Ненавижу рано вставать по утрам. Если бы я могла составить список предметов и людей, которых я ненавижу, список был бы весьма длинным. Но приличным девочкам нельзя даже думать о таких вещах, поэтому я неохотно встаю и иду в ванную умываться. По рабочим дням я предпочитаю вставать на полчаса раньше, чем вся остальная семья, чтоб иметь возможность спокойно собраться в школу. Кстати, школу я тоже терпеть не могу.

Увидев в зеркале свое отражение, я тяжело вздохнула. Темно-русые волосы ниже плеч, светло-голубые глаза, обычное лицо, каких тысячи. Ничего особенного, ничего запоминающегося. Тело стройное, руки и ноги даже слишком худые, на мой взгляд. Свою внешность я стараюсь принимать такой, какая она есть, но иногда бывает немного грустно, что я настолько обычная и ординарная. Обыкновенная девочка 15 лет отроду, которой не повезло родиться сиротой. Зато теперь у меня есть так называемая «семья», от которой мне частенько хочется сбежать подальше.

– Кого я вижу – ворона Кар-карен собственной персоной, – в коридоре появился мой «братец» по имени Маркус, старше меня всего на год, но выше на целую голову. Самомнение огромное, энергия бьет через край, а выплеснуть некуда. Любимый объект для издевок и насмешек это именно я. Да уж, программа социальной адаптации очень помогает мне привыкнуть к жизни за пределами приюта. Если в реальной жизни все такие, как Маркус, я лучше осталась бы в родном приюте до старости. – Что так рано вскочила, ворона?

– Люблю каркать по утрам, – криво улыбнулась я, продолжая двигаться в сторону кухни. Лицо «брата» исказилось от злости. Он всегда бесится, когда видит, что я не реагирую на его подколки. Мне даже его жаль иногда. Бедняга уверен, что мне есть дело до его глупых шуток и почти остроумных замечаний. Но мне нет дела ни до кого в этом мире…

– Солнышко, кто тебя разбудил в такую рань? – раздался фальшиво-заботливый голос из спальни родителей, и я сразу же втянула голову в плечи. Моя новая «мама». Ее имя я не расслышала, когда она пришла за мной в приют, а дома ее никто не называет по имени. Приходится и мне называть ее мамой, хотя мне противно даже произносить это слово. По крайней мере, по отношению к ней. Я еще понимаю, что она не любит меня – я ей чужая, к тому же живу в их семейке всего пару месяцев. Но она не любит даже своих родных детей, хотя изображает заботу и нежность весьма умело. Меня всегда пугают ее глаза – они остаются пустыми и холодными в любой ситуации. Даже когда наш «папа» приходит с работы поздно вечером, а «мама» встречает его и начинает сразу же суетиться вокруг него, ее взгляд остается неизменным.

– Мама, напомни мне еще раз, зачем нам нужна эта драная ворона в нашем доме? – поинтересовался Маркус, когда вышеописанная персона появилась на кухне.

– Сынок, нельзя так называть свою сестру, – укорила его мама, на что получила гневный ответ:

– Она мне не сестра! У меня есть сестра Лилиан, у меня есть два брата, а эта мне никто!

– Если бы ты был моим кровным родственником, я бы застрелилась, – огрызнулась я, наливая себе чай.

– Карен, Маркус, прекратите!

– В нашей семье не могла родиться такая, как ты!

– Интересно, почему? Наверно, потому, что в вашей семье все и так уроды?

– Карен, что за выражения?

– Мама, скажи ей заткнуться!

– А сам не можешь сказать – язык отвалится? Или уже отсох от постоянных гадостей? – я продолжала язвить, с удовольствием наблюдая, как Маркус пыхтит от злости, пытаясь придумать достойный ответ, а его мама (вернее, наша мама) обнимает его и пытается успокоить. Подобные перепалки случались у нас почти каждый день, но брату никогда не удавалось выйти победителем. Не хочу хвастаться, но я соображаю намного быстрее, чем Маркус и Лилиан вместе взятые, у меня острый ум и острый язык. У меня простой принцип – не трогай меня, и я не трону вас. А если полез задираться, получи в ответ.

– Дорогая, не нужно быть такой колючей, – мамочка подошла ко мне и ласково погладила по волосам. Ей я никогда не осмеливаюсь нагрубить, я с ней даже спорить боюсь. – Пожалуйста, извинись перед братом и больше так никогда не делай.

– Хорошо, мама. Прости, Маркус, не хотела тебя обидеть, – покорно ответила я, опустив голову. Брат ничего не ответил и почти сразу же покинул кухню вместе с мамой, оставив меня одну завтракать.

Мои извинения были неискренними, но и нежность со стороны мамы была абсолютно фальшивой, поэтому я не чувствовала себя виноватой, а извинилась только для того, чтоб меня оставили в покое. Хотя не буду лгать самой себе – я никогда не осмелилась бы перечить нашей «мамуле». У меня не было причин ее бояться, но я боялась, боялась до дрожи в коленках, до холодного пота, до кошмаров по ночам.

Как я радовалась, когда узнала, что мне не придется ночевать с ней в одной комнате! Когда меня только привезли из приюта, квартира моих новых родителей показалась мне очень маленькой, и я была уверена, что меня подселят в комнату к кому-то из новоиспеченных родственников. Но мне повезло – я ошиблась. Да, в нашей квартире всего три комнаты: в одной живут родители, во второй Маркус с Лилиан, а третья отдана младшеньким, братьям-близнецам Дину и Дану, которым недавно исполнилось 6 лет. К моему удивлению, оказалось, что помимо комнат, в нашем жилище имеется кладовка немалых размеров. Когда родители решили взять меня, они выбросили из чулана весь хлам, поставили кровать, и подсобное помещение превратилось в дополнительную комнату. Места маловато, зато это моя крепость, мой личный уголок, куда никто не имеет права войти без моего разрешения.

С самого детства превыше всего я ценила возможность побыть одной, чтоб привести мысли в порядок и отдохнуть от людей. Мое личное дело в приюте наверняка пестрит замечаниями на тему того, что я асоциальная личность, волк-одиночка, не умеющий контактировать с людьми. Но меня мало волнует, что обо мне думают люди, лишь бы не мешали мне жить так, как я хочу.

***

Все детство я провела в приюте. Все мои детские воспоминания начинаются с этого места. Другие дети описывали потерянных родителей, свой дом, некоторые даже помнили детский сад, в который ходили до того, как попали сюда. Но у меня ничего подобного не было – только приют, только воспитательницы вокруг, ничего больше. Когда мне было лет 6-7, я начала расспрашивать всех окружающих о том, откуда я взялась и где моя семья. В каждой книжке, что я читала, в каждом фильме по телевизору у всех были семьи, были мамы, папы, сестры, братья… А я была полностью одинока, и меня это удивляло. Сначала нянечки и учительницы пытались от меня отделаться какими-то общими фразами, но я не отставала. Тогда меня вызвала к себе директриса и провела короткую, но содержательную беседу. Из того давнего разговора я запомнила только одну фразу, которая показалась мне самой важной.

– Пойми, Карен, у тебя нет никого, ты круглая сирота, вся твоя семья погибла, и тебе надо учиться выживать одной, – может показаться, что слова директрисы были слишком суровыми для маленького ребенка, но именно эта фраза помогала мне выжить тогда, когда было тяжело. С самого детства я знала, что я одинока, что я могу положиться только на саму себя, что мне никто не поможет, если вдруг произойдет беда.

Беда пришла неожиданно, когда мне было 12 лет. Здание нашего приюта было старым, а на ремонт не было денег. Поэтому ничего удивительного не было в том, что однажды ночью крыша рухнула. Повезло, что на чердаке никого не было, но ветхие перекрытия во многих местах не выдержали и проломились до самого подвала. За пару часов дом превратился в развалину, непригодную для жилья.

Мы сидели на улице возле нашего бывшего места обитания и ждали, пока взрослые придумают, что с нами делать дальше. Остальные дети старались держаться вместе, младшие плакали, а старшие старались их утешить, и все были напуганы. Я тоже испугалась, когда дом стал разваливаться прямо на глазах, но мне не нужно было ничьих утешений или ласковых слов. Я сидела одна, подальше от других, и успокаивала себя сама. Было тяжело и страшно, но я снова и снова повторяла, что мне необходимо научиться выживать одной и не зависеть ни от кого. Я всегда держалась обособленно, у меня не было близких подруг, я никого не подпускала к себе с самого глубокого детства, как будто боялась лишних привязанностей. Со временем это умение сослужило мне хорошую службу. В конце концов, когда тебе никто не нужен, тебе не страшны разочарования.