Если мне на роду написано умереть от инфаркта, то это только что чуть не случилось. Точнее, сегодня утром. Я ехала на встречу с заказчиком… нет, не так: все началось немного раньше.

Я только-только вышла из подъезда и направилась к остановке, когда в сумочке зазвонил телефон. Звонила моя старинная подруга Ольга. С ней мы были знакомы еще со старших классов школы и крепко дружили, подтверждая закон, что противоположности притягиваются. Я не любитель шумных вечеринок, она душа любой компании. Я люблю помолчать и подумать, а она поговорить. Я предпочту побродить по лесу, а она окунется в клубную жизнь. Еще большей противоположностью Ольчика была только наша общая подруга Ульяна — но тут все было совсем «ой». Категорическая тихоня, молчунья и паинька Уля получала нервный стресс в любой компании больше трех человек. Ольчик была в нашей троице извечным локомотивом идей и событий. Ульяна — наоборот, тормозом и платформой надежности. Я же — так сказать, «золотая серединка» между ними.

— Приветик, Мечтуль, не спешишь? — Ольчик, как всегда, была веселой и энергичной.

— Спешу к заказчику, — буркнула в трубку.

— Я тут собираюсь…

— Нет, — холодно бросила я, одновременно высматривая автобус.

— Почему сразу нет?! А может, я хочу тебя в магазин позвать? Кофточку выбрать? У тебя вкус лучше моего, — в голосе подруги появились просящие нотки. Артистка!..

— И поэтому ты звонишь мне прямо с утра? — скептически поинтересовалась.

— Ну, Мечтаааа! Я больше не буду, — медовым голосом начала та, — честно-честно.

— Признавайся, чего тебе надо, — решила смилостивиться.

— Мечтуль…

— Олька!

— Хорошо, — сдалась та. — Мы тут собрались посидеть с девчонками, и нам нужна твоя консультация, как фотографа и художника.

— Только с девчонками? — подозрительно спросила, вспоминая авантюрные эскапады подруги.

— Только с ними, Мечта! Я уже поняла, что тебе пока это неинтересно, хотя и считаю это ненормальным. Так что только между нами, девочками.

— Хорошо, перезвони мне вечером. Я же пока себе не принадлежу.

— Спасибо, моя хорошая.

— Но если ты что-то задумала не то, — я обижусь, Оля!

— Уже ничего не задумала, уже все забыла. Готова ждать и просить прощения у великой, холодной и вредной лучшей подруги. Кстати, Улька тоже с нами, если ты еще сомневаешься.

— Оль… — протянула я.

— Мечта, я все помню, не переживай, я серьезно, не злись, просто это сюрприз будет.

— Я твои сюрпризы…

— Я помню, но этот не такой.

— Блин…

— Если хочешь, позвони Ульке и сама спроси!

— Ладно… — еще одной важной чертой нашей общей подруги было категорическое неумение врать. Вообще!

— Спасибо, Мечтуль.

Я двинулась на штурм автобуса, размышляя, что порой так сложно переступить в себе установки, впитанные с молоком матери, а еще сложнее внятно объяснить их окружающим. Впрочем, Уле в любом случае надо позвонить и все выяснить — в этом отношении наша тихоня еще упертее меня, так что в какой-то авантюре участвовать не станет точно.

В моем же случае все было сложно и просто одновременно. Дело в том, что я — Северова Мечта Сергеевна, — наследница старинного магического семейства. Мои прабабушки входили в высшие круги магического сообщества, но в горниле революционных настроений поддались на пропаганду «власти рабочих и крестьян». Связав свои жизни с обычными людьми, они потеряли «магический герб», а потом… Две революции, две войны. Магическое наследие скрылось в глубине хромосом, внезапно вырвавшись на свободу, когда мне было два года. Бабушка рассказывала, что прабабки пришли в совершенный восторг, узнав, что их правнучка «достает» погремушки из воздуха и призывает к себе соску. Но как обучать такую кроху?! И бабушке было предписано взяться за меня, когда я подрасту. Сложнее всего было объяснить родителям папы, — почему его дочь носит не его фамилию, а прабабушек по материнской линии. Постепенно все уладилось, а бабушка с самого сопливого возраста рассказывала мне сказки про магию, прививала самоконтроль и низкую эмоциональность, муштровала по линии самоорганизованности и эффективности, учила все на свете успевать, медитировать, воспринимать то, что не видят обычные люди. В двенадцать лет мне дополнительно вручили дневники и семейные архивы моих магически одаренных родственников. К этому времени я умела видеть ауры и чуять потоки магии, ощущала окружающих, умела «договариваться» с животными и растениями. А еще сумела обучиться делать небольшие иллюзии, например, порхающих бабочек.

Но самым сложным и трудным оказался закон целибата до совершеннолетия и создания семьи непременно с Носящим Силу. Подростковая же среда времен падения Красной Империи бурлила свободой и гормонами… на фоне таких эмоциональных битв я выглядела белой вороной. Постоянный контроль над эмоциями, постоянный анализ ощущений — и в результате к двенадцати годам из меня можно было лепить копию Снежной Королевы. Кто-то надо мной смеялся, кто-то сочувствовал. В любом случае, меня считали немного странной, но в целом нормальной девчонкой.

Отвлечься от таких неприятностей помогали занятия магией: мой еще не полностью проявившийся и потому активно бунтующий Дар при обращении к нему выматывал. А прабабушки в дневниках особенно подчеркивали, необходимость постоянных тренировок до совершеннолетия. После можно было уменьшить их количество, но до окончательного пробуждения Дара, либо до замужества, бросать их нельзя. Как-то раз я попробовала и свалилась через две недели от сердечного приступа. В тяжелейшем состоянии меня отправили в Институт кардиологии. Почти месяц валялась под капельницами, а вся родня по очереди дежурила рядом. С тех пор я относилась к предупреждениям бабушек гораздо серьезнее.

Логично, что к моему совершеннолетию оказалось, — большинство нормальных ровесников давно определилось с выбором, а оставшиеся «ошметки» никоим образом не удовлетворяют требованиям достойного спутника жизни. Да еще этот закон о Крови! Где я им мага найду?! И потому я решила положиться на Судьбу в поисках спутника жизни. Были мимолетные увлечения, но, стоило только проявиться моей «особенности», как кандидат в мужья в панике исчезал за горизонтом.

Вот такие невеселые мысли всколыхнул звонок Ольчика, когда я спустилась по подземному переходу, и тут меня вдруг выкинуло… По идее, это должен был быть вестибюль метро, но очередной шаг завершился не на каменном полу, а на дорогом темно-коричневом паркете. Мраморная облицовка стен сменилась обивкой какой-то золотисто-желтой тканью, а шум толпы — мертвой тишиной.

От неожиданности я замерла, сердце бешено заколотилось, отдаваясь отбойными молотками в ушах, так что я даже пожалела, что оставила «Локрен» дома, привыкнув, что обычная тахикардия приглушилась лечением и теперь практически не досаждает. Постояв и сделав несколько глубоких вдохов, слегка успокоилась. В самых старых записях предков упоминалось, что иногда Магия дает толчок захиревшему Роду, наделяя потомка (или потомков) какими-нибудь новыми Дарами. Или магия тут не причем?! Можно предположить, что меня похитили, но тогда почему я в какой-то прихожей, а не в лаборатории с серыми человечками вокруг? Нет, бред какой-то!!. Хотя…

Шаг, другой, третий… я активно вертела головой, рассматривая все и сразу.

Комната была полутемной, но до невозможности богатой: наборный узор паркета, шелковые обивки на стенах, портьеры из лилового бархата… на стене висел мужской портрет, и я поспешила к нему, судорожно нащупывая в сумочке мобильный телефон.

Лучик экрана осветил картину. Престарелый «Хемуль» с глазами обиженного спаниеля и блестящей лысиной смотрел со слегка пыльного холста, одной рукой придерживая раскрытый альбом с марками, а второй — позолоченный глобус[1].