×××

Белые хлопья снега кружатся в воздухе, оседают на ресницах и волосах, а затем тают, стоит им только соприкоснуться с тёплой поверхностью. Нейтан раздражённо отмахивается от них: глаза его мокрые от слёз и растаявшего снега, влажные дорожки струятся по щекам и забираются под воротник куртки. Он пьян и обдолбан, а перед глазами стоит одна единственная картина. Сара. Её светлые локоны, россыпь веснушек на щеках, шее и ключицах, голубые глаза, тоненькая фигурка. Ослабленные пальцы, которыми она пытается хвататься за деревянный стул. Вспышки фотоаппарата.

Щёлк-щёлк-щёлк.

Он идет, пошатываясь, через двор Академии, приближаясь к кампусу. Голова безвольно покачивается на расслабленной шее. Уже скоро Нейтан, наконец, доберется до своей комнаты в общежитии. Единственное место, в котором он чувствует себя в безопасности. В родном доме безраздельно властвует его отец. Другое же место… что ж, присутствие Марка Джефферсона ощущалось там, даже когда того не было рядом.

Вспышки отлетают от отражателей, как лучи, недовольный раздражённый голос Джефферсона указывает ему, что делать. Что-то вязкое и липкое стекает по его бёдрам, пока он сидит рядом с Сарой. Это что-то неприличное, постыдное, мерзкое. Может быть, его отец был прав, может быть он — ёбанный монстр.

Тихо, скрываясь в тенях, словно уж, Нейтан старается обогнуть кампус по краю, чтобы охранник не сцапал его вот так, обдолбанным, под конец ночи. Краем уха он слышит заливистый смех. Он знает этот смех. Представься такая возможность, Нейтан бы записал его и слушал, пока этот звук не отпечатался бы в его голове, доведя до помешательства.

Он осторожно выглядывает из-за дерева.

Первые секунды Нейтан хочет списать всё на свое состояние. Только бы он был в неадеквате. Только бы это было не правдой. И всё же… как это логично. Джефферсон не переставал смотреть на него свысока, но он был таким же. Та же страсть. Та же одержимость.

Он гораздо выше её, но смотрит на неё так, будто стоит вровень. С задором, с этой извечной хитрецой в глазах и такой добротой… не сочувственной, настоящей. Рейчел стоит спиной, так что Нейтан не видит, что сейчас выражает её лицо. Но вот она тихо хихикает, а затем тянет руку вверх, поглаживая ладонью его щеку.

Джефферсон.

Джефферсон!

Он обманул его!

Эта забота, похвала, обещания великого будущего — всё фальшивка! Он не даст ему того, чего он хочет, никогда! Никогда не посмотрит на него, как на равного. Он забрал себе самое лучшее. Отнял это у него!

Нейтан хочет выйти на свет, немедленно, сейчас же. Хочет плюнуть в его лживое лицо, а затем размозжить его, затолкав в клюв тотему, под которым они с Рейчел сейчас обжимаются. Вместо этого, полыхая от внутреннего жара, Нейтан проскальзывает в общежитие, влетает в свою комнату и в ярости швыряет о стены всё, что попадается ему под руку.

Рейчел. Он забрал его Рейчел!

Он за это заплатит. Ещё пожалеет, что не дал ему то, чего он хочет.

Схватившись за волосы, Нейтан опускается на стул и с яростным рыком бьется лбом о стол. Дрожащей рукой он хватает лежащую на краю стола тетрадь, открывает её, берет в руку чёрный карандаш и начинает толстыми линиями рисовать на листе бессвязные линии и пятна, пока стучащая в голове мысль не приобретает форму. Он переворачивает страницу и начинает писать, раз за разом, не в силах остановиться:

«Рейчел в проявочной

Рейчел в проявочной

Рейчел в проявочной

Рейчел в проявочной

РЕЙЧЕЛ В ПРОЯВОЧНОЙ».

×××

Боль от побоев не дает ему встать еще несколько часов, пересиливая даже отчаянное желание сбежать из этого места подальше.

Словно собрав свои кости в мешок, Эрик находит в себе силы подняться на колени и, на четвереньках, кряхтя и шмыгая носом, доползает до одной из балок, после чего, опираясь на неё, пытается встать на ноги. Помимо дерева в темноте ладонь нашаривает электрощиток и толстый чёрный провод, уходящий куда-то вниз. Эрику это кажется полной бессмыслицей. В амбаре даже нет ламп. Для чего сюда вообще подается электричество?

Неуверенно, с большой неохотой он всё же отпускает балку и старается устоять на ногах без опоры, а затем делает несколько шагов. Боль от ушибов на голенях молнией прошибает его, а болевой импульс проносится вверх, сквозь каждую рану. Эрик спотыкается и вновь падает на устланную сеном землю, но посадка оказывается неожиданно жесткой, сопровождаясь металлическим звоном. Он чувствует, как щека уперлась во что-то холодное и, на секунду забыв о боли, постукивает по полу амбара. Снова полый шум.

Эрик проводит ладонью земле, убирая слой сена, и видит кусок стального листа, на котором он лежит. Встав на колени, он начинает судорожно расшвыривать сено в стороны, быстро понимая, что это не просто брошенный кусок металла. Прямоугольный лист уходит на метр в сторону входа и еще больше от него. Эрик не прекращает работать руками, пока не натыкается на торчащую ручку. И на огромный литой замок, что её держит.

Он касается ручки и замка кончиками пальцев и тут же одергивает их, словно те раскалены. Поднимается на ноги, нашаривает выпавший во время избиения телефон и включает фонарик, освещая находку. Это не просто лист стали. Это дверь.

Дверь, ведущая вниз.

Нахмурившись, Эрик продолжает смотреть на неё, не в силах отвести взгляд.

— Какого…

×××

Беспокойный сон вырывает Хлою из своих объятий, слишком резко приводя в чувства. Издав испуганный вздох, она подскакивает, садясь в кровати, и одеяло соскальзывает с её груди.

Она оглядывается, чтобы убедиться, что она всё еще в комнате Рейчел, испуганная, что прошлая ночь была просто наваждением.

Нет, всё было взаправду. Это её комната. Но…

Хлоя смотрит на кровать и видит только отброшенный край одеяла, да слегка помятую подушку. Через неплотно закрытое окно в комнату задувает сквозняк. За окном всё ещё неторопливо отступают сумерки, давая пробиться первым лучам рассвета.

Она снова исчезла. Даже в ночь сброшенных оков и слов любви, она снова ускользнула от неё, растворившись, словно мираж.

Едва осознав, что Рейчел нет рядом, Хлоя стыдливо прикрывает обнаженную грудь одеялом и бессильно опускается обратно на подушку, пустым взглядом уставившись в потолок, где хреновы блеклые звёзды всё продолжают танцевать свой бессмысленный танец. Через минуту она медленно поворачивает голову на бок, давая хлопку впитать в себя бегущие по щекам слёзы.

Комментарий к Эпизод 4: На игле

От Никиты:

Чем вдохновлялся:

Заключительные моменты - Civil Twilight - Letters From The Sky

========== Эпизод 5: Ангелы не умирают ==========

Эта весна не принесла с собой ровным счётом ничего. У него всё также дрожали руки, а мысли бились в голове, словно стая запертых птиц. Они разлетались, взмахивая чёрными крыльями, и складывались в три единственных слова: «Рейчел в проявочной».

Рейчел в проявочной. Рейчел в проявочной.

Он высыпал на ладонь пригорок красных, синих и оранжевых пилюль, привычным движением затолкал их поглубже в глотку, чтобы не чувствовать горький привкус лекарств, запил водой и снова склонился над белым листом бумаги. Пилюли растворятся в нём так же, как растворялись сон, мысли и ярость.

Рейчел в проявочной.

Рука дрогнула, чернила смазались, и он яростно выдернул листок из тетради. Скомкал его, разодрал на мелкие кусочки и бросил на пол. Разорванная бумага с тихим шелестом улеглась на паркет, и Нейтан взвыл. Раскрыл нараспашку окно, схватил тряпку, насыпал в ведро порошок и принялся также яростно тереть пол, пока бумага не растворилась, не впиталась в его паркет. Его комната должна была быть стерильно чистой.

Потом он оттирал себя: стоял в ванной, растирая мочалкой кожу до крови, до ран, до маленьких красных язв. Он плакал, стоя под струями душа, а мысли всё бились и бились в голове: «Рейчел в проявочной». Он написал это на запотевшем стекле в ванной и стёр, затем написал снова и так до тех пор, пока его не отпустило.