Когда составлялась телеграмма, начальник армейского штаба Непокойчицкий заметил великому князю:
— Жаль бедного солдатика. Не там погиб.
Командующий ответил с явным неудовольствием:
— Тем более что это совершенно ненужная жертва. Не следовало выезжать открыто на позицию против броненосца. Батарее следовало стрелять с закрытой позиции.
— Увлеклись, ваше высочество, видом броненосца наши конные пушкари.
— Не увлеклись, Артур Адамович. Воевать не умеют. Не научились в лагерях на стрельбах...
Вскоре пришла и первая победа, она свершилась на дунайских водах. Вечером в обеденный зал армейской штаб-квартиры быстрыми шагами вошёл командующий и громким, ровным голосом произнёс:
— Ребята, слушай! Сегодня в три часа турецкий трёхмачтовый броненосец был взорван нашими выстрелами и пошёл ко дну.
Ответом на это было «неистовое» «ура» всех, кто в ту минуту находился за столами. Великий князь, улыбаясь, добавил к сказанному:
— Турецкие броненосцы все эти дни войны держали нас на берегу под шахом. А теперь ходим на шахматной доске мы...
От имени великого князя командиру 11-го корпуса князю Шаховскому немедленно телеграфировалось:
«От всей души поздравляю тебя и войска со славным результатом стрельбы вашей артиллерии. Прикажи объявить тому наводчику, который верным выстрелом взорвал броненосец, что я его жалую знаком военного ордена. Пришли мне его имя и фамилию и фамилию офицера, который командовал орудием. Объявить артиллеристам моё большое спасибо».
Николай Николаевич-Старший приказал отправить краткие телеграммы об одержанной первой победе по пяти адресам: императору, военному министру, великим князьям Константину и Михаилу Николаевичам, адмиралу Казакевичу в Кронштадт:
«Генерал Салов донёс из Браилова, что сегодня 29 апреля в три часа пополудни большой турецкий трёхмачтовый броненосец взорван нашими выстрелами и пошёл ко дну».
На следующий день этим же адресатам была отправлена «разъяснительная» телеграмма огневого боя у Браилова:
«...Имя потопленного броненосца «Лютфи Джелиль», тот самый, который бомбардировал Браилов в моём присутствии. Погибли капитан Наджиб-бей и 200 человек экипажа. От нашей бомбы, взорвавшей пороховую камеру, броненосец пошёл ко дну мгновенно. Полковник Струков и капитан 1 ранга Рогуля с 3 шлюпками бросились спасать утопавших, но успели спасти только одного. Лейтенант Дубасов снял с утопленного броненосца флаг».
Броненосный корвет «Лютфи Джелиль», не имевший бронированной палубы, получил почти одновременно два попадания — из 24-фунтовой пушки и 6-дюймовой мортиры. После сильного взрыва корабль затонул на глубине 22 метра. Его потопление свидетельство о высоком профессионализме тех артиллеристов, кто стрелял по корвету.
Великий князь сдержал своё слово о награждениях. В приказе по армии за подписью её главнокомандующего объявлялись следующие награды героям огневого боя у Браилова. Командовавший батарейцами поручик Самойло получил орден Святого Владимира 4-й степени с мечами, а наводчики орудий рядовые Роман Давидюк и Иван Помпор стали Георгиевскими кавалерами, удостоившись Знаков отличия военного ордена.
* * *
Вскоре в городе Плоешти состоялась встреча русского командующего с румынским монархом, князем Карлом. Ему суждено было в ближайшее время стать королём, а княжеству Румыния — королевством. Разговор шёл доверительно, наедине, без свидетелей. Начал беседу Николай Николаевич-Старший:
— Должен заметить, ваше величество, что румынские министры стараются ограничить вашу самостоятельность в деле командования армией княжества.
— Да, вы правы, ваше высочество. Мои министры бывают порой чрезмерно настойчивы.
— Вам, как князю Румынии, надо не слишком подчиняться кабинету министров. Особенно министру иностранных дел Когольничано и военному — Братиано.
— Но как это сделать? Ведь я ещё вчера был немецким принцем некоролевских кровей.
— Вы, ваше величество, по своему положению — главнокомандующий румынской армии. Это даёт вам право действовать самостоятельно во всём, что касается войск княжества.
— Но мы ещё не вступили в войну с Турцией.
— Румыния должна в неё вступить, иначе Европа не признает ваши притязания на королевскую корону.
— Но опять же мои министры...
— Ваше величество, если вы им не покажете силу своей военной власти, от них будет множество пустых затруднений.
— Мои министры считают себя самыми эрудированными людьми в княжестве.
— Это пустые слова. Министры не могут знать всех стратегических требований войны. Поэтому вы должны дать понять, что в дела командования румынской армией им влезать не стоит.
— Вы меня убедили, ваше высочество. Обещаю действовать вполне самостоятельно.
— А как с вступлением Румынии в войну?
— Я решил твёрдо драться вместе с вами против турок. И даже поведу свою армию вместе с русской за Дунай.
— В добрый час, ваше величество...
После этого конфиденциального разговора в штаб-квартиру великого князя Николая Николаевича прибыл с деловым визитом начальник штаба румынской армии генерал Сланичано. Разговор шёл об участии войск княжества в боевых действиях по ту сторону Дуная. В беседе участвовал и директор императорской дипломатической канцелярии Нелидов.
Когда были обговорены вопросы усиления русских сил румынским корпусом и проблемы, связанные с заготовкой провианта, генерал Сланичано, как бы между прочим, сказал Нелидову:
— Наш князь Карл после встречи с братом вашего императора заметно изменился.
— В чём же, господин генерал?
— Министры Братиано и Когольничано очень встревожены холодностью в обращении с ними князя Карла и великого князя Николая Николаевича.
— Их высочество, скажем прямо, недоволен образом их действий.
— Но у нас в Румынии князь не то, что в России царь.
— А чем конкретно недовольны ваши министры, господин Сланичано?
— Они высказывают опасения, что с приходом русской армии во главе с великим князем наш князь Карл сделается диктатором.
— Но это не может произойти. Русская армия не будет вмешиваться в ваши внутренние дела.
— Но и в таком случае у министров остаются опасения. Братиано и Когольничано боятся, что они потеряют вес при дворе князя и свободу министерской власти.
— Вашим министрам, генерал Сланичано, можно только посоветовать заботиться раньше об Отечестве, а потом о себе.
— Так говорит ваш великий князь?
— Да. Он стоит за то, чтобы Румыния в войне с турнами завоевала перед лицом Европы право быть не княжеством, а королевством...
...Румыния стала союзницей России в войне против Оттоманской Порты по ряду причин. И во многом благодаря финансовой и материальной помощи российской стороны. С началом объявления войны Николай Николаевич-Старший становился человеком, в обязанности которого входило регулирование этой союзной помощи.
16 мая главнокомандующий получил от военного министра Милютина телеграмму с разрешением выдать очередную денежную ссуду румынскому правительству. В телеграмме говорилось:
«Государь император изволил уже предоставить вашему высочеству разрешать выдачу назначенных в ссуду румынскому правительству денег по вашему усмотрению сообразно с образом действий румын».
После войны великий князь скажет:
«Союзники получали от нас золота в достатке, чтобы одеть и обуть свою армию. Мы дали им ружей и орудий, патронов и снарядов столько, чтоб румынская армия выдержала до конца накал войны и участвовала в нашей победе...
Действительно, российская помощь княжеству впечатляла. В первые же дни войны барон Стюарт, русский генеральный консул в Бухаресте, получил для передачи румынскому правительству 250 тысяч рублей золотом.
Но это было только начало. К началу мая Россия поставила Румынии 32 тяжёлых орудия, 9410 снарядов, 4 вагона пороха, 25 тысяч ружей и 3 миллиона 600 тысяч ружейных патронов. В мае из России была доставлена тысяча лошадей для румынской полевой артиллерии.
