You'll follow me down, you'll follow me down,
You'll follow me down*...
(*Ты последуешь за мной)
Ей-богу, я тоже не хотела, не хотела - ничего такого.
- Ты дашь мне почитать твою книгу? - спросила Стеллочка. Мы сидели с ней на кухне, и болонка Герка смотрела на нас с надеждой. Это называлось - "ночной перекус".
- Мам, я стесняюсь, - призналась я, - я же не настоящий писатель.
- Увидеть в тебе писателя - для меня все равно, что следователю разглядеть в своем ребенке маньяка, - вздохнула Стеллочка, - Ты не представляешь, как меня писатели достали.
- А меня Макс достал, - сказала я отчаянием, - я ревную.
- Новый друг Дани? - Стеллочка отрезала от батона колбасы - себе и Герке. Герка запрыгала свечкой.
- Он самый. У него на всем написано Хьюго Босс, даже на трусах. Он сноб и дурак. И у него свободный французский.
- Лизочек, - нежно, с набитым ртом проговорила Стеллочка, - позволь Даньке общаться с себе подобными. Ты же видишь - ему скучно с нами. С нами он - как лебедь на птичьем дворе.
- Мааам, - бессильно протянула я, - ну нет же...
- Он скоро улетит в свой Гренобль и забудет о нас, - продолжала жестокая Стеллочка, - а мы останемся золу золить и гордиться, что он у нас был.
Я встала из-за стола и пошла в свою комнату - Стеллочка и не посмотрела мне вслед, принялась дрессировать бестолковую Герку - "Герка, сидеть! Герка, голос!". Дани валялся в постели с очередным научным журналом:
- Что с лицом, систер?
- Ни-че-го, - я села на край постели, - Тебе нравится Макс?
- Иди, я тебя погрею, - Дани отбросил журнал и втащил меня к себе под одеяло - я тут же пристроила ледяные ступни между его теплых ног, - Мне нравится то, что приносит с собой Макс. Не его внешность, а его, так сказать, внутреннее содержание.
После репетиции в Максовом "ауди" нас ожидала встреча с персонажами песни группы "Встретимся у колодца" - крылатыми качелями, heroin and cocaine. Дани остался в восторге, а я, на заднем сиденье спортивной машины, предназначенном скорее для чемодана, нежели для человека - а я, а я - увы...
- Ты продажная скотина, Дани, - я зарылась носом ему в подмышку, и стало полегче, - Фу таким быть.
- Он еще и с собой мне отсыпал, - признался Дани, - он совсем дурачок, этот Макс. Наверное, он думает, что мы - это такая настоящая богема...
- Он просто влюблен в тебя.
- Или в тебя. Или в обоих. Какая разница?
- Ты ведешь себя так, будто мы с тобой совсем уж безденежные доны, - сказала я сердито, - Нельзя принимать милости от кого попало.
- Передавай привет своему Казимиру. Его дух вселился в тебя - ты и говоришь как он.
- Стеллочка сказала, что ты улетишь в Гренобль и забудешь о нас, - я приподнялась на локте и заглянула ему в глаза, - что здесь ты лебеденок на птичьем дворе.
Дани рассмеялся, обнял меня и прижал к себе - я слышала, как глухо стучит его сердце.
- Я вызову тебя, как только устроюсь. Я бы весь ваш птичник перетащил в свой новый пруд, но, боюсь, кроме тебя никто не поедет. Ласты согрелись?
- Почти...
- Я люблю тебя, систер. Не бойся.
1734 (февраль-март). Paris vaut bien une messe noir*
(Париж стоит черной мессы)
По окончании дня и рабочей смены Ласло принес Копчику перерисованную на бумажном листе деву на драконе. Копчик уже решил, что отдаст картину для вышивания своей квартирной хозяйке - несмотря на косоглазие, гладью вышивала она весьма бойко, и получались настоящие гобелены. Копчик вспомнил про гобелены, потом про художницу-графиню, и замечтался. В мечтах его все фаворитское семейство фон Бюренов заезжало в крепость на допрос, и вот тогда...
- Ребята, мне нужна ваша помощь, - прервал его мысли Ласло, - как приберетесь, спуститесь ко мне в каморку, нужно посекретничать.
В каморке у Ласло стояли на столе черные свечи и разложены были по всем поверхностям богатые черные одеяния. Не такие богатые, конечно, как костюмчик господина фон Мекк, но вполне себе мечта зажиточного купца.
- Жир младенца? - знающий Аксель взял в руку черную свечку.
- Я вижу, тебе и объяснять ничего не придется, - ухмыльнулся Ласло. Он снял свой черный кожаный фартук и приложил к груди один из нарядов - тот переливался атласно, - Жир не младенца, жир свиньи. Если клиент не различает, зачем морочиться.
- Ты уж объясни, - нахмурился Аксель, и его обычно добродушная рожа сделалась зловещей - насколько такое вообще возможно, - Может, ты нас попросишь младенцев резать. На жир...
- Не, от младенцев пришлось отказаться, у клиенток свои недавно родились, могут фраппироваться, - отвечал Ласло.
- Я угадал, - обреченно произнес Аксель, - месс нуар? И кто заказывает музыку - твой приятель Десэ?
Копчик слушал, но ничегошеньки не понимал - словно друзья говорили на тарабарском языке.
- Да объясните бога ради, о чем вы? - взмолился он наконец.
- Смотри, Копчик, - начал рассказывать Ласло, - Есть у меня дама знакомая, ты о ней слышал. Знатная придворная дама. Большая любительница гаданий, гороскопов, нумерологии и прочей ерунды. Духов вызывает. У нее любовник - гофмаршал, тот самый, которого я ловил на горке. Княгиня моя - тьфу ты, проговорился - и две ее подруги, такие же дуры, прослышали от цесарского посланника, что в Европе de rigueur считается посещать черную мессу. А княгиня что, лысая? Ей тоже загорелось мессу.
- Что за месса-то? С попами? - переспросил Копчик.
- С клопами. Стоит болван в маске козла, перед ним лежит голая баба с тазом крови на пузе, вокруг - дураки и дуры, и все дружно призывают сатану. Приходит сатана, и начинается свальный грех.
- Здорово... - то ли мечтательно, то ли издевательски сказал Аксель.
- Гадость какая, - сморщился Копчик.
- Спектакль. За деньги, - рассудительно отвечал Ласло, - Дураков не сеют, не жнут - сами родятся. Оказалось, наш трупорез Десэ в Париже проводил подобные спектакли, и его тут же ангажировали на роль жреца. На роль жрицы у Десэ есть одна девчонка. За право лежать на алтаре три придворные дуры аж передрались и теперь тянут жребий. Одна незадача - нам необходим Сатана.
- Не обрыбитесь, - ответил ему Аксель.
- Обрыбимся, Лешечка, если ты согласишься, - колокольный бас Ласло сделался медовым, - Всего-то надо за стеклышком постоять, да отвечать на латыни, когда жрец тебя спросит. Клиентам приятно будет, что дьявол знает латынь. Если он будет отвечать по-немецки или, упаси бог, по-русски - могут оскорбиться.
- Я, выходит, не нужен вам, - с облегчением произнес Копчик.
- Нужен, золотце, нужен, - разочаровал его Ласло, - Дьявол стоит по ту сторону зеркала, и клиенты его не видят. Но как только за зеркалом зажгут свечу - лик Сатаны проявится на волшебном стекле. Ты, Васечка, и зажжешь ту свечу. Задорого зажжешь - любой пономарь позавидует.
- Кто платит? - уточнил практичный Копчик.
- Самый глупый из дураков - гофмаршал. Его метресса очаровывает австрийского посланника, а рогоносец оплачивает ее спектакль. Где мозги у человека?
- Как раз где надо, - вступился за гофмаршала Аксель, - Месс нуар свяжет преступной тайной посланника с его искусительницей, и он станет воском в ее руках. Откроются горизонты для шантажа. А метресса - вся в руках гофмаршала. Впрочем, и гофмаршал себе не принадлежит, а принадлежит со всеми своими потрохами вице-канцлеру Остерману, тому, что Андрей Иванович не-настоящий. С тех пор, как Остерман защитил его от зверства Долгоруких. После смерти матушки Екатерины Долгорукие заклевали совсем ее лапочку Левольда, и вице-канцлер всеми силами вступался, спасал его от неминуемого ареста. С тех пор Левольд - верная болонка господина Остермана. А сам вице-канцлер давно запродан австрийской короне, и рад будет получить хоть какую власть над своим тираническим нанимателем.
