- Немудрено, что слышала. Город хоть и небольшой, а лучше, может, и городов мало. Я, например, его ни на какой другой не променяю,-с гордостью сказала Дарья Ильинична.
- Кто-то мне рассказывал,- Аня даже лоб потерла, стараясь вспомнить.
А Дарья Ильинична уже говорила о городе, о новостройках, о расширяющихся улицах.
- Вспомнила,- весело перебила ее девушка.- Ничего, оказывается, особенного. Просто мой начальник, еще когда я в Приморске работала, говорил, что он из Холмска. Вот и все.
- А как его звали? Городок ведь небольшой, может, и знаю.
- Сорокин. Илья Тимофеевич Сорокин.
Женщина страшно побледнела, судорожно глотнула воздух и голосом, вдруг охрипшим, сказала:
- Повтори еще. Как ты его назвала?
- Сорокин,- повторила изумленная Аня.
- Илья Тимофеевич? Ты не путаешь?-взгляд женщины не отрывался от лица Ани.
- Нет, конечно не путаю. Вы его знаете?
- Господи, неужели он! - прошептала Дарья Ильинична.
- Кто он?
- Скажи,- голос женщины прерывался от волнения.- Он, Сорокин, ничего не говорил о семье?
- Семья у него погибла при бомбежке в сорок первом. Это я хорошо помню- Он говорил, что узнал о своем несчастье, когда вернулся с фронта в сорок пятом. Все у него погибли: и жена, и отец, и двое детей.
- Как же так получилось? А я-то...
- Вы его знаете? - снова спросила Аня.
- Как же мне не знать своего Илью, мужа своего, милая ты моя девушка. Какую радость ты мне сообщила!-Дарья Ильинична, не стесняясь, вытирала хлынувшие слезы.- А он и сейчас там? Когда ты уехала из Приморска? Вдруг и его там уже нет,-всполошилась она.
- Я работала в Приморске год тому назад. Но Илья Тимофеевич и сейчас там. Подруги мнe писали. Только он с машиностроительного завода перевелся в трест Морнефть. Слыхали, наверное, там в море Ледяной остров построили?
- Да, да. Еще бы не слыхать. Ребята мои об этом без конца твердят. Так, значит, он там?
- Там. Конечно, там. Но только... Дарья Ильинична, как же так получилось, что Илья Тимофеевич вас и всю семью погибшими считал? Ведь он же сам ездил домой после войны.
. - Да это вполне возможно. Меня в то время в Холмске не было и детей тоже. Все считали нас погибшими. Только странно, почему же никто не сказал мне о приезде Ильи. Хотя и это не удивительно,- продолжала в раздумье Сорокина,- в сорок пятом там появилось много нового народу. Илья не говорил, сколько времени он пробыл в Холмске?
- Кажется, недолго. Точно не знаю.
- Боже мой,- радостно говорила Сорокина.- Вот сыны-то обрадуются! Анечка, ты ведь в Ленинграде живешь? Скажу старoму своему, чтоб тебя там обязательно разыскал.
- Это нетрудно, Дарья Ильинична. Ведь я в том же технологическом институте учусь, где и он. Только на вечернем отделений.
- Ох, какую же ты мне славную новость принесла, родная ты моя,- Дарья Ильинична порывисто обняла и поцеловала
Аню, всхлипывая, вытирала мокрые глаза и смеялась сквозь слезы.
- Мальчики ждут меня с этим поездом. Старший здесь на каникулах. Я тебя, Анечка, познакомлю с ними. Они хорошие ребята.
- Трудно вам, Дарья Ильинична, пришлось.
- Да сейчас уже все позади.
Дверь с шумом отворилась, и в купе вошли двое веселых после долгого обеда мужчин.
- Ого! У нас еще один пассажир. Нашего полку прибыло. Здравствуйте! шумно приветствовал один из них.
- Здравствуйте, люди добрые,- откликнулась Сорокина.
Она вся светилась радостью и оживлением.- Здравствуйте!
- Анечка, а зря вы такая несговорчивая. Не захотели составить нам компанию, а обед был что надо, пальчики оближешь.
- Спасибо. Я же сыта. Это вы готовы круглые сутки сидеть в вагоне-ресторане.
- Аня, а мы сейчас и вправду закусим,- Сорокина засуетилась над корзиной.
- Нет, нет, Дарья Ильинична. Я в самом деле не хочу.
- Думаешь, не успеем? Время хватит, до Холмска еще целый час. Поешь со мной ради такого случая.- И Сорокина выложила на белую салфетку жареную курицу, яйца, пироги.
- И вас прошу, молодые люди,- обратилась она к мужчинам.- Пирогами такими вас не угощали, и яблоки вот после обеда тоже хорошо.
Проводить Сорокину вышло все купе. Мужчины помогли сойти Дарье Ильиничне, вынесли ее корзину. Один из них, высокий, загорелый весельчак, на перроне исчез куда-то, а через минуту вернулся и неуклюже сунул в руки смущенной Сорокиной охапку полевых цветов.
Когда поезд скрылся вдали, старший сын Дарьи Ильиничны подхватил корзину и взял мать под руку.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
-Выпей еще, Алеша. Кофе со сливками прибавляет бодрости.
- Спасибо, мама.-Алексей Петрович отодвинул от себя пустую чашку.- У меня сегодня бодрости хватит на сто человек! Выспался на славу! - Алексей Петрович, чувствуя под тонкой сорочкой приятную упругость мышц, с напряжением несколько раз согнул и выпрямил руки.
Через полуоткрытую дверь Надежда Ивановна видела, как сын, надев пиджак и поправив галстук, взял стоявшую на столике в рамке фотографию Кирилловой и некоторое время внимательно рассматривал ее. О существовании у Трофимова этого портрета Ольга даже и не подозревала. Алексей Петрович вырезал его из газеты.
Бережно поставив портрет на место, Алексей Петрович вернулся в столовую.
- Ну как, мама, тебе нравится новая квартира?-Алексей Петрович сказал это, напрашиваясь на похвалу.
- Квартира, Алеша, хорошая, да только пустая,- многозначительно улыбнулась мать.
-- Как пустая, мама?-не понял Трофимов, оглядывая комнату.
- Вот ты уйдешь на целый день, а то и больше, и я останусь одна. А вернешься, все равно мы только вдвоем на все эти комнаты.
- Я не понимаю, о чем ты, мама?-Алексей Петрович нежно притянул к себе мать, поцеловал.
-А ты, сынок, пойми. Ты ее любишь, она в тебе души не чает, а мучаетесь. Здравствуйте да до свиданья, да в кино или в театр сходите-вот и все. А вы бы жили вместе, и мне бы веселей было. Оля - девушка хорошая. Внучонку или внучке я бы тоже порадовалась.
Алексей Петрович смутился.
- Ну, мама, я пойду.-Он еще раз поцеловал мать и вышел.
На душе стало радостно. Пойду пешком,- решил он и зашагал по зеркальному асфальту на другую сторону улицы.
Все ему казалось интересным в это солнечное утро: и прямые чистые улицы Ледяного острова, и потоки автомашин, шуршавших по асфальту, и люди, спешившие по своим делам, и механические дворники, поливавшие улицы, и мальчишки на caмокатах, мешавшие пешеходам.
- Алексей Петрович! - вдруг услышал он позади себя знакомый голос.
Улыбаясь, к нему шла Ольга.
- Здравствуйте!
- Доброе утро, Оля! - радостно ответил он.
Чтобы не мешать прохожим, они отошли к воротам дома.
- Что вы на меня так смотрите, Алексей Петрович, у меня вид плохой? Это оттого, что я устала.
- Нет, что ты! Вид у тебя, Оля, как всегда, хороший. Ты что, ночь работала?
- Да, была на Северной площади. Вчера в шестую батарею начали нагнетать наш расщепитель глин, и мне хотелось проследить за поведением нефтяных и нагнетательных скважин.
- Ну и что?
- Кажется, хорошо получается. По всем данным, прекратилось выделение из нефти свободного газа в самом пласте.
- Ну, поздравляю тебя! Теперь нефть пойдет. Надо будет режим всех месторождений пересмотреть. Не возражаешь, я тебя провожу? - Трофимов улыбнулся Ольге, беря ее под руку.- Какой день хороший, Оля.
-Очень.-Ольга прижалась к Трофимову.
Так шли они некоторое время молча. Трофимов сбоку наблюдал за выражением ее лица. Постепенно улыбка сошла с лица Ольги. Она задумчиво смотрела себе под ноги. Потом тихим голосом сказала, не поворачивая головы:
- Знаете что, Алексей Петрович? Таня с Зарубиным приглашают нас в воскресенье на свадьбу...
- На какую свадьбу?..-не фазу понял Трофимов.
- На свою, конечно. Пойдем?
- Обязательно, Оленька! Только мы-то с тобой как же? - Трофимов умолк.
