Само место выглядело иначе, чем помнил его Гарри. Отсутствие необходимого дренажа привело к тому, что повсюду стояли лужи, а каждая яма в земле превратилась в маленький пруд с неподвижной водой. Самое настоящее болото, и, будь оно обычным, здесь в изобилии водились бы комары, но их не было. Во всяком случае Гарри мог не опасаться, что они искусают его во время сна. Надо сказать, что его это вполне устраивало — комариные укусы были ему ни к чему.

В сгущающихся сумерках Гарри достал из портпледа спальный мешок и расстелил его на заросшем травой возвышении среди низких, увитых плющом стен. Перед тем как устроиться на ночь, он отошел чуть в сторону, за груду каменных обломков, чтобы справить нужду, а когда возвращался обратно, вдруг обнаружил, что он не совсем один. Мелкие румынские летучие мыши не боялись этого места — они бесшумно скользили в воздухе над головой Гарри, потом отворачивали в сторону и отправлялись куда-то на охоту. Создавалось впечатление, будто они залетали сюда специально затем, чтобы выразить свое почтение и уважение к тому существу, которое нашло здесь приют после смерти.

Гарри выкурил сигарету, что случалось с ним довольно редко, потом отшвырнул окурок, который словно метеорит в ночи светящейся точкой описал полукруг и упал в небольшую лужицу. Наконец, он застегнул молнию спального мешка и постарался устроиться внутри его как можно удобнее, готовясь достойно встретить то, что ожидало его во сне...

— Гарри? — тут же без всякого предупреждения раздался в голове уснувшего Гарри булькающий голос старого чудовища. — Значит, ты все-таки пришел?

Голос звучал совсем близко и так отчетливо, будто говорил с Гарри живой человек, находящийся совсем рядом, и в голосе этом слышалось удовлетворение. Но как бы Гарри ни старался, он все равно не сможет вспомнить, что делал здесь во сне.

О, он прекрасно знал голос старого вампира, ошибиться он не мог, но не знал, зачем тот искал его. А потому он продолжал молчать, помня лишь о том, что ему запрещено беседовать с мертвыми.

— Что, опять все сначала? — нетерпеливо воскликнул Фаэтор. — А теперь послушай меня, Гарри Киф! Я не разыскивал тебя. Все как раз наоборот: это ты приехал ко мне в гости, в Румынию. Что же касается наложенного на тебя запрета беседовать с мертвыми, в том числе и со мной, то именно потому ты и оказался здесь. Ибо я могу избавить тебя от этого запрета. Ты хочешь, чтобы я сделал это?

— Но... но если я заговорю с тобой... — Гарри замолчал в ожидании невыносимой боли, но она не появилась, — эта боль... она приходит и мучает меня...

— А разве она сейчас пришла? Нет, потому что ты спишь и все это тебе снится. Ты не можешь беседовать со мной, находясь в полном сознании. Но сейчас ты в сознании не находишься. Теперь скажи мне, прошу, можем ли мы продолжать?

Теперь Гарри вспомнил: он спит, а во сне беседы мертвых не причинят ему вреда. Да-да, теперь он это вспомнил, как и еще кое-что...

— Я пришел... чтобы узнать о Яноше Ференци!

— Действительно... — ответил Фаэтор, — это одна из причин твоего появления здесь. Но не единственная. Но прежде чем мы во всем разберемся, ответь мне на вопрос: по своей ли воле ты пришел сюда?

— Я здесь по необходимости, — ответил Гарри, — потому что в моем мире снова появились Вамфири.

— Но ты пришел сюда как свободный человек? Ты сам принял это решение? Или тебя заставили это сделать силой, принудили обманом или хитростью, против твоего желания?

Гарри уже полностью пришел в себя, больше того — вспомнил о том, какие мастера вампиры на всякого рода ухищрения и уловки. А главное — он не хуже любого Вамфира владел искусством словесной игры и знал, что это не более чем одна из форм манипулирования терминами.

— Заставили? — повторил он. — Нет, меня никто не принуждал. Напротив, мои друзья пытались отговорить меня от поездки. Обман и хитрость? Меня обманываешь только ты, старый дьявол, и больше никто, кроме тебя.

— Я? Я тебя обманываю, — Фаэтор изобразил невинное удивление. — Каким образом? У тебя возникла проблема, а я знаю, как ее решить. Кто-то проник в твою голову, сгреб твои мозги в кучу и завязал их узлом. А я, вполне возможно, смогу их развязать — если захочу, конечно. А ведь вполне могу и не захотеть, потому что ты постоянно чинишь мне препятствия, придумываешь всякого рода помехи и выдвигаешь нелепые обвинения. Ну-ка, скажи мне, в чем я тебя обманул? Каким это образом?

— Насколько мне известно, — сказал Гарри, — слово обманывать в данном случае имеет несколько значений: умаслить, уговорить с помощью лести, заставить питать разного рода иллюзии, угодливыми и льстивыми речами втереться в доверие, давать ложные, невыполнимые обещания. Это означает соблазнять, завлекать кого-то с целью добиться для себя выгоды. Вот каким образом можно интерпретировать данное слово. Когда же к обману прибегает Вамфир... цель его редко бывает достаточно ясна, а последствия страшны и ужасны.

— Ну знаешь! — Гарри ясно ощутил, что Фаэтор сердит и раздражен, что он не может прийти в себя от удивления, пораженный тем, что обыкновенный человек осмеливается играть с ним в его же собственные игры. Но одновременно он почувствовал, что Фаэтор равнодушно пожал плечами, как будто отказываясь от продолжения разговора.

— Что ж, — произнес наконец Фаэтор, — значит, на этом и закончим. Ты мне не доверяешь. Будь по-твоему. Ты напрасно проделал столь длительное путешествие, просыпайся и уходи. Я думал, что мы с тобой друзья, но я ошибался. В таком случае... какое мне дело до того, есть в твоем мире Вамфири или нет. К дьяволу весь твой мир, да и тебя вместе с ним, Гарри Киф!

Однако Гарри не собирался попадаться на удочку. Фаэтор хотел, чтобы он умолял его 6 продолжении встречи. Но Фаэтор никогда не позвал бы его сюда лишь затем, чтобы вот так просто отпустить. Все это было не более чем очередной уловкой вампира, хитростью, с помощью которой он надеялся одержать верх. И подобно тому как многие сны явственны и отчетливы, как будто все происходит в действительности, этот имел свое продолжение и развитие. Во сне ум Гарри постепенно становился острым, как бритва.

— Давай говорить в открытую, Фаэтор, — сказал он резко. — Мне вдруг пришло сейчас в голову, что, несмотря на то что мы не раз беседовали с тобой, мы никогда не встречались лицом к лицу. Уверен, что, если бы я хоть раз получил возможность увидеть твое честное, открытое лицо, я чувствовал бы себя в твоем присутствии гораздо спокойнее, мне не приходилось бы всегда оставаться настороже.

— О-о-о! — как будто удивленно воскликнул вампир. — Разве ты еще здесь? Но я могу поклясться, что наш разговор давно закончен. Или ты не понял меня? Что ж, тогда позволь сказать тебе прямо и откровенно: убирайся!

Теперь настала очередь Гарри пожать плечами.

— Прекрасно! Невелика потеря. Честно говоря, я все равно никогда не верил ни единому твоему слову.

— Что-о-о? — Фаэтор был вне себя от ярости. — А сколько раз я помогал тебе, Гарри Киф! Сколько раз я поддерживал тебя, вытаскивал из разных переделок, в то время как вполне мог и, наверное, должен был позволить тебе завязнуть и утонуть?

— Мы уже говорили об этом, — невозмутимо ответил Гарри. — Нужно ли обсуждать это снова? Если память меня не подводит, мы в прошлый раз согласились с тем, что все наши прежние отношения основывались на взаимной выгоде, мы оба выиграли от них одинаково. А потому перестань строить из себя великого благодетеля, сойди с пьедестала и объясни мне откровенно, почему сейчас ты упорно настаиваешь на том, чтобы я произнес эту злополучную ритуальную фразу о своем приходе к тебе по доброй воле и собственному желанию? И какие обязательства я налагаю на себя, если сделаю такое признание?

— Ax! — вздохнул после минутного молчания Фаэтор. — Если бы только это мог быть ты, Гарри Киф! Ты, а не этот помешанный на крови Тибор или предатель, интриган и грубиян Янош! Ах, если бы я тщательнее выбирал себе сыновей! Да такие, как ты и я, вместе могли бы править всем миром! Но... сейчас уже слишком поздно, ибо мое яйцо получил Тибор, а Янош был моим сыном по крови. А теперь у меня уже нет ни сил, ни желания вырастить еще одно яйцо.