– Ну, иди домой, – сказал Имтеургин. – Ночь отдохни, а завтра опять поедем. Арканом не поймали, – уткучины⁶ поставим.

На другой день утром, когда посерело небо, опять собрался Имтеургин на охоту.

Поехал не торопясь.

Едет и видит на снегу следы. Это кто-то маленький ходил, – снег, будто пальцем, ковырял. Прошел зверек немного, помочился и дальше пошел. Опять помочился.

– Песец, – сказал охотник, остановил оленя и пощупал след – мягкий. Пощупал желтый снег – мокрый еще, не замерз.

Имтеургин вскочил на нарту и погнал оленя быстрее.

Вот он, маленький зверек – песец. Белый весь, на снегу еле виден, а хвост как полено тащится. Имтеургин хотел его стукнуть палкой, но промахнулся. Песец быстро побежал назад. Имтеургин повернул оленя и опять погнался за юрким зверьком. Песец только зубы показал и нырнул в снег.

Имтеургин посмотрел кругом – нет песца нигде. И вдруг три черных точки из снега показались: два глаза и нос. Выскочил песец из сугроба, вытянулся весь и как стрела полетел в тундру.

– Га-ка-ка! – закричал охотник со злостью и бросил шапку в снег, потом поднял шапку и пошел назад к оленю.

Нет оленя. Убежал и олень.

– Рассердился Ваырган, – сказал охотник, – песца не дал и оленя угнал.

Имтеургин пошел домой, проваливаясь по колено в сугробы. Трудно ходить без лыж по рыхлому снегу. Жарко стало Имтеургину. Он зачерпнул горсть снега, пожевал, вытер снегом лицо. А все еще жарко, – мех к телу пристает, колет, кусается. Имтеургин снял пояс и повесил его через плечо. Под рубаху пробрался холодок, – легче стало.

Так шел Имтеургин долго-долго. Луна взошла и спустилась, а он все шел.

– Хоть песца не принес, зато сам до дому добрался, – сказал Имтеургин, увидев свой шатер. Он залез в полог, стащил с себя заледеневшую одежу и улегся на шкуру. Проспал до другой луны. А когда проснулся, спросил:

– Пришел олень с пустой нартой?

– Сразу пришел, как ты уехал, – сказала жена.

– Это хорошо, сегодня опять поеду – уткучины ставить.

Олень за ночь отдохнул. Он ходил с другими оленями, покачивал темными рогами и щипал мох. Имтеургин поймал его арканом и потрепал за мягкое ухо.

– Теперь не уйдешь, – сказал он. Олень замотал головой.

– Собаку надо взять, – сказал Имтеургин жене. – тот раз хорошего песца упустил. Сшей собаке лолоквыт⁷, а то она замерзнет.

Жена взяла шкуру выпоротка⁸ и стала прошивать ее толстой иглой. Пока охотник докуривал трубку, женщина кончила шить. Она позвала собаку. Собака была большая, похожая на волка. На брюхе у нее вылезла серая шерсть и краснели шишками соски. Скоро она должна была принести щенят.

Женщина надела собаке меховой набрюшник и стянула его на спине ремешками. Собака пошла по снегу раскачиваясь и хромая. Охотник поднял ее, посадил рядом с собой на нарту и привязал, чтобы не вывалилась.

Олень быстро побежал по твердому убою. Луна стояла немного выше верхушки шатра.

– Светло сегодня, облаков нет, – сказал охотник, оборачиваясь к собаке. – Хорошо следы увидим.

Собака сидела, крепко упираясь передними ногами в нарту и дышала Имтеургину в затылок.

Возле первой ловушки охотник остановил оленя.

Пружина ловушки, скрученная из оленьих сухожилий, ослабла. Песцы съели все наживки и ушли. У другой ловушки костяные зубцы были выпачканы кровью, а зверя тоже не было. Охотник посмотрел на следы: большие, волчьи. Зубцы ударили, видно, волка по голове. Волк стал кружиться – и все в одну сторону.

«Наверно, ему правый глаз вышибло, потому он все вправо вертелся» подумал Имтеургин. Поехал по следу.

Вот здесь волк прыгнул в сторону, вот он побежал вперед, вернулся и опять завертелся на месте. Имтеургин запутался в следах.

Вдруг собака рванулась и залаяла, а олень дернулся в сторону. Имтеургин посмотрел кругом – что-то темное на снегу вертится.

Он крикнул и погнал оленя.

Темное побежало быстрей. Волк. Нешибко бежит, голову криво держит, все вбок сворачивает. Вот уже он совсем близко скачет, путается в ногах у взбесившегося от страха оленя. Олень его передней ногой стукнул, опрокинул. Прямо по волку нарта проехала, вдавила его в снег.

Посмотрел Имтеургин назад, а волк все шевелится. Второй раз проехала нарта по волку, опять придавила. Имтеургин его еще палкой по голове ударил. Задрыгал волк ногами, вытянулся. Охотник поднял его и взвалил на нарту. Собака сначала отодвинулась, зарычала, а потом вцепилась волку в мохнатое ухо.

Поехали домой. На сугробах нарту встряхивало и качало. Мертвый волк болтался из стороны в сторону и мел хвостом и лапами снег.

Вдруг Имтеургин остановил оленя и наклонился над свежим следом.

– Только что пробежал, – сказал Имтеургин. Он схватил собаку и сбросил ее с нарты. Собака поскакала по снегу, но подвязанный под брюхо лолоквыт мешал ей бежать, и она ткнулась носом в сугроб. А из сугроба выскочил песец, длиннохвостый, мохнатый. Песец прижался к земле и вдруг прыгнул на нарту. Имтеургин не успел протянуть руку, как песец, вскочил к нему на плечо и вцепился зубами в ворот рубахи.

Охотник закричал, схватил песца за хвост и оторвал от ворота. Но песец изогнулся и впился в руку охотника. Острые клычки застряли в толстой меховой рукавице.

– Бешеный, – сказал Имтеургин и ударил песца о край нарты. Песец оторвался от рукавицы и полетел в снег. Но на лету его поймала собака и разом придушила.

– Погоди, шкуру не рви, – сказал Имтеургин. – За такого зверя нам новый чайник дадут.

Он отнял песца у собаки и положил его на нарту рядом с волком. Потом опять привязал собаку, сел сам и поехал домой.

По тундре легкими тучками летал снег. Луна в круг вошла, белый крест надела.

– В рубаху оделась, – сказал охотник, – значит, метель будет. Хорошо, что дом уже близко. Вот мои олени ходят, а вот мой сын Кутувья стоит.

И будто в ответ на его слова послышался шорох снега, а потом свист.

– Шаман ветер делает, – сказал Имтеургин сыну. Он остановил оленя и крикнул:

– Кутувья, как бы на нас шаман не подул, снегом не засыпал. Давай оленей домой погоним.

Они вдвоем обошли стадо и, потряхивая арканами, погнали к шатру.

– Хай, хай! – кричали они. Олени бежали спокойно, пока не увидели на снегу что-то большое, темное, внизу широкое, наверху острое. Олени положили рога на спину, поставили хвост сучком и шарахнулись в тундру.

От большого и темного пахло дымом. Это был шатер. За ночь олени его забыли.

С трудом Имтеургин и Кутувья повернули стадо к шатру. Теперь олени ступали осторожно по снегу, поглядывая искоса на шатер.

Впереди шел бык – большой черный олень. Рога у него на голове стояли как сухой куст ольховника. Вдруг он налил глаза кровью, засопел и нацелился длинными рогами прямо в шатер.

– Мей! – закричала из шатра женщина. – Не сердись, старик!

Она выскочила с кожаным ведром в руке. На ней была меховая одежа – рубаха со штанами вместе.

– На, пей! – крикнула она и плеснула в оленя из ведра. В ведре была моча, которую очень любят олени.

Бык стал жадно облизываться. Другие олени подбежали к нему, сбились в кучу и стали облизывать то быка, то желтый дымящийся снег.

Пока они топтались на месте, Имтеургин с Кутувьей оттащили за ноги тонкобрюхого оленя, ухватили его за рога и закололи.

Потом поймали и убили еще двух оленей.

– Отец, – сказал Кутувья, – может быть, хватит мяса на этот ветер?

– Кто знает, – сказал отец и задумался. – Теперь месяц Упрямого Старого Быка. Потом будет месяц Узкого Мяса. Долго будет дуть ветер.

Он еще подумал и сказал:

– В прошлый снег⁹ убили пять оленей. Мало было. Голодали. Давай еще.

Убили еще одного оленя.

– Довольно? – спросил сын.

Отец посмотрел на оленей, на их рога, которые тряслись, когда они щипали мох, на короткие мохнатые хвосты. Ему стало жалко оленей, и он покачал головой.