Скачок в эволюции от собирания диких злаков к их возделыванию и сбору урожая представляется несколько важнее по сравнению с переходом от охоты на дичь к ее стадному разведению, хотя приручение диких животных видится тоже таким же грандиозным шагом вперед. Первые следы разведения овец прослеживаются в Северном Ираке и относятся приблизительно к XC веку до н. э. По холмистым, богатым травами иракским полям дикие предки коровы породы джерси и свиньи породы глостерская пятнистая преспокойно бродили на протяжении многих тысяч лет. Лишь изредка они подвергались нападениям со стороны охотников. На самом деле свиньи встречались на протяжении всего Старого Света, а вот в Малой Азии и на большом протяжении самой Азии особенно многочисленными были стада овец и коз. Вследствие систематического использования развился контроль над их размножением, а также последовали остальные хозяйственные и технические нововведения. Новые возможности у человека появились, когда он научился использовать шкуры и шерсть; доение самок послужило причиной возникновения молочного хозяйства. Верховая езда и использование тягловых животных возникнут позже. С приручением домашней птицы нам, любезный читатель, тоже придется подождать.
Повесть о человечестве теперь далеко ушла от того момента, в который было просто подметить влияние такого рода перемен. С приходом земледелия и животноводства в поле зрения как-то вдруг попадает вся материальная ткань, на которой лежала последующая история человечества, которой на самом деле еще не существовало. Величайшее из преобразований человеком окружающей среды всего лишь только начиналось. В обществе собирателей-охотников для прокорма семьи требовались огромные участки земли, тогда как в примитивном земледельческом обществе хватало около 10 гектаров. С точки зрения одного только прироста населения стало возможным просто гигантское ускорение. Обеспеченный или практически обеспеченный продовольственный излишек к тому же позволял создание поселения с невиданной до сих пор плотностью жителей. Более многочисленное население смогло селиться на меньших площадях, и появились настоящие деревни. Ремесленников, не занятых добычей продовольствия, стало легче прокормить, а они тем временем занялись совершенствованием своих собственных навыков. За 90 веков до н. э. в Иерихоне уже существовала деревня (причем, быть может, с алтарем). Тысячу лет спустя ее площадь расширилась приблизительно до трех-четырех гектаров, застроенных глинобитными строениями с весьма мощными стенами.
Должно пройти еще много времени, прежде чем у нас появятся основания, позволяющие рассмотреть по большому счету организацию общества и особенности поведения древних земледельческих общин. Практически никто не возражает по поводу того, что решающее влияние принадлежало местному разделению человечества. Физически человечество выглядело самым однородным за все его времена, зато в культурном отношении развитие шло в самых разнообразных направлениях, так как приходилось иметь дело с неодинаковыми проблемами и адаптировать своеобразные ресурсы. Адаптивность различных ветвей человека разумного в условиях, складывавшихся после отступления последних ледовых полей, выглядит просто поразительной, и ископаемые люди продемонстрировали разнообразное мастерство, невиданное в периоды предыдущих обледенений. Жизнь их проходила по большей части на основе обособленных, устоявшихся традиций, главную роль в которых играла непоколебимость заведенного порядка. При таком порядке появилась новая устойчивость деления по культурному признаку и на этнические группы, медленно формировавшиеся еще во времена палеолита. Потребуется намного меньше времени в исторической перспективе, чтобы эти местные особенности сошли на нет под воздействием прироста населения, ускоренного общения и появления торговли – всего лишь максимум 100 веков. Внутри новых земледельческих общин представляется вероятным кратный рост социального расслоения, и поэтому пришлось согласиться на новые принципы коллективной дисциплины. Кое для кого из членов общины должно было появиться свободное от постоянных трудов время (хотя для других, фактически занятых на добывании пропитания общинников, время для досуга могло сократиться). Совершенно определенно социальные различия проступали все четче. Их можно связать с появлением новых возможностей из-за излишков полезных вещей для обмена, а тут совсем недалеко оставалось и до торговли.
Те же самые излишки к тому же могли подвигнуть человечество на самое старинное после охоты развлечение – ведение войны. Охота издревле считалась увлечением царей, а власть над миром животных прославляется как признак первых героев, подвиги которых у нас принято воспевать в изваяниях и легендах. Только вот куда заманчивее представлялись набеги и завоевание, сулившие добычу в виде живых людей и материальных благ. Наряду с этим вполне возможно, что истоки конфликта, не затихавшего на протяжении столетий между кочевниками и оседлыми народами, лежат именно в этом искушении. Из потребности в организации защиты посевов зерновых культур и стад домашнего скота от двуногих хищников могла возникнуть политическая власть. Можно даже позволить себе рассуждения по поводу неясных корней происхождения аристократии, которые следует искать в успехах (причем достаточно частых) отдельных охотников-собирателей среди представителей прежнего общественного строя, в использовании уязвимости оседлых племен, привязанных к своим возделываемым полям, через их порабощение. Тем не менее, хотя в настоящем доисторическом мире, скорее всего, закон отсутствовал и правила жестокость, стоит помнить о компенсирующем факторе: этот мир выглядел еще не совсем полным. Замещение охотников-собирателей земледельцами не должно было происходить насильственным путем. Свободными просторами и малой плотностью населения в Европе накануне перехода к земледельческому укладу можно объяснить отсутствие археологических свидетельств борьбы с его противниками. Вероятность соперничества вызревала очень медленно по мере увеличения численности населения и сокращения потенциальных ресурсов для ведения сельского хозяйства.
Наряду с внедрением земледелия изменение жизни доисторического человека произошло еще и благодаря открытию им металлургии, но все процессы тогда происходили очень медленно и сказывались в весьма отдаленной перспективе. С самого же начала перемены выглядели отнюдь не стремительными и принципиальной роли не играли. Причиной топтания на месте можно назвать скудность изначально обнаруженных залежей руды и большая их удаленность друг от друга: на протяжении долгого времени металла выплавляли немного. Первыми нам приходят свидетельства использования доисторическим человеком меди (поэтому название периода освоения человеком металлургии «бронзовым веком» выглядит не совсем корректным). Приблизительно между LXX и LX веками до н. э. из меди впервые выковали без предварительного нагрева предметы обихода, и затем в Чатал-Гуюке, или Чатал-Хююке, на территории Анатолии ее начали плавить. Хотя самые древние артефакты, изготовленные из металла в виде кованых медных булавок, обнаруженные в Египте, относятся приблизительно к XL веку до н. э. С открытием метода изготовления сплава меди с оловом, чтобы получить бронзу, появился металл, который было относительно легче выплавлять, а лезвия из него дольше держали заточку. Бронзу уже использовали в Месопотамии вскоре после XXX века до н. э. Бронза оказалась весьма востребована, и поэтому приобрели относительную важность рудоносные области. В свою очередь произошел новый поворот в торговле, в рынках и маршрутах. Новые осложнения, разумеется, возникли после обнаружения железа, которое появилось после того, как на основе некоторых культур совершенно определенно развились цивилизации – послужившие очередным отражением пути, на котором исторические и доисторические эпохи перетекают друг в друга без видимой причины. Очевидная ценность железа бросается в глаза, но ему отводилась не менее важная роль применительно к орудиям земледелия. Заглядывая далеко вперед, стоит отметить, что открытие приемов обработки железа обусловило мощное расширение жизненного пространства человека и повышение урожайности почвы: как бы ни преуспел человек неолита в очистке лесистой местности методом ее выжигания для полей, на тяжелых почвах в его распоряжении находился только каменный топор или рыхлитель, а также олений рог или деревянная палка-копалка. Переворачивание пластов земли и глубокая вскопка стала возможной только после изобретения метода вспашки (на Ближнем Востоке приблизительно в XXX веке до н. э.), когда на помощь людям удалось мобилизовать мышечную силу домашних животных и когда вошли в широкий обиход железные орудия труда.
