«Мне одиноко. Одиноко без тебя, Дорей… без твоих нравоучений, без твоего голоса… Я жду тебя, осознавая, что ты больше никогда не придёшь. Как же мало я ценила тебя, когда ты был рядом! Мне так больно, так одиноко. Пусто…».

Я целыми днями и ночами проводила на подоконнике и смотрела в окно. В этой же комнате спал Кай. Всего лишь в метре от меня, а мне казалось, будто на другом конце Земли. Будто я далеко от «Шисуны», от этой комнаты...

Мне было всё равно, что Кай чувствует мои эмоции и что он может меня понять. Мне было всё равно, что он беспокоится, волнуется… А он не подпускал ко мне никого, кроме Блэка, с которым я почти не расставалась. Ни Винсента, ни Лави, ни Николь… А Николь, в особенности. Почему? Ведь способность этой девушки – повышение настроения и что было бы плохого, если бы она воздействовала на меня? Проблема была в том, что у меня была настолько глубокая депрессия, что добавление эндорфина привело бы только к тому, что у меня бы началась истерика – со смехом и слезами. А так я просто сидела на кровати (или на подоконнике), обхватив руками колени и ни на что, практически, не реагировала. Я не отвечала на вопросы, не обращала внимания, если кто-то появлялся в комнате. Я даже не помню, как и когда ела в эти дни. Знаю только то, что есть меня заставлял Кай. Ещё, кажется, я слышала, как Кай ругался на то, что Лекс Мейснер почти не отходит от двери нашей комнаты. Зачем киллеру это было надо? Беспокоился за меня? Вряд ли. Скорее всего, он беспокоился за то, что та, которая его развлекает в этой школе, не выходит из своей комнаты.

Разумеется, ни о каких факультативах не могло быть и речи. Я не ходила никуда. Как я слышала, Кай и Дэм объяснили смерть Дорея тем, что на него напал кто-то неизвестный. Кто и зачем – непонятно. Парни и словом не обмолвились преподавателям, что я в этом как-то замешана или о возможной причастности к этой истории моего отца. Потому, никто из преподавателей меня не беспокоил. Все они считали, что я переживаю жуткий стресс, да и были, в общем-то, правы.

Не знаю, сколько бы я ещё прожила в таком состоянии, если бы Кай не выдержал, не подошёл бы ко мне, не присел рядом и не сказал:

- Котёнок, так больше продолжаться не может. Может ты и не заметила, но ты в таком состоянии уже вторую неделю. Так нельзя. Ты должна продолжать жить дальше. Нормально жить, а не существовать. Дорея уже не вернёшь, но ты-то, всё ещё жива. Думаешь, твой демон был бы доволен тем, как ты себя сейчас ведёшь?

- Дорею уже всё равно, как я себя веду, – заговорила я впервые за долгое время. – Ты не понимаешь, Кай… Не понимаешь, как он был важен для меня. Да я этого и сама не понимала, вплоть до того момента, как он погиб!

- Может, я этого и не понимаю, – спокойно ответил парень. – Но, не забывай, что я, всё ещё, остаюсь твоим кукловодом. В конце концов, я приказываю тебе вновь зажить нормально!

- Ах, ты мне ещё и приказывать будешь?! – разозлилась я, так же, впервые за долгое время. – Ты не можешь мне приказать такое!

- Ещё как могу. Котёнок, ну в самом-то деле! Ты долго ещё будешь хандрить?! Мир не рухнул из-за смерти одного единственного демона! Ладно, я уйду ненадолго, – встал он. – Пока меня не будет, обдумай всё, и если ты к моему возвращению не придёшь к правильному решению – продолжать жить дальше, то я сам найду способ вывести тебя из депрессии. Но... тебе этот способ, вряд ли, понравится, – закончил он и вышел.

«Продолжать жить нормальной жизнью дальше, да? – с горькой усмешкой подумала я. – Легко сказать! Я уже не представляю, как это – жить нормально. Хотя... Кай, конечно, прав. Пора взять себя в руки. Сколько уже длится моя депрессия? Кай сказал, что вторую неделю. Помню, я также переживала смерть матери. Но, тогда мне некогда было впадать в отчаяние по той простой причине, что, как только она умерла, отец сразу сбагрил меня в интернат. Там уж было не до слёз. Так... о чём это я? Ведь, как сказал Лекс, моя мама умерла, когда мне было десять. Почему же отец ждал целых два года, чтобы от меня избавиться? По крайней мере, голова уже начинает работать. Это хорошо. Значит, вхожу в норму».

- Ну, как самочувствие? – спросил Кай, войдя в комнату.

- Ну-у... как сказать... Мне лучше, но не настолько, чтобы сразу же жить так, как жила до смерти Дорея.

- По крайней мере, уже хоть что-то, – с облегчением вздохнул Макфей. – Кстати, тебе сейчас идти в гости к Загиру, – «обрадовал» он меня.

- Зачем?! – опешила я. – И вообще, ты думаешь, что это нормально, так быстро, после того, что произошло, отправлять меня к Загиру?!

- Ничего не поделаешь. Альвару плевать на то, что у тебя кто-то умер. Он поставил мне условие на твоё посещение его дома, и я на это согласился. Если ты сегодня к нему не придёшь, то он разорвёт со мной все отношения. А мне этого очень не надо.

- Так вот почему ты именно сегодня решил вернуть меня «в реальность»! – возмутилась я. – Для тебя имели значения только деловые отношения с Загиром! Ты, как всегда, думаешь только о себе! И почему я этому уже не удивляюсь?!

- Дело не только в Альваре, – вдруг тихо сказал Кай. – Я просто больше не мог видеть тебя такой. Недвижимой, тихой, без эмоциональной...

- Извини. Я погорячилась, – почувствовала я, что Кай говорит правду. – Но... мне на самом деле идти к Загиру прямо сейчас?

- Не обязательно сейчас, но сегодня. Ещё, заодно, передашь ему это, – вручил он мне несколько документов.

- Я тогда пойду, прогуляюсь, – встала я с кровати. – Кстати, тот монстр, который убил Дорея... Он появлялся?

- Нет, – покачал головой кукловод. – Ни разу.

- Дорей перед смертью сказал, что ранил его. Может, лечится где-нибудь?

- Возможно. В любом случае, одна ты к Альвару не пойдёшь.

- А с кем мне прикажешь идти? С тобой или Дэмом?

- Нет. Ни у него, ни у меня нет на это времени. С тобой пойдёт Лекс Мейснер.

- Лекс? Ты хочешь, чтобы моим «провожатым» был наёмный убийца? Только не говори мне, что ты ещё и заплатил ему за это!

- Я ничего Мейснеру не платил. Он сам вызвался сопровождать тебя. Сказал, что хочет загладить свою вину за поведение Стефана Крауса.

- И ты ему веришь?

- В то, что он хочет загладить свою вину - нет. Но я знаю, что он испытывает к тебе нечто вроде симпатии.

- Насчёт совести – кто бы говорил, – буркнула я. – А насчёт симпатии Лекса ко мне... Я не думаю, что это так. Я ему просто кое-кого напоминаю внешне.

- Мне всё равно, почему Мейснер так к тебе относится. В любом случае, к Загиру ты идёшь с ним, – решительно закончил Кай.

- Ладно, – не стала я спорить. – С Лексом, так с Лексом. А сейчас, как я и сказала, я пойду, пройдусь. Ты со мной?

- Нет, у меня дела.

- Ну, как хочешь, – сказала я и вышла.

«А ведь Кай меня даже не спросил о наших с ним отношениях, – подумала я, идя в первую попавшуюся сторону. – Не хочет меня сейчас дёргать? Возможно. Да и чтобы я ему сказала? Я об этом и не думала даже!».

- Неужели ты, наконец, вышла из своей комнаты, – с лёгким ехидством сказал кто-то.

Это был Лекс Мейснер собственной персоной.

- Как видишь, – ответила я. – Кай мне сказал, что ты пойдёшь со мной к Загиру. Это так?

- Да, – кивнул Лекс. – Имеешь что-то против?

- Мне всё равно, – равнодушно сказала я. – Мне сейчас на всё – всё равно.

- М-да, не думал я, что смерть демона так на тебе скажется. Он, на самом деле, так много для тебя значил? Дорей же просто использовал тебя, чтобы удержаться в мире людей.

- Не тебе его судить, Мейснер, – хмуро посмотрела я на него. – Ты сам, похоже, используешь меня, как замену этой… как её… Адалиссы!

- Милена, а если бы Дорей мог принимать человеческий облик, ты смогла бы в него влюбиться? – вдруг спросил Мейснер, как будто не услышав мою последнюю фразу.

- Почему ты спрашиваешь меня об этом, после его смерти? – устало произнесла я. – Тем более что именно ты виноват в том, что Дорей больше не мог становиться человеком.