провоцировать тирана еще больше?
Почему она не обращается в полицию? Об этом уже было сказано, отец, выпуская пар, просто пичкал ее психотропными веществами, которые создавали иллюзию счастья и покоя, а потом она не помнила ничего. Она не была способна думать после этого.
Но ребенку все равно нужна любовь. А вокруг лишь один негатив.
Он любил книги. Обожал. Они дарили ему жизнь, которой у него не было. Они открывали ему чувства, которые не были ему доступны. Они показывали ему другой мир, отличный от настоящего, полный того, в чем он так нуждался. Они заменили ему реальность. Благодаря особой одаренности Найтмер не имел проблем с учебой, а поэтому уже с начальных классов попал в списки лучших учеников. Его любили учителя, но никто из них даже представить не мог, какой ад творится в стенах дома такого золотого мальчика.
Но потом этой замены реальности напечатанным текстом стало не хватать. Ни один здравомыслящий человек не может жить книгой, набором словосочетаний на белом листе, воображением. Он по-прежнему нуждался в любви.
Раннее осознание природы чувств помогло парню не сойти с ума в окружающем негативе и сохранить рассудок. Он прислушивался к голосу разума. Взращённый в неблагоприятных условиях стержень был очень прочным, но элементарные чувства создавали маленькие трещины на этой неприступной территории.
Наверное, он был крайне близок к тому, чтобы сломаться. Забиться как овечка перед голодным волком. Ему не хватало того, что давали ему книги.
Но тут произошла еще одна случайность. Все также непредвиденная. Сколько раз человеку нужно наступить на одни и те же грабли, чтобы понять, что он делает не так?
Сохраняя крупицы рассудка, мать все-таки оберегала плод. Возможно, конечно, рассудка уже и не было, были лишь инстинкты, но ей все-таки удалось вытянуть достаточное время, чтобы у отца не осталось и шанса избавиться от своей второй ошибки. Тогда Найтмер впервые заговорил с матерью. Ее ситуация была уже крайне безнадежна. Может быть, она просто повторяла то, что услышала от сына. А может быть и правда понимала, что говорит со слезами на глазах. Во всяком случае, второй случайности досталось имя более светлое, более обнадеживающее. Дрим. Мечта. То, в чем так нуждался рано созревший морально брюнет. Врачам пришлось изрядно побороться за жизнь новорожденного, ведь шансы были очень низки. Но они все-таки сохранили его, сохранили эту мечту, чем заслужили открытую ненависть со стороны отца. Черт знает, как его еще не разоблачили, как ему удавалось так хорошо сохранять свою деятельность в тайне. Но Найтмер хотел его уличить в незаконности, он хотел расправиться с ним. Тем более, после того, как тот начал поднимать руку на сыновей. Это было недопустимо, ненормально, но, видимо, мать уже дошла до своего предела. Ведь она просто смотрела на все это со стеклянными глазами. Смотрела за тем, как старший всеми силами пытается защитить младшего. И не проронила ни слова. Лишь как немая рыбка открывала рот.
