Что касается Джанни Лазаридиса, то у него были свои причины находиться в подобном месте. Здесь у него была назначена встреча с греческим капитаном “Самотраки” и людьми из его команды, во время которой он хотел услышать объяснения по поводу того факта, что кому-то стало известно о их тайной операции по перевозке наркотиков и что за ними следят. Кое-что он уже успел узнать, проникнув в мысли Тревора Джордана, однако теперь он хотел выслушать хозяина “Самотраки” Павлоса Темелиса. И тогда он примет решение и придумает, каким образом выйти из этого дела без потерь.
Лазаридис вложил немалые деньги в это, казалось бы, верное и совершенно безопасное дело (которое, однако, на поверку оказалось весьма и весьма опасным) и теперь хотел получить обратно свои деньги или... плату “натурой”. Ибо в современном мире деньги и власть имели не меньшее значение, чем во все прошедшие века существования человечества, быт и нравы которых были как никому прекрасно известны Лазаридису. И, надо сказать, в этом чрезвычайно сложно устроенном мире были гораздо более безопасные и легкие пути добывания и вложения денег, которые не привлекут внимания блюстителей закона — или, во всяком случае, внимание это не будет столь пристальным.
Деньги очень много значили для Лазаридиса, но отнюдь не по причине его жадности. Тот мир, в котором он вынужден был теперь жить, был перенаселен и таил в себе с каждым днем все увеличивавшуюся угрозу. А у вампира, как известно, имелись свои потребности и нужды. В прежние времена боярин мог получить от того или иного правителя в подарок землю, на которой имел возможность построить замок, где жил в полном уединении и к тому же совершенно анонимно. Уединение, анонимность и долгожительство в старые времена существовали рука об руку и были неотделимы друг от друга. Известный, знаменитый человек не мог позволить себе жить дольше, чем положено, не мог жить бесконечно. Но в те времена новости передавались медленно... у человека могли быть сыновья... и когда он “умирал”, кто-нибудь из них занимал “отцовское” место.
То же вполне может происходить и теперь, однако в этом мире новости, как, впрочем, и люди, переносятся с места на место значительно быстрее, отчего весь мир в целом кажется меньше. А потому... каким образом в это последнее двадцатилетие двадцатого века можно окружить себя неприступными стенами крепости и при этом остаться незамеченным? Невозможно! И все же богатый человек получает возможность купить себе уединение, а с ним и анонимность. Он может отгородиться от других и, как встарь, делать то, что хочет. Вот тут-то и возникает другой вопрос: каким образом достичь богатства?
Янош Ференци был уверен в том, что ответ на этот вопрос был найден им еще четыреста лет назад, но теперь, приняв облик Лазаридиса, он вдруг засомневался. В прежние времена инкрустированное драгоценными камнями оружие или большой слиток золота уже сами по себе считались бесценным богатством. Да и сейчас тоже, но только все почему-то непременно интересуются происхождением подобных бесценных вещей. Тогда земли и собственность, равно как и награбленная в походах добыча, безраздельно принадлежали боярину, и только ему, и никто не задавал никаких вопросов И посмел бы только кто-нибудь попытаться их отнять А сейчас всякая безделица, вроде украшенного драгоценными камнями эфеса или золотой короны скифов, называется “исторической ценностью”, и человек не может продать ее, предварительно не объяснив куче всяких инстанций, — а их и вправду чересчур много, — откуда она у него взялась.
О, Яношу великолепно было известно происхождение всех этих сокровищ — да, именно ему, сидящему сейчас на этом диване у окна и смотрящему на бухту некогда богатого и могущественного острова Родос! Ибо человек, “обнаруживший” и выкопавший их из-под земли более четырехсот лет назад, сам же и закопал их в том месте. Как еще лучше мог подготовиться ко второму пришествию в этот мир тот, кто предвидел, что ему предстоят долгие годы пребывания во тьме?
И теперь, когда он вновь обрел эти несколько тайных кладов, малую толику былого богатства, самое простое и естественное, казалось бы, — перевезти все это туда, где лежали его земли, где была вотчина лорда Вамфири. Да, о крепости не приходилось и мечтать, равно как и о замке, но... что если это будет остров? Остров... например здесь, в омывающих Грецию морях, где островов так много?..
Ах, если бы все было так просто!..
Но всякая местность меняет облик... Природа берет Свою дань, землетрясения заставляют землю раскалываться, зарытые сокровища уходят еще глубже, а оставленные когда-то метки исчезают... Древние составители карт не отмечались особой точностью, и даже острый ум — такой острый, каким обладали только вампиры, — с течением веков тускнеет и притупляется...
Янош вздохнул и вновь обратил взор за окно — туда, где сверкали огни бухты, а дальше, в открытом море, словно светлячки, двигались ярко освещенные суда. Хозяин таверны снова спустился вниз, чтобы подавать посетителям наливку и разбавленный водой бренди и подсчитывать выручку. Оттуда по-прежнему доносились пронзительные звуки музыки и взрывы хриплого, грубого хохота; в предвкушении ночных удовольствий девушки все продолжали танцевать и обниматься с будущими партнерами, а юная проститутка не покидала своего места у дверей комнаты.
Было около десяти часов — в это время Янош обещал себе войти в контакт с попавшим под его власть американцем. Что ж, он это сделает... вскоре... чуть погодя...
Он налил немного хорошего красного вина и стал наблюдать, как бокал окрашивается в кровавый цвет... Да-а-а... кровь — это жизнь, но только не в таком месте, как это. Он насытится, когда придет время, а пока вино несколько утолит его жажду. Великую и вечную жажду вампира следует либо утолить, либо умереть от нее, утолить хотя бы частично...
...А жажда Яноша пока не стала всепоглощающей...
Услышав звон стакана о бутылку, проститутка подняла голову и, надув губы, мрачно посмотрела на него. В руках у нее тоже был стакан, но пустой.
Почувствовав ее взгляд, Янош обернулся. Со своего места она успела разглядеть, что он высок и строен, что у него темные волосы и одежда на нем очень дорогая. Однако ее очень смущали темные очки, скрывавшие его глаза, и она недоумевала, зачем он их носит. Однако издали ей не было видно, что кожа у него грубая, с широкими порами, рот широк, а губы толсты, что череп его непропорционально вытянут, равно как и уши, что его трехпалые руки чересчур длинны. Она поняла лишь, что он, судя по всему, очень богат, независим и обладает большой властью. И еще... он очень таинственная личность.
Она улыбнулась, встала и потянулась, преднамеренно выставив вперед острые груди, после чего подошла к дивану у окна, на котором сидел Янош. “Ты делаешь это по доброй воле”, — подумал он, оглядывая ее с ног до головы.
— Вы выпьете все это в одиночку? — спросила она, вопросительно изогнув бровь. — Это все для вас?
— Нет, — не меняя выражения лица, ответил он. — Мне нужно очень немного... я нуждаюсь в другом...
Звук его голоса очень удивил девушку — голос напоминал рычание, громовой раскат и звучал так страшно, что она вздрогнула и поежилась. При этом, однако, его нельзя было назвать неприятным. И все же она отступила на шаг назад, но он тут же улыбнулся — улыбка его была холодна как лед — и указал рукой на бутылку:
— Хотите выпить?
Был ли этот человек греком по национальности? Он хорошо знал язык, но говорил так, как говорят сейчас лишь в отдаленных горных селениях, куда еще не проникли прелести цивилизации. А может быть, он вовсе даже и не грек? Или ему пришлось уехать отсюда и много лет путешествовать, изучая быт и нравы далеких стран?
— А можно? — спросила девушка, хотя обычно она никогда этого не делала.
— Конечно. Я же сказал тебе, что сам я нуждаюсь совсем в другом.
"Намекал ли он на что-то? Ведь он, несомненно, знал, кто она. Должна ли она следовательно пригласить его к себе в комнату, скрытую за занавеской?” Она наполнила свой стакан, и в этот момент он будто прочитал ее мысли.
