— Как ни странно, нет, — ответила Гермиона. — Но наверняка будет. Не сегодня, так завтра с утра. Я потому и звоню, Гарри. У меня к тебе просьба.

— Говори.

— Я завтра утром поеду в Министерство. Ты мог бы присмотреть за ним в это время?

— С удовольствием! — с энтузиазмом отозвался Гарри.

Гермиона замолчала в замешательстве, не находя слов.

— Гарри? — заговорила она. — Это что, издевка?

— Нет, что ты, — раздался смех на другом конце. — Я просто хочу отсюда вырваться. Хоть бы даже к Малфою.

— У вас с Джинни что-то случилось? — обеспокоенно спросила Гермиона.

— Нет, с Джинни все в порядке. Приехала ее тетушка Мюриэль, и у всех членов семейства Уизли вдруг сделались неподходящие для приема гостей условия. В Норе очень удачно сейчас гостят дети Билла, Джордж практически живет на работе, а у Рона в квартире якобы взорвалось какое-то из их новых изобретений, и сейчас квартира не пригодна для жизни.

— А он где живет? — спросила Гермиона.

— У себя дома, — недовольно ответил Гарри. — Я потому и говорю: «якобы взорвалось». Так что, тетушка Мюриэль гостит у нас. А от таких гостей впору удавиться. Ты помнишь ее? Она была на свадьбе Билла и Флер.

— Как же. «Слишком худые лодыжки», — передразнила скрипучий голос тетушки Мюриэль Гермиона. — Тьфу! Терпеть ее не могу.

— Ну, тогда ты меня понимаешь, — засмеялся в трубке Гарри.

— Есть еще одна просьба. Ты мог бы привезти ему какой-нибудь одежды? У меня только одни штаны Рона и пара футболок.

— Я зайду в магазин по пути к тебе.

Дверь распахнулась, и заглянул Драко.

— Спасибо, — быстро сказала Гермиона в трубку. — Утром позвоню.

И отключила телефон.

— Что ты здесь делаешь? — она подняла глаза на непрошеного гостя.

— Тебя долго не было, я не знал, куда убрать грязную посуду. И что, ты спишь на громадной кровати, а я должен корчиться на диване?

— Полагаю, этот диван будет все же удобнее каменного пола камеры Азкабана, — сказала Гермиона и тут же закрыла рот ладонью.

Драко, сузив глаза, посмотрел на нее какое-то время и молча развернулся, закрывая за собой дверь. Оставив ее одну, все еще с сожалением от сказанного прижимающую руки к лицу.

Когда она спустилась в гостиную, он уже лежал на диване, почти с головой накрывшись одеялом. И, судя по всему, упорно делал вид, что спит. Гермиона взмахнула волшебной палочкой, перемещая посуду с мгновенно исчезающими на ней остатками еды на полки.

— Малфой, — робко проговорила она.

Молчание.

— Я могу разжечь огонь в камине.

— Не надо. Иди спать.

И он развернулся к спинке дивана, давая понять, что разговор окончен.

Гермиона зашла в ванную и долго стояла, согнувшись над раковиной, вжимаясь в нее побелевшими от напряжения пальцами.

«Не стоит принимать все близко к сердцу, — думала она, разглядывая свое отражение в большом зеркале. — Ему нужно время оправиться. Он придет в себя. И станет еще более невыносимым. Если прежде его не заберут и снова не упекут в Азкабан».

Она выключила воду и, легонько прикрыв дверь, зашагала в сторону лестницы. На ходу напоследок глянула на уже однозначно спящего Драко и шепотом произнесла:

— Нокс.

========== Глава 4 ==========

Гермиона шла впереди него и остановилась у выкрашенной голубой краской деревянной двери. А мгновение спустя достала из сумки небольшую связку ключей и, выбрав нужный ключ, вставила его в замочную скважину, провернув несколько раз.

— Ты забыла, как пользоваться заклинаниями, Грейнджер? — с усмешкой спросил Драко.

Когда она, задыхаясь от гнева, влетела в зал суда, он стоял на коленях посреди просторного круга, очерчиваемого колоннами в античном стиле. Стоял под десятком устремленных на него глаз, ожидающих его казни. Но вряд ли они ждали этой казни больше, чем он сам. Он ждал приближающуюся к нему тень как спасения. Наконец-то все его мучения закончатся, и он забудется новой жизнью, в которой у него не будет души. Он станет оболочкой, безразличной ко всему, что будет его окружать, и ко всему, что будет с ним происходить. Он стоял, внимательно вглядываясь в прожилки гранитных плит под его уже почти не трясущимися коленями, пытаясь дышать ровнее и унять разрастающийся в нем страх.

Но дверь за спиной распахнулась с громким ударом о стену. И звонкий, полный злости, голос отогнал от него высокую черную тень, уже тянущую к нему свои тонкие костлявые руки. Отогнал дементора. Он отогнал от него его спасение.

«Грейнджер, — челюсти яростно напряглись, руки сжались в кулаки. — Какого черта она творит?»

Она остановилась возле него, не замечая, с какой злобой он на нее смотрит.

«Вечно все портит. Грязнокровка, — думал он, сверля ее глазами. — Даже сейчас».

Даже сейчас, когда он был готов расстаться со своей жизнью. Когда он нашел в этом свое спасение. Даже сейчас она умудрилась все испортить.

Полтора года в сырой вонючей камере Азкабана. С кричащими и рыдающими по ночам заключенными за соседними решетками. С крысами, снующими повсюду, и пытающимися пролезть под грязную изодранную кофту в полоску. Интересно, проведи она эти полтора года так же, как и он, стала бы она сейчас врываться и препятствовать его освобождению?

Хотя, довольно глупо даже предполагать нечто подобное. При всем желании, не выходит представить грязнокровку за ржавой решеткой.

Стоит рядом, что-то гневно высказывая судье. Такая статная. И сколько власти в этом тоне. Сколько наглости и прыти. Она ведь Герой Войны, конечно же. Ее, должно быть, теперь будут печатать на вкладышах шоколадных лягушек.

Довольно странная мысль.

Драко усмехнулся, отворачивая лицо, вмиг скрывающееся за упавшими на него темными волосами. Провести полтора года в Азкабане и думать о шоколадных лягушках.

Он бы сейчас правую руку отдал за пару конфет.

Грейнджер хватает его под локоть, что-то, теперь уже, крича судье, и тащит его к выходу.

«Мерлиновы кальсоны», — выругался он про себя, поднимаясь на ноги.

Но, снова глянув на парящего у дальней стены дементора, поддался, шагая за ней на трясущихся ногах.

— Какого черта ты творишь, Грейнджер? — гневно кривя губы, спрашивает он и пытается вырвать свою руку из крепко сжимающих ее тонких пальцев.

Она захлопывает дверь и приваливается к стене, закрывая руками лицо.

— Это не канцелярская ошибка, — тихо говорит она на выдохе.

Кажется, она сейчас разрыдается.

— Гермиона!

Крик с другого конца коридора.

«Поттер. Вот кого мне здесь не хватало, — со злостью подумал Драко, засовывая руки в карманы и прислоняясь плечом к холодной стене. — Еще один заступник. Когда вы уже оставите меня в покое? А в Азкабане стены холоднее…»

Гарри слегка приобнял Гермиону за плечи, отводя в сторону.

«Сколько нежности. Тьфу».

Еле удержался, чтобы не плюнуть себе в ноги.

— А зачем отходить на пять шагов, если я все равно все слышу?

«Может, вы уже вернете меня обратно? Меня там ждут».

Гарри поворачивает ее спиной к Драко, кажется, пытаясь убедить в абсурдности ее поступка.

— Ты буквально, — Поттер выразительно поднял брови, чуть не с жалостью смотря на Гермиону, — буквально, Гермиона, похитила заключенного.

«Она что, не собирается меня возвращать? — на лице появилась тень недоумения. — У меня же там казнь. Да что с ними не так?»

Драко чуть тряхнул головой, пытаясь отогнать заполняющие голову мысли.

«Собраться», — подумал он.

Подался вперед, изобразив самую противную ухмылку, на какую еще способен:

— Который тебе это припомнит, если ему за это воздастся.

Громко. С издевкой.

«Хорошо сказал».

Грейнджер глянула через плечо. С жалостью? Его не нужно жалеть! Никто не смеет жалеть Драко Малфоя.

— По крайней мере, он все еще жив. А с тем, что будет завтра, я разберусь завтра.

Снова повернула лицо к Поттеру.

Сколько заботы. За эту заботу он будет ненавидеть ее еще больше.

Он был готов. Впервые он был к этому готов. Она лишила его спасения и еще смеет его жалеть.