Сухощавый встал и, по-прежнему не говоря ни слова, бесшумно растаял в темноте.
Оставшийся с Краузе перемещенный подошел к стене, разгреб щебень, вынул одну из плит пола и извлек из тайника завернутый в пластикат радиопередатчик; не спеша стал разматывать антенну.
- Мой вам совет,- сказал, вставая, Краузе.- Никогда не передавайте дважды с одного места.
Не прощаясь и не оглядываясь, он исчез в боковом провале.
Выйдя из расщелины, Краузе несколько минут постоял, прижавшись к темной стене, потом торопливо направился к городу.
Когда стихли его шаги, из-за куста вышел лейтенант Мамедов и юркнул в расщелину.
Рашид подошел к полуразвалившемуся помещению, где происходила встреча троих. Один из них с наушниками на голове сидел у передатчика и спокойно работал телеграфным ключом. Кончив передавать, он перешел на прием и стал чтото записывать в блокноте; потом аккуратно свернул антенну и спрятал передатчик на прежнее место. Обернувшись, он увидел наблюдающего за ним Мамедова.
- Ну, как?-шепотом спросил он лейтенанта.-Все в порядке?
- Все в порядке, товарищ капитан, ушел,-так же шепотом ответил Мамедов.-А второй где же?
- Здесь я,- из-за камня, посмеиваясь, вышел сухощавый.
- Высокий, которого Мамедов назвал капитаном, не торопись, словно прогуливаясь, шел по направлению к Приморcку.
Следом, на значительном расстоянии, шагал лейтенант. Третий разведчик свернул в сторону.
А спустя чаc они снова встретились в кабинете Винокурова. Винокуров взял маленький, абсолютно чистый листок из записной книжки Краузе, приложил его к настольной йампе. На бумаге сразу выступили буроватые мелкие цифры. Да, Сорокин пытался переслать своим хозяевам цифры плана Морнефти.
- А вы передали хозяину то, что мы приготовили? -спросил капитана Винокуров.
- А то как же! Еще обидится за неаккуратность,- рассмеялся разведчик.
- Небось опять новое задание получили?
- Да уж не без этого. Хозяин у нас серьезный. А вот и Рашид. Ну, расшифровали задание?
- Готово,-Мамедов протянул Винокурову густо исписанный лист.
Капитан долго смотрел на шифровку, даже с некоторым удивлением покачивая головой.
- Большой нахал этот Кларк,-сказал он наконец и передал лист вошедшему Озерову.- Ну, как вам кажется?
- Да-а!-протянул Озеров, пробежав глазами написанное.- Что ж, выполним,- засмеялся он.- Никак дорогой хозяин без угроз обойтись не может.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Было жарко... Давно уж открыли все окна в вагоне, но это не прибавило прохлады. Казалось, вместе с ветром в купе врывается сухое дыхание степи, по которой мчался поезд. За окном мелькали белые хаты, а потом снова, тянулись бескрайние просторы полей.
Аня Коробова, прижавшись к нагретому солнцем стеклу, смотрела на желтую стерню, а сама думала о море, соленый запах которого ощущала до сих пор.
Незаметно пролетел месяц, проведенный на черноморском побережье, в Балаклаве. Ане даже не верилось, что отпуск кончается и надо ехать домой. Море звало и не хотело отпускать от себя. Аня смотрела на степи, а видела безбрежное колыхание и яркую синеву воды, ощущала на себе соленые брызги, вдыхала запахи йода и свежей рыбы.
Нет, море ни забыть, ни разлюбить невозможно.
Невольно вспомнился Приморск. Не там ли родилась эта любовь к изменчивой, капризной, но всегда прекрасной громаде воды.
Да, Приморск. Как это все нелепо получилось тогда. Ошибка в чертеже. Как она могла так ошибиться!
Даже сейчас Ане стало не по себе. Она вскочила и прошлась по пустому купе-ее попутчики отправились в вагон-ресторан. Воспоминания были не из приятных: растерянный и удрученный Коля Муравьев, пострадавший из-за ее небрежности. А вот какой-то ускользающий взгляд начальника его торопливые сочувственные слова. Это он, Сорокин, избавил ее oт серьезной неприятности. Дал понять, чтоб она скорей уехала, и Аня послушалась. "Сбежала,"-уточняет внутренний голос.
Ветер швырнул в окно паровозную гарь, и Аня быстро подняла раму, радуясь, что можно сделать резкое движение, заглушающее на миг этот голос. Но он слышится вновь. Да, сбежала! Испугалась! Но вот почему? Аня до сих пор не может простить себе этого. Уйти вот так, просто, не разобравшись во всей этой истории. Не могла она скопировать совершенно другие цифры. Нет, здесь что-то не так.
"Теперь уже поздно ломать над этим голову,"- думает Аня.
Еще два дня - и ее ждет работа. И хорошо. Трудилась она всегда охотно, с душой. И в санатории отдыхала по путевке, которой ее премировали. Все как будто неплохо. Но, беря газету, Аня прежде всего смотрела: нет ли там чего-нибудь о Приморске, Ледяном острове. И часто встречала среди газетных строчек имена друзей - Ледяной остров был передним краем, и не удивительно, что вся страна интересовалась его судьбой.
Поезд остановился. Высунувшись в окно, Аня попыталась прочесть название станции, но против окна серела облупленная каменная стена с яркой, видимо, только что выведенной, надписью Кипяток. У входа в вагон проводник помогал подняться на высокие ступени полной женщине с большой корзиной. Вдоль вагона бегали мальчишки, предлагая пассажирам румяные яблоки.
Через пару минут, когда поезд уже отходил от полустанка, в купе протиснулась знакомая желтая корзина, а уже за ней, добродушно отдуваясь, вошла женщина.
Аня подвинулась на край скамейки, давая место новой пассажирке.
- Вы не беспокойтесь, девушка. Мне ведь недалеко ехать,- певуче проговорила женщина и легко, привычным движением подняла корзину на багажную полку.
Присев, она сняла с головы легкую пеструю косынку и стала обмахивать ею потное разгоряченное лицо.
- Ох, и жарко! - проговорила она и ласково улыбнулась Ане.
Девушке показалось, что с приходом этой женщины в купе стало как-то по-домашнему уютно. И сама она со своими толстыми, чуть тронутыми сединой косами, уложенными вокруг головы, была удивительно милой и уютной. Как все добродушные люди, она оказалась очень словоохотливой, и не успели еще Анины спутники вернуться с обеда, как пассажирка уже знала и имя девушки, и откуда она едет, и куда, и кем работает.
Отвлеченная от своих невеселых приморских воспоминаний, Аня с удовольствием разговаривала с неожиданной попутчицей.
- Значит, в Крыму была. Довольна, небось, и домой не хочется ехать?
- Не хочется,- созналась Аня.- Хоть и соскучилась уже и по работе и по дому, а все же с удовольствием побыла бы еще у моря.
- Да, а я скоро, наверное, забуду, какое оно, море. Тоже любила его. Была я на побережье в последний раз в сороковом году. Отдыхали тогда вместе с мужем в Алуште. Хорошее было время. Мой Илья неугомонный был. Все, бывало, таскает меня по скалам. На такую высоту заберемся, что и вспомнить страшно, а он только посмеивается: Это,- говорит,- для здоровья полезно. Да, хорошее было время,- с какой-то грустью повторила женщина.- А больше уж я по курортам не ездила. Не до того уж было. Да, видно, и не поеду.
- Ну почему же,- успокоила Аня,- еще не раз поедете. Будете опять по горам с мужем лазить.
- Нет. Не вернулся Илюша с фронта. Не дождалась. Вот и жизнь вся не так пошла, как думалось.
Аня с досады на себя прикусила губу:
- Простите...- прошептала она.
- Ничего,- тихо ответила женщина.- В жизни оно всякое бывает-и радость и слезы. Ты думаешь, я отчаиваюсь?
Нет. Живу. Работаю. Сынов воспитываю. Знаешь, какие у меня ребята... Старший - студент, в Ленинграде в технологическом учится. Инженером будет. Младший десятилетку закончил. На завод пока его определили. Думает тоже продолжать учебу. Нет, горевать мне просто некогда. А вот вспомнишь кода... тяжело все-таки.
- А куда вы сейчас едете?-решила переменить разговор Аня.-Простите, я не знаю вашего имени...
- Дарья Ильинична. А еду я домой. В Холмск, к ребятам своим. Заждались, небось.
--В Холмск...-в раздумье повторила Аня.-Холмск... Где-то я слыхала про этот город.
