- Подлинная.

- А в скольких экземплярах выполнялась калька?

- В двух.

- Что же тогда потеряла Грибанова?

- Да, тут что-то не то. Возможно, она просто забыла, что вернула чертеж.

- В каких размерах ошибка?-перебил Шибанов.

- В этом и в этом.

- Так. У вас есть лупа, Остап Федорович?

- Я сейчас.- Штанько вышел и через минуту вернулся с лупой.- Вот, пожалуйста.

- Так, на муравьевском чертеже обе цифры написаны заново, видите, восковка под цифрой зачищена. И на свет это видно. А что было написано раньше, непонятно.

- Взгляните теперь на этот чертеж, Иван Романович.

- Да, и тут то же.

- Но ведь то могла быть и ошибка чертежницы, писавшей цифры. Она могла написать ошибочно не те цифры, потом подчистить и написать заново. Это всегда практикуется.

- Знаю. Но не кажется ли тебе, Остап Федорович, странным то обстоятельство, что именно эти два размера на обоих чертежах переписаны?

- Да, конечно.

- Мне кажется, Остап Федорович, что когда выполнялся заказ, здесь были другие цифры, написанные, может быть, ошибочно, может быть, умышленно.

- Трудно-доверить в злой умысел. Все это не так просто.

- А я это допускаю. Да, кстати, Остап Федорович, почему у нас вся эта документация хранится открыто? Приходи и бери.

- Но кто же возьмет, Иван Романович? Ведь все свои люди.

- Вот, вот. Этим и пользуется враг. И среди тысячи своих может оказаться один чужой. А вот результат. - Шибанов сунул чертеж в руки Штанько.

- Ну, это ты слишком! Тут еще надо разобраться.

- Буду рад, если я неправ.

- А то, что у нас непорядок с этим хозяйством, верно.

- Остап Федорович, оставь у меня чертежи, я попробую все-таки узнать, что тут было написано вначале.

- Хорошо. Может быть, отменить приказ о наказании Муравьева и Грибановой?

- Нет, нет. И вообще считайте, что всю эту историю мы давно забыли и ею не интересуемся.

На другой день Шибанов отдал чертежи на экспертизу. Эксперты установили, что на чертеже когда-то были написаны размеры, точно соответствующие размерам дефектных деталей. Сомнений не было: Муравьев выточил детали правильно, по чертежу. Но кому и зачем потребовалось исправить чертеж потом?

Через два дня к Шибанову снова пришла Грибанова и сообщила, что потерянный чертеж нашла копировальщица Коробова.

- А где он сейчас? -Шибанов недоверчиво посмотрел на девушку.

- В ОТК. Это тот самый, о котором я говорила.

- Но ведь вы говорили, что в ОТК лежит чертеж не мятый, а у вас был сложен в несколько раз.

- Правильно. Только Коробова выгладила его утюгом.

Шибанов задумался. Потом тихо сказал:

- Ну, хорошо. Катя, спасибо. Идите. Да, вот что. Скажите Коробовой, чтобы она зашла ко мне.

- А ее нет.

-- Где же она?

- Вчера уехала в Ленинград, к родным.

- В отпуск?

- Нет, совсем. Уволилась и уехала. Ну, я пойду, Иван Романович, а то начальник цеха у нас строгий.

- Не нравится? - улыбнулся Шибанов.

-Что вы! Правильный человек.

Днем Шибанов встретил Сорокина и вспомнил о копировальщице Коробовой. Вскользь, в равговоре он спросил:

- Илья Тимофеевич, у теб людей в конструкторском отделе хватает?

- Не могу пожаловаться. Справляемся. Инженеров достаточно. Народ хороший. Вот дня два назад неожиданно уволилась одна копировальщица, Коробова, да я нашел на ее место другую. Правда, эта не так опытна. Но не беда. Научится.

- А почему ушла Коробова?

- У нее с родителями что-то случилось. Поехала к ним в Ленинград. Получила от них телеграмму.

- Ты видел телеграмму? - Шибанов в упор посмотрел в лицо Сорокину.

- Нет, она мне только об этом сказала, когда просила ее освободить. А почему ты о ней cпрашиваешь? - заинтересовался, в свою очередь, Сорокин.

- Да так. Никакой телеграммы она не получала.

- Этого не может быть, Иван Романович! - горячо вступился за свою бывшую сотрудницу Сорокин.- Коробова не из тех людей, которые могут солгать. А потом, к чему ей говорить неправду? Если бы она захотела уйти от нас, то ушла бы и без телеграммы. Ей достаточно было бы предупредить меня за две-три недели.

- Вот, вот. В этих-то двух-трех неделях и вся загвоздка. А уйти ей надо было немедленно.

- Зачем? Не понимаю.

- А вот зачем... Ты знаешь, кто виновник брака, который получился у нас при выполнении заказа Морнефти?

- Ну кто-же не знает...

- Ты думаешь, Муравьев и Грибанова?

- Известно, Иван Романович.

- Нет.

- А кто же? - Сорокин в недоумении посмотрел на Шибанова.

- Твоя Коробова. Это она написала на чертежах неправильные размеры.

- Ерунда, Иван Романович,-возмутился Сорокин.- Размеры нa чертежах правильные. Тебя неверно информировали. На чертежах размеры точные.

- Эти потом oни появились, когда Коробова испугалась ответственности.

- А я знаю Коробову и поэтому не верю.

Шибанов неожиданно хлопнул Сорокина по плечу и рассмеялся:

- Фома ты неверующий. Лучше надо знать людей.- А сам о Коробовой подумал: Испугалась ответственности. Не хватило мужества и сбежала. Хорошо, что все кончилось благополучно!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Вопрос об откомандировании кораблестроителей-подводников был решен неожиданно быстро. Виктор Дубравин, не дожидаясь конца отпуска, приступил к работе. Из Ленинграда приехала группа конструкторов, в большинстве своем работавших в прошлом вместе с Виктором, в его подчинении. Это были энергичные и способные молодые люди, имеющие уже достаточный опыт работы.

Трофимов и Байрамов, посоветовавшись, решили во главе разросшегося проектного отдела вместо инженера Комолова поставить Виктора Дубравина. Комолов был хорошим инженером-проектировщиком, но из той породы специалистов, которые чувствуют себя как рыба в воде лишь в хорошо знакомой им области Такие люди сразу же становятся беспомощными, когда нужно перешагнуть привычные границы. А тут требовались не только знания, но и смелость, дерзание. К тому же Комолов жаловался на плохое здоровье и не раз просил освободить его от руководства проектным отделом.

Виктор Дубравин согласился возглавить проектный отдел, но, желая присмотреться к людям и к установившимся порядкам, которые, возможно, пришлось бы менять, он попросил пoдождать с приказом неделю-другую.

- Хорошо, Виктор Николаевич,-сказал Байрамов,-это дело терпит. Но зато есть другое, не терпящее никаких отлагательств.

- Я слушаю.

- Наступает пора осенних штормов, а у разведчиков еще много работы. Министр разрешил нам перевести морскую разведку под воду. Мы получаем подводные лодки. Вот их-то и надо приспособить для разведочных работ. В первую очередь следует перевести под воду отряды структурной, геохимической и радиоспектральной разведки. Судоверфь в вашем распоряжении. Кто из людей будет нужен - берите.

И Виктор согласился.

Комолов не вмешивался в работу группы Виктора Дубравина, в подчинении которого была теперь почти половина людей отдела.

Остальные специалисты, исключая группу Родионова, работали разрозненно, кто над деталью бурового агрегата, кто над усовершенствованием эксплуатационного оборудования, кто над подводной геофизической аппаратурой, кто над телемеханическим управлением механизмами. Словом, ничего специфически морского в их деятельности не было. Да никто себе и не представлял еще, как же будет выглядеть будущий морской промысел. Не знал этого и сам Комолов. И это его очень тяготило.

Алексею Петровичу было известно о положение в отделе, но до поры до времени он сознательно не вмешивался. Да и что он мог предложить? Обнадежить людей, ориентируя их на благополучный исход экспедиции Кирилловой, он не решался. "А вдруг,-думал он,-какая-нибудь неудача затянет экспериментирование на бесконечно долгий срок."

Правда, он гнал эту мысль от себя. Только случайный просчет или какая-нибудь никем не замеченная ошибка могли подвести. Поэтому он дал задание Комолову еще раз проверить математическую часть расчетов.