Кларсфельды не нравились ни одному правительству. В советском лагере их не любили за то, что они выступали против антисемитизма в социалистических государствах. В третьем мире их ненавидели за то, что они находили бывших эсэсовцев на службе арабским и латиноамериканским лидерам.

В нескольких странах Беату арестовывали, например в Сирии, где она требовала от правительства Хафеза Асада выдать укрывшихся в стране нацистских преступников, но никому не удалось ее запугать.

– Я боюсь только одного – не достичь поставленной цели, – говорила она. – У меня есть только детские, обычные страхи. Я скорее побоюсь зайти в темную кладовую, чем быть захваченной сирийской армией.

В июне 1971 года мюнхенская прокуратура, занимавшаяся делом хауптштурмфюрера СС Клауса Барби, который в войну руководил нацистской службой безопасности в оккупированном французском городе Лионе, решила прекратить его поиски, поскольку установить его местопребывание невозможно. И тогда Кларсфельды сами стали искать бывшего начальника лионского гестапо. И нашли.

Кларсфельдам понадобилось больше десяти лет, чтобы посадить Барби в ту тюрьму, которую он когда-то использовал как пыточную камеру. Им пришлось самим искать доказательства вины Клауса Барби. Сама по себе служба в гестапо – недостаточное основание для приговора.

Много лет назад в Париже я пришел к Сержу и Беате в их квартиру, забитую папками с документами, и услышал всю эту историю.

28 января 1972 года Беата Кларсфельд приехала в Боливию и стала доказывать, что Клаус Альтман на самом деле Клаус Барби. Власти попросили ее немедленно покинуть страну. И еще одиннадцать лет Барби оставался на свободе! Хотя даже заместитель министра юстиции Боливии признался в личном разговоре:

– Все знают, что Клаус Альтман и есть Клаус Барби.

И тогда у Кларсфельдов возникла мысль похитить Клауса Барби, вывести из Боливии и передать правосудию. Помочь им взялся знаменитый в ту пору человек – известный деятель левого движения и идеолог партизанской войны Режи Дебре.

С ним я тоже встречался в Париже.

Не так-то просто попасть в Елисейский дворец – резиденцию президента Французской Республики, даже если тебя ждут и ты пришел к точно назначенному времени. Пришлось томиться на небольшом крылечке в окружении полицейских, пока дежурные за запертой дверью выясняли то, что им положено знать. Потом мне выдали карточку «Посетитель Елисейского дворца» – взамен паспорта, который первым делом отобрали.

Охранник по внутреннему дворику провел к подъезду, на втором этаже передал – с рук на руки – местному дежурному. Тот проводил в приемную – небольшую комнату без окон, с деревянной вешалкой. Не успел скинуть плащ, секретарь распахнула дверь, и я, от волнения едва не растеряв все свое хозяйство – магнитофон, фотоаппарат, блокнот, ручки, – оказался лицом к лицу с человеком, чье имя, окруженное героическим ореолом, известно мне было еще с юности.

Вышколенные секретари закрыли двери. На меня, чуткого к слову, произвело впечатление изящное строение его фраз, остроумных и резких, но часто уклончивых, выдающих в нем опытного полемиста. А как красноречивы были его жесты! Их элегантность напоминала о том, что мой собеседник не только, что называется, из хорошей семьи, но и получил образование в одном из лучших учебных заведений Парижа.

В наглухо закупоренном кабинете с зашторенными окнами было жарко, но попыхивавший сигарой хозяин, надо полагать, чувствовал себя превосходно. От пронизывающего взгляда его голубых глаз временами становилось не по себе. Он, без сомнения, обладал умением разбираться в людях. Умением, приобретаемым в ситуациях драматических. Например, за решеткой, где хозяин кабинета, советник тогдашнего президента Франции, известный деятель левого движения, идеолог партизанской войны Режи Дебре провел три года.

Молодым человеком он выступал против попыток Франции силой оружия удержать колониальный режим в Алжире. В 1961 году Режи Дебре прилетел на Кубу и предложил революционному правительству Фиделя Кастро свои услуги в качестве учителя. Кубинцы радовались каждому человеку, который хотел им помогать. Острый ум и готовность служить революции привлекли к нему внимание Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевары.

В марте 1967 года Режи Дебре последовал за Че Геварой, который с небольшим отрядом отправился в Боливию поднимать там народ на восстание. Партизанил французский философ недолго. 20 апреля Дебре схватили боливийские солдаты, брошенные на поиски профессионального революционера. 7 октября 1967 года партизанский отряд Че Гевары был разгромлен боливийскими рейнджерами, которыми руководили агенты ЦРУ. Че Гевару убили, а труп выставили напоказ.

На суде Режи Дебре вел себя достойно. Приговор – тридцать лет тюрьмы – выслушал мужественно. Но ему повезло. Правящий режим в Боливии был свергнут. Новое правительство освободило его из застенков, а президент Чили социалист Сальвадор Альенде предоставил Дебре политическое убежище.

И вот тогда, в 1972 году, Кларсфельды и Режи Дебре решили похитить нацистского преступника Клауса Барби и доставить его в Чили, где к власти пришло правительство Альенде. Рассчитывали на его поддержку.

Они зафрахтовали небольшой самолет. Но план не осуществился. В марте 1973 года Барби внезапно был арестован боливийскими властями – на время рассмотрения его дела в верховном суде. А когда через несколько месяцев, в октябре семьдесят третьего, его выпустили, было уже поздно: в результате военного переворота власть в Чили перешла к генералу Аугусто Пиночету.

Местонахождение Барби было известно французским властям с 1963 года, но пока делом не занялись Кларсфельды, Париж ровным счетом ничего не сделал для того, чтобы привлечь к ответственности бывшего гестаповца. Во Франции не хотели устраивать процесс над Барби, который уничтожал участников французского Сопротивления и отправлял евреев в концлагеря. Но в 1981 году президентом Франции был избран социалист Франсуа Миттеран. Одним из его советников стал Режи Дебре. Он занял кабинет в Елисейском дворце и убедил президента добиться выдачи Клауса Барби.

Тем не менее Кларсфельдам пришлось самим искать доказательства вины Клауса Барби. И они нашли свидетелей его преступлений, тех, кто был арестован лионским гестапо, кого там пытали. Они отыскали подписанные Барби документы. Например, такие:

«Сегодня на рассвете ликвидирован еврейский приют «Детская колония» в Изье. Всего был взят под стражу сорок один ребенок в возрасте от трех до тринадцати лет».

Приют устроили на заброшенной ферме в Изье. Разобравшись, кто там скрывается, сосед позвонил в гестапо. В апреле 1944 года гестаповцы приехали и забрали всех детей и пятерых взрослых, которые о них заботились. Все дети погибли – в основном в газовых камерах Аушвица (Освенцим).

Серж и Беата Кларсфельды сумели восстановить историю приюта и каждого ребенка, собрали их фотографии и письма родным. Так они создали памятник убитым детям и одновременно – обвинительное заключение по делу начальника лионского гестапо Клауса Барби. Из всех, кто был в Изье, выжила одна медсестра. Ее не оказалось на месте, когда гестаповцы, отправленные Клаусом Барби, ворвались в приют. Она будет свидетельствовать на процессе…

Пока Серж и Беата вытаскивали из нор немцев, французам это в основном нравилось, но симпатии к Кларсфельдам поубавилось, когда супруги занялись разоблачением французских военных преступников.

– До настоящего времени мы занимались только немецкими нацистами, – говорил Серж Кларсфельд, когда мы встретились с ним в Париже в 1987 году. – Мы считаем, что эта немецкая глава в основном закрыта. Теперь мы хотим добиться правосудия в отношении тех представителей французских властей, которые до сих пор не понесли никакого наказания.

В Париже все послевоенные десятилетия утверждали, что не сохранилась картотека французских евреев, которую составили немцы и французские коллаборационисты в сороковом году. В нее были включены 149 734 человека. На основании этих списков проводилось «очищение» Франции от евреев.