– Я могу помочь тебе с рефератом, – наобум предложила я. Он покачал головой.

– Приготовить что-нибудь вкусное?

– Ты же не умеешь готовить.

– И то верно. Стирать твои носки?

– Вместо стиральной машины?

– Будить тебя в школу? – фантазия начала меня подводить. К счастью, ему тоже надоела эта игра в угадайку, поэтому он даже не стал отвечать, а просто подошел ко мне и сел рядом на кровать. Я подумала, что он хочет обнять меня, и почему-то даже была разочарована тем, что он не сделал этого. Он сидел очень близко и молчал, а я смотрела на его руки и вспоминала те ощущения, что я испытывала в его надежных объятиях. Казалось, что это было так давно… Может, этого вообще не было, это был просто сон? Почему он не хочет обнять меня? Я же его сестра, он сам это сказал только что. От того, что он продолжал держать дистанцию между нашими телами, я почувствовала холод одиночества. Лучше бы он ушел поскорее, тогда я могла бы спрятаться под одеяло и там согреться хотя бы физически. Но он никуда не уходил, только сидел и молчал.

Неожиданно у меня возникло ощущение, что он хочет что-то сказать, но боится, что я рассержусь. Я повернулась к нему лицом, робко протянула руку и погладила его по щеке, чтобы подбодрить. Марк перехватил мою ладонь и нежно поцеловал мои пальцы. В комнате воцарилась такая тишина, как будто в ней никого не было. Но в ней находились целых два человека, которые запутались в своих отношениях.

***

Когда я только появилась в этой семье, мне сразу не хотелось там оставаться. Главной причиной была моя новая «мама», ледяной взгляд которой пугал меня до глубины души. Она фальшиво улыбалась и всегда обращалась ко мне «моя дорогая», но это не помогало.

Директриса приюта была счастлива, что и для меня нашлась приемная семья, поэтому она очень быстро подписала все необходимые бумаги. Наверно, по-своему она даже любила меня и беспокоилась о моем будущем. Работа в приюте была ее призванием, делом всей ее жизни. Не знаю, что с ней стало после того, как всех остальных детей разобрали приемные семьи, и приют был окончательно закрыт.

Мне же предстояло узнать, что такое жизнь в настоящей семье, а к этому я была не готова. Даже когда была запущена программа социальной адаптации, во мне крепла уверенность, что меня никто не захочет взять. Видимо, я недооценила людскую жадность. Но первая встреча с моей новой «семейкой» была весьма поучительной.

Когда мы зашли в квартиру и прошли на кухню, там уже собрались все члены семьи. Близнецы сидели на коленях у папы и активно поедали ужин. Маркус с Лилиан сидели на скамейке у окна и делали вид, что читают газету. Правда, тогда я еще не знала, как их всех зовут, но мама меня быстро познакомила с остальными.

Папа был высоким плотным мужчиной с темными волосами и седыми висками, он почти всегда выглядел усталым, так как много времени проводил на работе. Мое появление в семье его обрадовало из-за полученного государственного пособия. Выполнять обязанности отца у него не было ни сил, ни времени, ни желания. Своих родных детей он любил, меня принимал как желанную гостью, но редко общался и с ними, и со мной, предпочитая редкие свободные минутки проводить наедине с женой. Когда он смотрел на нее, в его синих глазах ярко светилась любовь.

К сожалению, ее ответный взгляд был неизменно холодным и равнодушным. Странно, что только я это замечала. У мамы были длинные черные волосы и очень темные глаза, она тоже была очень высокой и при этом очень стройной, даже худощавой. Она редко ругалась, еще реже кричала на нас, внешне она была воплощением заботы и образцом матери. Но только внешне, что происходило внутри за этой ледяной маской, никто не знал.

Близнецы были очень похожи на папу, как и Лилиан. Все трое были темноволосые и синеглазые, плотного телосложения, а с годами обещали вырасти довольно высокими. Лили с 12 лет начала следить за фигурой и мечтала как можно скорее стать взрослой, чтобы носить длинные платья, пользоваться косметикой и поражать каждого своей красотой. Но пока она была маленькой нескладной девчонкой, ошибочно уверенной в том, что весь мир вращается вокруг нее.

Маркус внешне отличался от остальных родственников и был копией матери – очень черные волосы, очень темные глаза, довольно узкое лицо и стройное тело, в котором сила сочеталась с изяществом. Даже в 16 лет он выглядел привлекательным, и было очевидно, что он вырастет по-настоящему красивым мужчиной. Но его красота меня мало волновала, так как с первых слов, которыми он меня встретил, я поняла, что он станет моим врагом.

– Мама, – начал Марк с недовольной гримасой, – зачем ты привела к нам эту.... ммм… девочку?

– Это ваша новая сестра Карен, – голос мамы оставался спокойным и ровным почти в любой ситуации. – Я же говорила, что подписала нашу семью на программу социальной адаптации. Сегодня я была в приюте и выбрала для нас нового члена семьи, благодаря которому мы будем получать хорошее пособие и многие государственные льготы. Надеюсь, скоро вы сможете полюбить ее как родную сестричку.

– А я был против этого, если ты помнишь, и предупреждал, что будет, если ты не прислушаешься к нашему мнению, – в голосе брата прозвучала скрытая угроза, но маму это ничуть не смутило.

– Я уверена, что когда вы узнаете ее поближе, то обязательно полюбите. В приюте мне про нее рассказали много хорошего.

– Мамочка, нельзя быть такой доверчивой, – в разговор вступила Лилиан. – Они тебе сказали бы что угодно, лишь бы ты забрали у них очередного подростка, которого иначе было бы некуда пристроить. Мне она не нравится! Думаю, что Марку тоже, верно?

– Ты права, милая. Только ты моя сестра, а эта ворона Кар-Карен нам чужая.

– Отличное ты ей придумал прозвище!

– Нельзя так называть свою новую сестру! – в разговор вступил отец. – Пусть она нам не родная, но теперь она тоже член семьи. Ваша мама поступила правильно, ведь это принесет нам неплохой доход каждый месяц.

Вокруг меня разгорелся спор на повышенных тонах, каждый пытался доказать, что его точка зрения единственная правильная, а остальные ошибаются, но меня это мало волновало. Мне было скучно. Стоя у дверей, я с легкой тоской вспоминала свой приют и мечтала вернуться туда. По крайней мере, в последние месяцы там царили тишина и покой.

Никогда бы не подумала, что из-за какого-то пособия люди способны ТАК орать… Когда шум вокруг меня достиг пика, мне это надоело. Взяв в руки табуретку, я с силой швырнула ее в пустой угол кухни. Когда изумленные родственники замолкли и повернулись ко мне, я тихо сказала:

– Я нахожусь в вашей семье всего 5 минут, а вы уже меня достали. Вы мне чужие, я вам чужая. Это нормально. Мне не нужны ни ваша любовь, ни ваша забота. Можете называть меня вороной, сорокой, хоть стервятником – меня это не трогает. Я хочу только спокойной жизни. Вы будете получать пособие благодаря мне – взамен я прошу лишь тихий уголок в вашем доме, регулярное питание и минимальное обеспечение. Мне не нужны карманные деньги, дорогие игрушки, украшения или крутые тряпки. В любом случае, я не могу вернуться в приют, так как все бумаги подписаны, и теперь я вынуждена жить с вами. Смиритесь с этим, как смирилась я. Возражения?

– У меня есть вопрос, – после небольшой паузы сказал Марк.

– Вперед.

– Ты всегда такая злобная?

Хороший вопрос, мой новый брат. Ответить честно? Или изобразить обиду и возмущение? Ладно, пусть привыкают ко мне, ведь я теперь «часть этой семьи».

– Нет, сегодня я постаралась быть милой в честь нашего знакомства. Обычно дела обстоят намного хуже. Надеюсь, больше вопросов нет? Вот и славно.

Наши взгляды встретились на секунду, затем я повернулась к маме и спросила, где мне положено спать. Она молча показала мне мою комнату, переделанную из кладовки, и собралась уходить, но на прощание поинтересовалась, нужно ли мне еще что-нибудь.

– Да, очень нужно, и как можно скорее.