Теперь оставалось лишь ожидать.

- Ты какой-то задумчивый, все в порядке? - отметил Виктор, когда Юри пришел к нему за день до операции. Тот, размышляющий, что вскоре его дорогой человек вернется домой, а затем наступит эра вранья, вынырнул из своих мыслей и улыбнулся мужу.

- Все в порядке. Просто… Думаю, что нужно как-то отпраздновать твое возвращение. Если ты хочешь, мы можем пригласить ребят.

- Почему бы и нет? – Виктору идея явно понравилась. – Но если все пройдет успешно, меня выпишут только через недели две. Придется проторчать тут еще кучу времени.

- Могут и раньше, - вздохнул Юри, молясь о том, чтобы все действительно прошло гладко. Он волновался, но боялся даже представить, какого же тогда самому Виктору, так что оставшееся время до того момента, когда его попросили освободить палату, он находился рядом с ним, держа за руку и делая единственное, что мог в данной ситуации – внушал спокойствие и уверенность в том, что все будет хорошо.

Операция прошла успешно. Услышав об этом на следующий день – он всю ночь не мог уснуть, поэтому в больнице едва не отрубился, несмотря на неудобные сиденья, - Юри почувствовал, что с него словно сняли многотонный груз. Сейчас дело оставалось за реабилитацией, но с этим они справятся, он знал это. Справятся вместе.

В больницу он ходил как на работу – его там уже узнавали, спрашивали, все ли хорошо, даже кофе угощали бесплатно, не из автомата, а собственным, припрятанным в сестринской. Что уж тут поделать, в большой «семье» клювом не щелкай, оставишь вкусняшку без внимания – понять не успеешь ничего, как ее уже сожрут втихомолку. Юри посмеивался, благодарил и сам иногда приносил персоналу небольшие презенты. Само собой, уход за Виктором после этого улучшался в разы.

- Чувствую себя тут единственным пациентом, - поделился он однажды, сидя на постели и качая прооперированной ногой. Ему уже разрешалась дозированная физическая нагрузка с костылем, чем он и пользовался, прогуливаясь время от времени по отделению вместе с мужем. Юри изо всех сил старался быть для него поддержкой и опорой.

- Они бы все на тебе женились, если бы могли.

- О, ревнуешь?

- Вот еще, - улыбнулся Юри, помогая ему встать. – А что, стоит?

- О, это тешит самолюбие, знаешь ли, - Виктор засмеялся и поцеловал мужа меж нахмуренных бровей. – Но ты для меня навсегда единственный. Твое имя я уж точно не забуду, когда выйду отсюда.

К его отцу Юри тоже заглядывал пару раз, но разговор у них особо не клеился. Мужчина поблагодарил за помощь, обещал вернуть сумму, потраченную на него, отмахнулся от всех «не стоит», узнал о самочувствии сына – и больше от него ничего особо добиться не получилось. Ну и ладно, ну и пожалуйста.

Жизнь потихоньку налаживалась. Но расслабиться окончательно не давал один-единственный факт – приближалась дата процедуры искусственного оплодотворения, которая должна была стать отправной точкой для неизбежных изменений в жизни Юри и его отношениях с Виктором. Но он был обязан своим новым друзьям здоровьем своего близкого человека, так что услуга за услугу – это меньшее, что он мог для них сделать.

Отпущенные ему на моральную подготовку дни пролетели почти незаметно.

- Ты какой-то нервный сегодня, - обеспокоенно заметил Виктор за сутки до процедуры. Юри задумчиво посмотрел на влажную салфетку, которую комкал в руках последние двадцать минут, расправил ее на коленях и покачал головой.

- Нет, все в порядке.

Ты будешь продолжать любить меня, если я предам тебя, если я сделаю то, что ты бы никогда не одобрил, хотел спросить он, но, разумеется, промолчал.

Он боялся услышать ответ.

Юра с Отабеком приехали к полудню следующего дня. Юри вновь не мог уснуть полночи, думая о том, что завтра его жизнь изменится – возможно, не навсегда, но на какое-то время точно. Вновь носить ребенка… И врать при этом мужу. А если все раскроется? А если Виктор решит развестись с ним? Тревога не давала покоя, однако уже поздно было отступать, поэтому, стараясь успокоиться, Юри сел в машину к ожидающей его парочке и кивнул, показывая, что все в порядке.

- Мы тоже волнуемся, - подбодрил его Юра. Если подумать, тому тоже было несладко – понимать, что сейчас твой любимый человек собирается становиться отцом ребенка от другого… Жуть. Юри посмотрел на его сжатые губы и грустный, но решительный взгляд, и погладил по плечу, улыбнувшись на вопросительно приподнятые брови.

- Он будет только ваш, - и кривая, но искренняя полуулыбка, полученная в ответ, внезапно сгладила неровности сомнений в его сердце. Он делает доброе дело. Он подарит счастье своим друзьям, и за это судьба уж точно не может его наказывать.

Иначе в чем тогда справедливость?

Разница между процедурами для гетеросексуальных и гомосексуальных пар была довольно значительная. Юри не углублялся в подробности, когда читал об этом дома в интернете, но единственное, что он усвоил – для него все пройдет в один этап и за один день, что, пожалуй, даже радовало. Однако после, в течение нескольких дней, их всех будет мучить полнейшая неизвестность того, получилось что-то или нет, пока не придет время провести анализы и сделать тест.

Перед тем, как позволить ему войти в операционную, Юра внезапно обнял его и шепотом пожелал удачи, заставив Юри проникнуться важностью ситуации почти до слез.

Они надеялись на успех – и Юри надеялся на него тоже.

В день выписки, солнечный и теплый, словно даже погода радовалась, Виктора встречали целой толпой. Друзья, чувствующие себя виноватыми из-за того, что не смогли вложиться в лечение, почти полностью взяли на себя организационные и финансовые моменты, накупили еды и подарков, так что Юри оставалось лишь ходить за ними и контролировать процесс. Впрочем, он был даже доволен – они потратили кучу нервов и денег за эти несколько недель, так что скинуть на кого-то свои обязанности было невероятно приятно.

Оставив толпу на улице, у крыльца больницы, вместе с их шариками и прочими атрибутами, Юри пошел в отделение, чтобы забрать вещи, помочь мужу спуститься и, разумеется, поблагодарить персонал. Вся женская часть отделения была явно расстроена их уходом, одна медсестра умудрилась всунуть им прощальный кофе, бабуля из соседней палаты подарила шоколадку и пожелание никогда сюда не возвращаться, а девушка-врач умудрилась всунуть в карман Виктору листок со своим номером телефона. Видимо, она планировала сделать это незаметно, но от бдительного Кацуки ничего нельзя было скрыть, так что листку оставалось жить в этом мире совсем недолго. Однако сам Виктор, когда они загрузились в кабину лифта, достал листок и с довольной усмешкой помахал им перед Юри.

- Выкинь, - посоветовал тот.

- И что мне за это будет?

За поцелуями они едва не проворонили открывшиеся створки и выскочили из лифта буквально в последнюю секунду.

- С возвращением домой! – заорал подуставший ждать народ, когда они, щурясь от солнца, вышли наружу, и кинулся тискать счастливого Виктора, едва не сбив его, не ожидающего такой прыти, с многострадальных ног. Юри наблюдал за улыбкой мужа и, наконец, чувствовал полное умиротворение.

Они, действительно, возвращались домой.

И, судя по царящей между ними атмосфере взаимных переглядок и касаний, это возвращение обязалось быть очень грандиозным.

- Юри, ты там уснул что ли? – голос Виктора едва доносился сквозь дверь и шум работающей стиральной машинки, которая, вообще-то, изготовителями рекламировалась как бесшумная. Но это, в принципе, Юри не волновало ни раньше, ни, тем более, сейчас.

Он смотрел на тест, сидя в ванной на крышке унитаза.

Прошло две недели после процедуры. Где-то в недрах шкафа лежало запрятанное направление на анализы, результаты которых должны точно подтвердить или опровергнуть результат, но в данный момент Юри накрыло четкое чувство дежавю.