Таким образом, можно предположить факт существования некоего человеческого объединения наподобие племени, хотя о его организации и иерархическом строении сказать фактически нечего. Зато можно со всей определенностью говорить о продолжающемся в древнекаменном веке процессе разделения труда между мужчиной и женщиной. Получается так, что охота становится делом более сложным, требующим новых навыков, зато оседлый образ жизни обещает новые возможности для сбора съедобных растений женщинами.

При всей туманности наших представлений о конце древнекаменного века, все-таки следует признать важность аспекта состояния земли. Тогда должны были все еще происходить геологические изменения (например, пролив Ла-Манш появился в своем нынешнем виде приблизительно за 7 тысяч лет до н. э.), но мы живем в эпоху относительной топографической стабильности, при которой в целом сохранился рельеф местности мира, существовавший приблизительно за 9 тысяч лет до н. э. К тому времени уже сформировался мир, который с полным на то основанием заслуживает названия «мир человека разумного». Потомки приматов, спустившиеся с деревьев, давно достигли решающей степени независимости от сезонных изменений природы через приобретение навыков в изготовлении орудий труда, в применении подручных материалов для изготовления жилища и огня для бытовых целей, научившись приемам охоты и приручению диких животных. В результате таких преобразований человек создал достаточно высокий уровень общественной организации, позволяющий заняться совместным сложным созидательным трудом. Их новые потребности вызвали разделение хозяйственных ролей между мужчинами и женщинами. В ходе преодоления этих и других материальных проблем возникла потребность в обмене мыслями с помощью членораздельной речи, в изобретении обрядовых традиций и представлений, из которых произросли религия и, по большому счету, великое искусство. Кое-кто даже утверждал, что человек позднего палеолита пользовался лунным календарем. На выходе из доисторических времен человек уже представляет собой разумное существо, владеющее развитой логикой, то есть способностью к предметному и абстрактному мышлению. Тут сам собой на ум приходит вывод о том, что как раз разумной деятельностью человека объясняется последний и самый большой шаг в его доисторической эволюции, состоящий в изобретении земледелия.

Человеческие существа обитают на нашей планете как минимум в двадцать раз дольше созданной ими цивилизации. После завершения последнего ледникового периода создались все условия для завершения великого перехода от дикости к цивилизации, и этот переход служит непосредственной прелюдией к истории. На протяжении 5–6 тысяч лет одни коренные перемены следовали за другими, но, бесспорно, самым важным событием следует назвать увеличение кормовой базы. Ничто другое не вызывало такого резкого ускорения развития человека, а также не приносило столь глобальных результатов до тех пор, пока не произошли изменения, названные индустриализацией, которая продолжалась последние три столетия.

Один западный ученый подвел итог этих изменений, которые ознаменовали окончание доисторического периода, термином «неолитическая революция». Здесь опять возникает некоторая путаница в потенциально вводящей в заблуждение терминологии, хотя упомянутую выше революцию нам следует причислять к доисторическому достижению. За эрой палеолита археологи обнаруживают мезолит, а за ним неолит (кое-кто из них добавляет четвертую эру под названием халколит, под которым они подразумевают фазу развития человеческого общества, пользовавшегося одновременно предметами материальной культуры из камня и меди). Различие между палеолитом и мезолитом представляет настоящий интерес только для специалиста, ведь эти два термина служат для описания фактов культурного развития; с их помощью распознается возраст артефактов как свидетельств наращивания ресурсов и способностей. Нам стоит обратить внимание только на термин «неолит». В самом узком и точном смысле слова он означает культуру, представители которой переходят от орудий труда из точеного или полированного камня к орудиям, изготовленным методом скалывания чешуек (притом что к его определению можно добавить дополнительные критерии). Такой переход может показаться не настолько потрясающим, чтобы послужить оправданием восхищению неолитом, охватившему некоторых специалистов по доисторическим временам, тем более говорить о какой-то «неолитической революции». На самом же деле, хотя данное словосочетание все еще иногда используется, его не следует применять уже потому, что оно должно охватывать слишком широкий круг различных предположений. Как бы там ни было, была предпринята попытка с его помощью сформулировать произошедшее важное и сложное изменение, сопровождавшееся многими местными вариантами. Поэтому стоит подумать о его общем значении.

Можно начать с замечания о том, что даже в самом узком техническом смысле фаза неолита человеческого развития начинается, расцветает или заканчивается совсем не повсеместно и не одновременно. В одном месте она может продлиться на несколько тысяч лет дольше, чем в другом, и его начало отделено от того, что происходило прежде, не четкой линией, а таинственной зоной культурных изменений. Далее, в ее пределах не все общества обладают тем же самым диапазоном навыков и ресурсов; кто-то открывает способ изготовления глиняной посуды, а также полированные каменные орудия, другие продолжают одомашнивание диких животных, начинают собирать или выращивать зерновые культуры. Непременным правилом служит медленная эволюция, и к моменту появления владеющей грамотой цивилизации не все общества достигают одного и того же самого уровня. Тем не менее неолитическая культура служит матрицей, на основе которой появляется цивилизация и обеспечиваются предварительные условия, на которые она опирается. А эти условия ни в коем случае не ограничены производством искусно обработанных каменных орудий труда, в честь которых назван неолит.

Если уж разбираться с этим изменением, следует дать толкование слову «революция». Пусть даже мы оставляем позади медленную эволюцию последнего геологического периода под названием плейстоцен и перемещаемся в эпоху ускоряющегося развития в доисторическую пору, увидеть линии раздела нам пока что не дано. В более поздней истории они тоже встречаются довольно редко; даже когда люди пытаются провести какие-либо разграничительные линии, у представителей немногих обществ когда-либо получалось полностью порвать со своим прошлым. Нам остается разве что наблюдать медленное, но радикальное преобразование поведения человека и последовательную организацию мира, а не внезапный новый отход от сложившегося было порядка вещей. Весь процесс состоит из нескольких решающих изменений, в силу которых выделяется единство последнего доисторического периода, как бы мы его ни называли.

В конце позднего палеолита человек физически сформировался практически в том виде, в каком мы его знаем сейчас. Ему, разумеется, еще предстояли кое-какие изменения в росте и весе, наиболее заметные в тех областях проживания, где он приобретал новую статность и где благодаря улучшению питания увеличивалась продолжительность его жизни. В древнекаменном веке мало кто из мужчин и женщин доживал до сорока лет. А если такое удавалось, судьба им доставалась незавидная: в наших глазах это выглядело бы как преждевременное старение людей, измученных артритом, ревматизмом, с поломанными из-за несчастных случаев костями и испорченными зубами. Изменения такого положения вещей к лучшему могли происходить очень медленно. С изменением рациона питания продолжалась эволюция очертаний человеческого лица. (Вероятно, только после 1066 года н. э. прямой прикус у англосаксов сменился вертикальным перекрытием зубных рядов. Эту метаморфозу ученые считают исключительным следствием перехода населения на пищу с высоким содержанием крахмала и углеводов. Соответственно, поменялся внешний вид современных англичан.)