— Мы помогали Гарри всем, чем могли, — сказал Кларк. — Мы подвергали его гипнозу, психоанализу, черт побери, едва ли не промыванию мозгов. Но все бесполезно — дар исчез. Так что еще вы можете для него сделать?

— Я бы сказал: что мы можем для него сделать, Дарси.

— Продолжайте, я слушаю вас.

— Вчера вечером у меня состоялся продолжительный разговор в Эдинбурге с девушкой по фамилии Маркхэм и...

— Если из всего того, что мы сделали ему, я о чем-то жалею, — горячо перебил его Кларк, — так именно об этом!

— ...И она посоветовала мне обратиться к Дэвиду Беттли, — продолжил Уэллесли, ничуть не смутившись, — поскольку она очень беспокоится о Гарри. Вы понимаете? Она действительно питает к нему нежные чувства. При всем том, что это ее работа, она искренне волнуется. Или вы предпочли бы оставить его наедине с его проблемами? Как бы то ни было, она удовлетворяет сразу обе стороны — и Кифа, и нас. Нам необходимо знать, что у него на уме.

— Ох уж это великое искусство экстрасенсорного шпионажа! — хмыкнул Кларк.

— Так вот, — продолжал Уэллесли, — я воспользовался ее советом и побеседовал с Беттли. Своим телефонным звонком я поднял его с постели. Мне в любом случае необходимо было связаться с ним по поводу некоторых его докладов и записей, сделанных за последнее время. Дело в том, что их содержание дало мне повод думать, что Киф: а) вот-вот откроет в себе какой-то необыкновенный талант; либо 6) он на грани срыва. Так или иначе, но в процессе нашего разговора Беттли упомянул и о том, каким образом Киф впервые обнаружил это самое... как его там?.. что-то такое Мёбиуса...

— Пространство или бесконечность Мёбиуса.

— Вот-вот, именно так. Он был на грани своего открытия, но ему необходим был толчок. И он его получил в тот момент, когда агенты восточногерманских спецслужб застали его беседующим с Мёбиусом на Лейпцигском кладбище. Именно эта встреча способствовала концентрации его математических способностей. Чтобы сбежать от них, он прибег к телепортации, воспользовался пространством Мёбиуса. Вот почему я вновь начал изучать его досье — я хотел убедиться, что получил достоверную информацию. С этой же целью я обратился и к вам.

— Итак?

— Я пришел к выводу, — продолжал Уэллесли, — что Киф подобен компьютеру, неожиданно лишившемуся источника питания: информация, которая ему необходима и которую хотел бы использовать отдел экстрасенсорики, уже недоступна ему. Вполне вероятно, что эта информация даже заложена в нем, но она заперта, закрыта для прочтения И нам пока не удалось ее раскодировать.

— И что вы предлагаете?

— Ну... я еще думаю над этим вопросом Мне, однако, кажется, что если нам удастся дать ему толчок тогда, в случае если нам немного повезет, мы можем получить новый Лейпциг. Дело в том, что в последнее время Кифу несколько раз снились кошмары, и если то, что вы рассказали мне о Кифе, правда, тогда Нет-нет, я не сомневаюсь в ваших словах, но все-таки говорю “если”... Тогда любой сон, достаточно жуткий, чтобы испугать его, может оказать на него плохое влияние. А может быть, не такое уж и плохое, вам не кажется?

— Вы хотите привести его в ужас?

— Я хочу испугать его едва ли не до смерти, так, чтобы он кинулся искать спасения в пространстве Мёбиуса.

Кларк так долго сидел неподвижно и молча, что Уэллесли не выдержал, наклонился к нему и тихо спросил:

— Что вы обо всем этом думаете?

— Вы хотите узнать мое мнение?

— Конечно.

— Честно говоря, я думаю, что это дурно пахнет. К тому же, если вы хотите обмануть Кифа, вам следует принять дополнительные меры предосторожности И наконец, мне бы хотелось, чтобы ваш план сработал, в противном случае мне конец. Когда все закончится, то — независимо от результатов — я не смогу больше с вами работать.

Уэллесли слабо улыбнулся.

— Но вы ведь хотите, чтобы я ушел отсюда? А потому... не будете мешать мне?

— Нет. Более того, я даже настаиваю на своем участии в этом деле. Только так я смогу быть уверен, что, если у Гарри появится перспектива что-либо изменить, он воспользуется этой возможностью Уэллесли продолжал улыбаться.

«О, в его жизни будут перемены, непременно! Для него вообще все изменится!»

Он принадлежал к той небольшой горстке людей во всем мире, которые могли позволить себе думать что-либо подобное и при этом не опасаться, что кто-либо прочтет их мысли.

Сандре Маркхэм было двадцать семь лет Она обладала красивой внешностью и великолепной фигурой. К тому же недавно у нее вдруг обнаружились телепатические способности. Пока талант ее раскрылся лишь наполовину, и она еще не могла держать его под контролем. Он то появлялся, то исчезал. Однако в том, что касалось Гарри Кифа, этого было вполне достаточно. Иногда она читала такие мысли Гарри, которых, по ее мнению, ни в коем случае не могло быть в его голове, впрочем, как и в голове любого разумного человека.

Всего лишь час назад они с Гарри занимались любовью, а после этого он сразу же уснул Сандра уже достаточно хорошо успела изучить все привычки Гарри: он теперь проспит часа три-четыре, и для него это будет равнозначно полноценному ночному отдыху. А Сандра... она сможет выспаться завтра у себя дома, в Эдинбурге, — другого выхода нет Внимательно вглядываясь в бледное, спокойное, почти детское лицо Гарри, она не заметила еле уловимых движений глазных яблок, свидетельствующих о том, что ему снится сон. Поэтому сейчас она тоже может расслабиться, ибо ее интересовали именно сны Гарри. Во всяком случае, она не переставала повторять это себе.

Она работала в отделе экстрасенсорики. Ей очень хотелось, чтобы это было не так, но изменить что-либо она была не в силах Таким образом она зарабатывала себе на кусок хлеба, а потому жаловаться не приходилось Да и на самом деле жаловаться было не на что, пока не появился Гарри Поначалу он был для нее лишь еще одним заданием — человеком, с которым следовало подружиться, сблизиться, узнать о нем побольше, постараться его понять. Однако вскоре она глубоко увязла во всем этом. Все произошло внезапно и вроде бы случайно, но ей захотелось, чтобы это повторилось еще раз, потом еще. Прошло немного времени — и отношения с Гарри перестали быть для нее работой, превратились в образ жизни, не только умственную, но и духовную потребность. В конце концов она поняла и убедилась в том, что любит его Конечно же, работать над делом Гарри (она ненавидела подобную формулировку, но тем не менее это была правда, вне зависимости от того нравится ей это или нет) было гораздо интереснее, чем быть просто живым оракулом в тех случаях, когда полиция оказывалась бессильна разобраться в преступлении. Именно в этом качестве ее обычно использовали руководители отдела: она должна была прослушивать разум преступников, улавливать мысли заключенных, вину которых законным способом трудно было доказать, добывать улики, получить которые обычными методами не удавалось. Сама по себе это была вполне приличная работа, если бы только ей не приходилось погружаться во все это слишком глубоко. Ибо разум таких людей часто подобен выгребной яме, и Сандра вынуждена была почти физически ощущать запах отбросов. Иногда, особенно если речь шла об убийстве или изнасиловании, неприятные ощущения сохранялись очень и очень долго.

Возможно, это стало одной из причин того, что она влюбилась в Гарри Кифа. Он обладал самым чувствительным разумом из всех, с которыми ей приходилось сталкиваться, но при этом ни в коем случае не мягким и не слабым. Он не был наивен, хотя легкий налет наивности все же присутствовал, он был просто чрезвычайно чувствителен. Гарри не любил причинять боль.

При той внешности, которой обладала Сандра, было бы весьма странно, если бы в ее жизни не было мужчин. Мужчин было несколько. Однако ее дар не относился к тем, которые можно по своему желанию то приводить в действие, то выключать. В этом состоял его едва ли не главный недостаток — он сам, без всякого предупреждения, начинал действовать Вы встречаетесь вечером с мужчиной, он угощает вас ужином, вином, провожает до дверей дома, целует вам руку и просит о следующей встрече. И в тот момент, когда вы уже готовы согласиться, перед вами словно книга раскрывается его разум, вы читаете его мысли и узнаете, что он всего лишь ловелас и сладострастник. Нет, не все мужчины таковы, но все же... их достаточно много.