— Надо. Я решил, что мы окажем ему любую помощь. Сербская армия должна обрести силу. Финансовая поддержка пойдёт через твоё армейское казначейство.
— Мы уже оказали Обреновичу содействие, ваше величество. Русские добровольцы, воевавшие на его стороне, при их желании зачисляются в действующую армию. Принимаются в прежних воинских званиях.
— Много таких?
— Сотни. Офицеры, больше младших званий, и нижние чины. Увечные воины просятся волонтёрами.
— Зачисляй в армию всех желающих. Особенно тех, кто уже понюхал балканскую пороховую гарь.
— Будет исполнено, ваше величество. В воинской доблести таких волонтёров сомневаться не приходится.
* * *
После той конфиденциальной встречи в Плоешти с Миланом Обреновичем и его советниками император Александр II распорядился немедленно выдать Сербскому княжеству один миллион серебряных рублей «на военные нужды». Первая половина этого миллиона была доставлена в Белград 13 августа российским дипломатом князем Церетелевым.
Между Белградом и армейской штаб-квартирой завязалась секретная переписка. Так, управляющий дипломатической канцелярией при главнокомандующем Александр Иванович Нелидов получил 27 августа от Церетелева такую секретную (шифрованную) телеграмму:
«Прощаясь со мной, князь Милан просил передать великому князю убедительнейшую просьбу о высылке второго полумиллиона. Иначе невозможны закупки за границею, где не кредитуют больше. Он признает внутреннее положение опасным, войну — единственным спасением Сербии. Делает возможное для ускорения приготовлений».
Главнокомандующий после прочтения телеграммы из Белграда сказал Нелидову:
— Александр Иванович, армейская казна этот полумиллион в серебре имеет. Надо его отправить князю Милану. Как будете посылать?
— Через Валахию, ваше высочество. Румынский князь Карл даёт нам охранную грамоту. Конвой из гвардейских офицеров и унтер-офицеров. Все при оружии, но в штатском. Дорожные повозки уже наняты.
— А на границе?
— На границе нас будут ждать сербские уполномоченные со своим конвоем. Князь Александр Николаевич Церетелев будет уже там. Ему и вести передачу серебра.
— С этим ясно. Что в Черногории?
— Князь Николай Негош просит представить ему новую денежную помощь.
— Он пишет, на что ему нужна субсидия?
— В письме князь Николай, мой давний знакомый, просит передать вашему высочеству, что ему стыдно постоянно обращаться с просьбами к государю России. Но войну с турками он не намерен заканчивать.
— Мы помогаем черногорцам ежегодной суммой в 46 тысяч рублей. Не так ли?
— Так, ваше высочество. Но князь Николай просит прислать ему ещё 50 тысяч дукатов в звонкой монете на военные расходы, а самое главное — на закупку хлеба для своих и герцеговинских беженцев. Иначе им грозит голод.
— Мы можем перебросить в Черногорию требуемый хлеб прямо из России? Ведь это будет дешевле и проще.
— Можем, по Дунаю. Но речной путь для наших судов сегодня закрыт войной.
— Тогда, Александр Иванович, где черногорцы сегодня закупят хлеб?
— В Триесте или в итальянских портах на Адриатике. Князь Негош просит, чтобы там закупки осуществляли или его доверенные люди, или официальные представители правительства России.
— Что уже получила Черногория от нас?
— За последние два года Славянские комитеты перечислили ей около 200 тысяч рублей. Государь дважды распоряжался выслать князю Николаю денежную помощь на военные нужды, сперва 150 тысяч рублей, второй 100 тысяч дукатов.
— А ресурсы самого княжества нам известны?
— Ваше высочество, из-за войны они очень скромны, по сути равны нулю.
— Как это понимать, Александр Иванович?
— Внутренние ресурсы у Черногории отсутствуют совершенно. Княжеская казна налогами и таможенными сборами не пополняется. И это при том, что злоупотреблений казной в Цетинье не усматривается.
— Значит, только мы и можем помочь в войне черногорцам?
— Только Россия и её государь.
— Тогда не задерживайте исполнение просьбы князя Николая. Таких союзников, как бесстрашные черногорцы, русской армии ещё надо поискать...
Война внесла свои коррективы в сроки начала Сербией боевых действий против Турции. Три плевенские неудачи привели к тому, что великий князь Николай Николаевич-Старший на одном из докладов Александру II заметил:
— Князь Милан от нас денежную помощь получил. Желательно, чтобы его армия открыла свои действия в октябре. Тогда сербы оттянут на себя часть войск от Черногории, которые идут на усиление Сулейман-паши.
— Я уже думал об этом. В Белград командируется полковник Главного штаба Бобриков. Ему дана инструкция проверить готовность сербской армии к войне.
— Однако в Белграде почему-то считают, что Сербия может вступить в войну не ранее весны будущего года, ваше величество. Там ждут тёплых дней и сухих дорог.
— Не только. Настроения в Белграде делают наши неудачи под Плевной.
— Значит, князь Милан ждёт плевенской победы?
— Думаю, что только её. Видинский Осман-паша сербам известен очень хорошо. Поражение турок должно изменить позицию Обреновича и его воевод...
Полковник Бобриков, которому предстояло стать военным советником при князе Милане Обреновиче, получил личную аудиенцию у Александра II. Тот, наставляя командируемого офицера Главного штаба, сказал:
— Мы задержались под Плевной, вероятно, на продолжительное время. И нам было бы очень кстати, если бы сербы оттянули на себя часть турецкой армии. Ты понимаешь, что чем скорее это было бы сделано, тем лучше...
В Белграде Бобриков встретился с сербским министром иностранных дел Йованом Ристичем. Тот сказал российскому посланцу, что армия княжества не может выступить против Турции ранее первых тёплых мартовских дней:
— Вы считаете, господин Ристич, что до этого срока русская армия не возьмёт Плевенскую крепость?
— Это не моё мнение, господин полковник. Сербии важно, чтобы ситуация в Болгарии стала ясной.
— Значит, Белград занимает позицию выжидания?
— А что нам делать? Если ваша армия отступит зимой за Дунай, то вся султанская армия подступит к нашим границам...
Однако ход войны внёс изменения. Падение Плевны и капитуляция армии Осман-паши положили конец колебаниям министров и воевод князя Милана: победа русского оружия впечатляла. Уже 1 декабря Сербия объявила войну Оттоманской Порте. В княжеском обращении к народу говорилось:
«Сербы!
Если Порта грозит нам в минуту величайшей для себя опасности от армии одной из могущественнейших держав, мы не можем упустить этого случая, чтобы не обеспечить раз и навсегда нашу будущность...
Хотя доблестная русская армия может и без нашего содействия восторжествовать в святом деле... тем не менее ничто на свете не может нас освободить от выполнения долга, падающего на сербскую нацию...
Вперёд! Во имя освобождения наших угнетённых братьев, во имя независимости нашей дорогой родины Сербии!»
Получив телеграфную депешу от полковника Бобрикова о том, что Сербия вступила в войну, Николай Николаевич-Старший сказал начальнику армейского штаба Непокойчицкому:
— Артур Адамович, князь Милан объявил туркам войну. Его армия выступает. Кто нам поможет обеспечить с ней связь?
— Ближе всего к границам Сербии на сегодня стоят разъезды из 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, ваше высочество.
— Кто именно?
— Первый дивизион лейб-гвардии Гродненского гусарского полка из третьей бригады.
— Командир дивизиона полковник Коссинский?
— Точно, он, ваше высочество.
— Через командира дивизии поставьте от моего имени Коссинскому задачу: сделать поиск к городу Пироту и установить связь с сербами.
— Что ещё?
