Он стучал кулаками по разделяющей наши номера стенке и кричал:

– Я больше не выдержу!

Потом добавил умоляюще:

– Зайди, пожалуйста, ко мне в номер, просто побудь со мной.

В душе я сочувствовала ему и пыталась успокоить:

– Будь благоразумен, Гарри, я не смогу сделать тебя счастливым.

Он плакал, кричал, угрожал, что застрелится».

Отвергнут был и знаменитый кинорежиссер, у которого она снималась. И он тоже пытался покончить с собой.

Первый интимный опыт оказался неудачным, но, возможно, стал моделью будущих отношений. В постели Лени Рифеншталь явно предпочитала грубость и напор:

«Зазвучала граммофонная пластинка с мелодией танго. Без всякого сопротивления я, словно загипнотизированная, прошла с ним в танце несколько шагов. Мои мечты и страстные желания исполнились.

Вдруг Отто высоко поднял меня и бережно положил на кушетку. Ощущение счастья как ветром сдуло. Отто сорвал с меня одежду и быстро овладел мной. Я не ощущала ничего, кроме боли и разочарования. Он бросил мне полотенце и показал на дверь в ванную:

– Ты можешь там умыться.

Когда я вернулась в комнату, Отто сунул мне в руку двадцатидолларовую бумажку – целое состояние по тем временам:

– На случай, если забеременеешь.

Я разорвала купюру и бросила обрывки на пол.

– Ты – чудовище! – закричала я».

Тем не менее роман продолжился, пока Лени не потеряла интерес к своему первому любовнику:

«Отто не хотел верить, что наши отношения окончены, и ежедневно посылал письма и цветы. Однажды он появился перед моей дверью и попросил разрешения войти. Никогда бы не подумала, что Отто будет так за меня бороться. Чтобы не оказаться снова в его власти, я решила не открывать дверь. Слыша мои рыдания, он не уходил и умолял мягким, соблазнительным голосом: «Лени, впусти меня…»

Лени Рифеншталь была поклонницей экстремального спорта. Ей нравились альпинизм, горные лыжи, подводное плавание. После травмы она перестала танцевать и выбрала карьеру актрисы. Ее спортивные возможности – находка для режиссеров. Во время съемок в горах героиню должна была засыпать лавина. Все эти сцены Рифеншталь играла сама, никаких дублеров.

Стоит ли удивляться, что ее первый счастливый роман начался с человеком, который лучше всех катался на горных лыжах:

«Шнеебергер был на семь лет старше меня, но охотно уступил мне лидерство. В нашем союзе он играл пассивную роль, а я активную – получалось очень гармонично…»

Но и роману с человеком, которого за горнолыжный талант именовали Снежной Блохой, тоже пришел конец. Это был чуть ли не единственный мужчина, который ее оставил. Но она быстро утешилась. Она вообще никогда не страдала слишком долго. В мужчинах недостатка не было. Кого выбрать – вот вопрос. Популярный драматург наставлял юную Лени, мечтавшую заниматься танцем:

– Крошка фройляйн Лени Рифеншталь, вы кажетесь мне очень наивной. Вам нужен меценат, без него вы никогда ничего не достигнете. Никогда!

Драматург оказался прав. Лени Рифеншталь понадобился меценат. Но она выбрала не просто богатого и влиятельного человека. Она предпочла хозяина страны, не размениваясь даже на его ближайших соратников.

Ее упрямо добивался министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс. Пригласил в свою служебную квартиру. Министр немного поговорил с ней о кино и перешел к главному, ради чего позвал ее к себе. Геббельс сказал:

– Вы необычная женщина, и знайте, что я не перестану бороться за вас.

«Он сделал самую большую ошибку, какую только может сделать мужчина в подобной ситуации: схватил меня за грудь и попытался силой привлечь к себе. Я вырвалась. Он – за мной. Прижал к стене и попытался поцеловать. Мне удалось нажать спиной кнопку звонка. Геббельс отпустил меня еще до того, как вошел слуга. Выйдя из квартиры, я знала, что министр теперь окончательно стал моим врагом».

Геббельс, однако, не терял надежды. Он прислал Лени Рифеншталь приглашение посмотреть «Мадам Баттерфляй» в Берлинской опере. Министр занимал главную ложу.

«Он предложил мне место рядом с ним с правой стороны. Его супруга сидела с итальянским послом Черрутти позади нас. Слева – его адъютант принц Фридрих Кристиан фон Шаумбург-Липпе. Нас сфотографировали, и снимок появился во многих газетах.

Когда театр погрузился во тьму, а оркестр заиграл увертюру, я со страхом почувствовала, как рука Геббельса скользнула мне под платье. Он дотронулся до моего колена, потом бедра и поднялся выше. Возмущенная, я схватила его руку и хотела ее расцарапать, но не смогла, как так мешал шелк платья.

Во время антракта я пересела к Магде Геббельс, которая доверительно сообщила мне, что опять ждет ребенка. Она простодушно рассказывала, сколько усилий прилагает, чтобы выглядеть достойно рядом со своим мужем, которого постоянно окружают красивые актрисы. По всей Германии ходили сплетни о любовных похождениях Геббельса. Бедная Магда, подумала я, она и не знает, что вышла замуж за дьявола».

Лени уверенно отвергла Йозефа Геббельса, на что не решались многие другие немецкие актрисы, понимая, что их карьера зависит от этого человека. Лени отказала Геббельсу, который руководил всем немецким кино, зная, что у нее есть ухажер повыше – сам фюрер.

Что же в реальности происходило между ними?

Гитлер приезжал к Лени Рифеншталь домой. В Германии не было другой женщины, которую бы фюрер навещал в приватной обстановке (Ева Браун жила в резиденции Гитлера). Лени попросила разжечь камин. Домработница принесла салаты, хлеб, фрукты и свежеиспеченный пирог – яблочный штрудель Гитлер обожал с детства. Себе Лени попросила бокал вина, Гитлер ограничился минеральной водой.

Когда они остались одни, фюрер стал говорить ей комплименты:

– Вы знаете, с какой радостью я бываю в вашем обществе, но, к сожалению, мои обязанности не позволяют мне делать это чаще. Впрочем, я не знаю ни одной женщины, которая трудилась бы столь целеустремленно и была столь же одержима своей работой, как вы. Точно так же и я полностью подчинен своей цели.

– А ваша личная жизнь?

– Я отказался от личной жизни, когда решил стать политиком. Я люблю видеть в своем окружении красивых женщин. Но я не принадлежу к тому типу мужчин, что получают радость от непродолжительных авантюр. Если уж я загорелся, то чувства мои глубоки и страстны. Но как совместить это с моим долгом по отношению к Германии? Мне пришлось бы разочаровать любую женщину, как бы сильно я ее ни любил.

Гитлер стал рассказывать о женщинах, которых он любил:

– Мои любовные приключения в большинстве случаев оказывались несчастливыми. Женщины, которых я любил, либо были несвободными, либо непременно хотели выйти за меня замуж… Впрочем, для брака я абсолютно непригоден, так как не смог бы хранить верность. Отлично понимаю тех великих людей, которые заводят любовниц.

Между ними так ничего и не произошло. Но не по вине Лени Рифеншталь. Ее возбуждала эманация власти, исходившая от диктатора. Это Гитлер испугался. Он чувствовал в Рифеншталь сильный характер крайне амбициозной женщины. Таких женщин он побаивался и разыгрывал роль человека, вынужденного подавлять свою страсть во имя великой идеи. Он делал вид, что готов заняться любовью, но буквально в последний момент отступал. Он говорил, что Германия – его единственная невеста, которой он будет хранить верность:

– Счастье некоторых государственных деятелей, что они не были женаты: иначе произошла бы катастрофа. В одном жена никогда не поймет мужа: когда в браке он не сможет уделять ей столько времени, сколько она требует. Но долг и обязанности властвуют над мужчиной, и бывают моменты, когда он действительно вынужден сказать: какое мне дело до жены, какое мне дело до ребенка! В 1932 году я вообще лишь несколько дней провел дома. Но и тогда я не был себе хозяином… Жена встречала бы меня упреком: «А как же я?» У меня было бы угрюмое, помятое лицо или я бы перестал выполнять супружеские обязанности. Поэтому лучше не жениться. Гораздо разумнее иметь возлюбленную. Никаких тягот, и все воспринимается как подарок. Разумеется, это относится только к великим людям…