– М-м-м, цапнул значит? Ну и ладно, подумаешь.
– Так он же теперь тоже в упыря превратится.
– Не превратится.
– Превратится!
– Не превратится. Падре Герман рассказывал, что от простого укуса никто ни в кого не превращается. Там ритуал особый нужен и все такое. Тьме не так-то просто перетащить человека на свою сторону, – Лиска зевнула, обмахнулась картами, сложив из них веер. – Я что, падровские поучения одна слушаю?
– Жаль, что не превратится, – сквозь зубы буркнула Змейка.
– Дался тебе этот Ныряльщик? Чего ты злишься на него, сплетничаешь? Понравился что ли?
– Вот еще! – фыркнула брюнетка. – Скажешь тоже! Он же противный и мерзкий. А еще наглый. А еще…
– Хочешь, погадаю тебе на него, – Лиска снова обмахнулась картами. – Карты правду скажут – нравится или нет, не соврут.
– А, давай! – приняла вызов Змейка, но потом вдруг резко отступила. – Не надо. Не верю я твоим картам. Придумала тоже – карты. Глупость какая. Сейчас навыкладываешь мне какой-нибудь ерунды, а я поверю, и мучайся потом всю жизнь? Нет уж, дудки!
– Вот видишь, – поучающим тоном заверила Лиска, – нравится.
Змейка не стала спорить, только злобно прошептала что-то себе под нос и быстренько перевела тему.
– Чего это ты за карты села?
– Тренируюсь, – прозвучал короткий ответ.
– Тренируешься? – и без того гнутая черная Змейкина бровь загнулась еще сильнее.
– Да. Через ночь в таверну явятся на турнир игроки, вот и я хочу счастья попытать.
– Значит, в очко на деньги играть будешь? А матушка что скажет?
– Тс-с-с, – Лиска вся съежилась и испуганно глянула на занавески с маками. – Не ори ты. Услышит – запрёт.
– Ясненько, – тихо кивнула Змейка, глаза ее сверкнули хитро. – Я тоже в таверну пойду.
– На что ты мне там? Только мешаться будешь.
– А я не с тобой, я сама! Я танцевать пойду. Давно не ходила.
– Пф-ф, – скептическое фырканье колыхнуло стоящие в глиняной вазочке цветы. – Бесполезное занятие эти твои танцы. Проку от них много ли?
– Тебе не понять! – грозно насупилась Змейка и тут же мечтательно зажмурилась. – Такие ощущения… Будто летишь, будто в пламени плавишься, будто кого-то любишь.
– Ой, много ты знаешь о любви, – Лиска спустила подругу с небес на землю, – а от танцев твоих одни проблемы. Мужики пристанут.
– Подумаешь! Сбегу, – храбро тряхнула головой упрямая брюнетка, – в первый раз чтоль?
– И от падре сбежишь?
– Он не узнает.
– Ага, как же! Всегда узнавал, а тут не узнает? Еще как узнает, на то он и падре. Узнает и накажет. Хорошо если с Писанием запрет, как Белку, а что если розгами всыплет?
– Так и тебе за карты всыплет.
– И ладно. К тому времени я уже приличный куш сорвать успею. А за хороший выигрыш можно и розги стерпеть. Задница заживет, а денежки останутся.
Змейка промолчала и брезгливо поморщилась. Ей, персоне взбалмошной, буйной, подверженной порывам и страстям, горсть золотых не казалась такой уж важной причиной, чтобы терпеть падровские розги. Хотя, сама она тоже не особенно-то их страшилась. Страсть всегда была сильнее. Страсть танцевать. И непременно так, чтоб смотрели. Чтобы восхищались и глотали слюни, вожделели и пальцем не могли достать.
– Сними-ка, – требовательный Лискин голосок вытянул Змейку из размышлений. Перед носом качнулась распухшая от старости, потрепанная колода. Змейка толкнула верхнюю половину. Лиска ловко подхватила ее и убрала под низ. – Загадай карту.
– Туз бубей.
– Да не вслух, про себя. Другую загадай, – рыжая, не раздумывая, вытянула из колоды первую попавшуюся карту и кинула на стол.
– Ух ты! И правда червонная дама!
– А вот твой туз, – еще одна карта легла на стол, Лиска даже не взглянула на нее. – Он?
– Он. Как ты это делаешь? Без магии ведь?
– Не знаю. Они сами к рукам липнут. С магией каждый может, да и на турниры все с артефактами приходят, чтоб магов вычислять. Жуликов никто не любит, а магия – то же жульничество.
– А ты будто не жульничаешь?
– Не жульничаю. Просто везучая, ты сама знаешь.
– Знаю, но давай еще разок твою удачу проверим.
– И охота тебе, – Лиска зевнула, красноречиво подчеркивая этим свое отношение к Змейкиной затее. Ко всем, любым Змейкиным затеям.
– Охота! Давай поспорим – если Ныряльщик в упыря не превратится – твоя взяла. Превратится – моя.
– Проиграешь.
– А вдруг нет? – брюнетка спрыгнула с табурета и нетерпеливо пробежалась по кухне туда-сюда.
– Проиграешь, – уверенно повторила рыжая. – Дался тебе этот Ныряльщик.
***
Змейке очень хотелось встретиться с ненавистным Ныряльщиком во всеоружии, но матушка, как назло, так и не отвлеклась на козу. Пришлось идти без заветной сорочки, а жаль. Без сорочки у Змейки как-то сразу поубавилось в себе уверенности. Без сорочки она кто – обычная девка деревенская в застиранных тряпках. А вот зато в сорочке – богиня, королевна! В сорочке можно смотреть на всех свысока, говорить с придыханием тихо и хрипловато, будто знаешь какую-то важную тайну, но говорить о ней не хочешь – утоми-и-ительно! А без сорочки так не получается…
Она бесшумно прокралась к двери и выскользнула на улицу. Теплый вечер полнился ароматом сирени и голосом соловья. Сирень в Ланьей Тиши цвела долго и пахла сливочным чаем, а соловей пел пронзительно, насвистывал по-разбойничьи озорно и лихо. Из-за окружающей деревню стены уже ползла на небо тяжелая луна. Такую большую луну Змейка всегда наблюдала только по осени и сейчас – в неделю Летника – увидеть не ждала. От непривычной лунной грузности стало тяжело и на душе. Плохая луна – ее обычно называют «волкодлачьей». Летом такой быть не должно!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
