- Брось, не может же правительство быть виноватым во всех грехах, - возразил ему Дилли.

- Да, в правительстве любят вино и брехать... - согласился Билли.

Его реплику пропустили мимо ушей.

- А кто еще виноват? Мы выбирали их для того, чтобы они сделали нашу жизнь лучше! В этом суть народократии. У нас не какая-нибудь там Морозия, с их общевизмом, у нас каждый имеет возможности! - Вилли даже стукнул кулаком по столешнице, от избытка чувств. Нищий Буц, прикорнувший в своем углу, испуганно вздрогнул и уставился на пьющую троицу.

- Имеет возможности - это ты правильно сказал. Ничего другого у нас с возможностями сделать не получается. - улыбнулся Дилли, принимая от трактирщика новую бутылку бренди, и расплачиваясь деньгами из общака.

- Ничего-ничего, скоро новые выборы! - не слушал его Вилли. - Вот проголосуем за Юния Чезаря, и все изменится!

- Юний Чезарь? Это тот, который обещает вырыть новую шахту, и раздать ее содержимое людям?

- Он самый.

- Не верю я ему. Больно он добренького из себя строит.

- Верить, не верить - это твое дело. Главное, чтобы при нем лучше стало. А он обещал всех поменять - и городского казначея, и главу стражи...

- Еще бы, надо же своих людей куда-то ставить!

- Не ерничай! Я уверен, у него есть на примете несколько честнейших людей, которым он доверит такие важные посты.

Дилли с сомнением покачал головой.

- Может, оно, конечно, и так. Но вообще, мне кажется, беда Ветроида не в правительстве, а в этой дурацкой золотой шахте. Мне отец рассказывал, как было, когда она еще работала. Люди со всей Обмерики приезжали, чтобы здесь жить. Даже из Дошингтона! Дома на главной площади были мрамором облицованы! Сюда сам президент приезжал, с визитом.

- А потом золото кончилось, и все развалилось, - подытожил Вилли.

- Тише ты! - толкнул его в бок Билли, и кивком головы указав в сторону угла, где сидел Буц. Тот не отрываясь смотрел на Вилли, и на губах у него играла прескверная ухмылка.

Над столом повисло угрюмое молчание. Основательно захмелевшая троица опрокинула стаканы и наполнила их новой порцией спиртного. Нищий безмолвно сверкал глазами из своего угла и поигрывал пустой бутылкой в руках. Трактирщик считал прибыль, и каждые пару минут принимался протирать стойку. Чудаковатый старик, осиливший, наконец, бездонную кружку эля, сгорбившись сидел на своем стуле и бессмысленным взором буравил стену. Именно он нарушил заполнившую помещение тишину.

- Вы зря печалитесь о золоте. Скоро его по всей стране будет немерено, - старик с трудом ворочал языком, но выражался так, будто и не пил вовсе. - У каждого будет це-е-е-лая куча золота... ииик!.. Ой...

Все, без исключения, уставились на старика. Нищий Буц, смерив его странным взглядом, вдруг поднялся из-за стола, и, пошатываясь, вышел из трактира.

- Это с чего вдруг у всех будет куча? - поинтересовался Билли, проводив нищего взглядом.

- И здоровье! Долголетие! В-вот.

- Как по волшебству, что ли? - спросил Дилли, ероша себе волосы.

Старик выпрямился, как струна и повернулся к троице, сидящей за столом, в центре комнаты. Его указательный палец взметнулся вверх и застыл, вернее, попытался застыть в утверждающем жесте, сотрясаемый жестоким тремором рук.

- Именно! Волшебство и... - старик снизил голос до полушепота. - И наука!

- Так не бывает! - махнул рукой Вилли. - Ты просто напился, чудак, а теперь несешь какую-то околесицу. Золото для всех, и это твое длиннолетие - сказки, утопия... - язык его заплетался, и он прильнул к стакану с выпивкой.

Старик возмущенно схватился за полу своей шляпы, и, каким-то чудом, поднялся со стула. Отчаянно балансируя на месте, так, будто трактир вдруг угодил в десятибалльный шторм, старик умудрился сделать шаг вперед. Его вытянутый указательный палец, неопределенно блуждающий в пространстве, ткнулся в сторону Вилли.

- Было сделано открытие! Я й-еду в Дошн... Дошингтон! Там будет Совет Чародеев, а потом... - старик сделал театральную паузу. - Наш мир изменится навсегда!

- Вот чудак! - засмеялся Дилли. Билли смотрел на старика пустыми глазами, а Вилли демонстративно отвернулся.

- Вы еще попомните м-мои слова! - чудаковатый старик хлопком положил на стойку несколько золотых монет, многократно превышающих своей стоимостью весь выпитый им эль, и отчаянно шатаясь добрел до входной двери. На него уже никто не смотрел - все вернулись к своим занятиям.

- Глупцы и дуралеи! - бормотал он себе под нос, ковыляя по темной улице, прочь от трактира. - Они еще уз-знают...

Пустая бутылка, разбившаяся о его голову, заставила старика замолчать и рухнуть на землю.

***

- Аса!.. Аса! Куда же ты подевался?

Юки Минами прислонила рюкзак к стене и принялась внимательно озираться. Мимо нее протекала настоящая река из людей - все торопились занять свои места в прибывшем магорельсе. Разглядеть кого-то конкретного в этом потоке лиц, плащей, мантий и сумок было практически невозможно. Асы нигде не было видно. Тогда Юки подобрала рюкзак, и нырнула в толпу.

Международный магзал "Перекресток Чародея" ежедневно обслуживал порядка восьми тысяч человек. Проходящие здесь магорельсы отправлялись практически во все известные страны мира: Обмерику, Фьордвегию, Жирманию, Миндалию, Загранцию и Заспанию. Был даже эксклюзивный рейс в Странглию, преодолевающий морской пролив, отделяющий эту страну от континента, под землей. Каждый день здесь без проблем можно было встретить представителей всех народов мира. Желтые няшпонцы и кидайцы, темнокожие слонгийцы, бронозовые погниптяне и бренки, бледные фьордвежцы и гирляндцы. Однако, несмотря на все это разнообразие, Юки Минами даже здесь умудрялась выделяться из общей массы.

От отца-няшпонца ей досталась лишь фамилия и белоснежного цвета волосы, которые она всегда стригла под каре. Все остальное пришло к Юки от матери - невысокий рост, карамельного цвета кожа, крупные аквамариновые с вкраплениями золота глаза, и небольшой, немного вздернутый аккуратный носик. Выглядела она крайне привлекательно. Беда была лишь в том, что плоскостью своего тела Юки вполне могла поспорить с гладильной доской, что очень сильно портило впечатление. Впрочем, были в этом аспекте и положительные моменты. Девушка без труда лавировала в непрерывно перемещающейся толпе, с легкостью проходя сквозь человеческие заторы и столпотворения, проскальзывая в самые узкие щели, избегая неприятных толчков и взаимных столкновений. Миновав бурную человеческую реку и оказавшись на другом ее берегу, Юки направилась в сторону магзального вестибюля.

Аса нашелся рядом с чайной. Он стоял на задних лапах, опершись передними на витрину, и разглядывал приклеенный к стеклу плакат, изображающий кружку горячего черного чая. Аса обожал этот традиционный напиток, и прямо-таки жизни себе без него не представлял. Что было очень странно, ведь в сущности Аса был енотом. А еноты, как известно, к чаю равнодушны. Конечно, только в том случае, если они в полной мере осознают, что они еноты. В этом-то и крылась главная особенность Асы - он себя енотом не считал. Было ли этому причиной неудачное детское падение с камня, или длительное нахождение в пределах сильной магической аномалии - Юки не знала. Однако, во время первой их встречи, Аса, при помощи нескольких энциклопедий и активных манипуляций передними лапами, сумел втолковать ей, что считает себя наследником странглийской короны. Как следствие - странглийским дворянином. А все странглийские дворяне и пары часов не могут продержаться без черного чая. С тех пор прошло уже три года, енот и Юки за это время стали настоящими напарниками. И каждое утро Аса выпивал целое блюдце первосортного ароматного чая. Каждое утро, за исключением сегодняшнего дня.

- Аса! Мы опаздываем! Наш магорельс уже прибыл! - Юки попыталась взять енота на руки, но тот вырвался и яростно заскреб лапами по витрине с плакатом.