- Враньё! – кричит Хенрик, отпихивая от себя Тарьея. Он даже не смотрит на него, продолжая метаться по комнате, как угорелый. Растерянно размахивает руками, а в груди разгорается удушливый пожар. Холм медленно распадается на куски, как разрушенный пазл. Засыхает в немом горе, жадно глотая последние остатки воздуха. Хенрику кажется, что он умирает. - Если бы ты не хотел этого, ты бы не пускал в свой рот кого попало.

Хенрик смахивает со щеки слёзы, нацепляя на плечи свою джинсовую куртку, и направляется выходу. Он больше не хочет оставаться здесь, в комнате Тарьея, где каждый уголок пропитан его запахом. В последний момент замирает у двери и поворачивается к Сандвику, который неподвижно сидит на полу, обхватив голову руками. До Холма доносятся его сдавленные всхлипы и клокочущее дыхание, и он, скрипя зубами, возвращается к нему. Не может уйти без объяснений. Не может бросить своего мальчика одного. Маленького разбитого мальчика с одиночеством в глазах, который стал для него светлой надеждой, спасательным кругом, смыслом жизни. Нельзя одним глупым поступком перечеркнуть то, к чему они так долго шли. Они прошли немало испытаний, но завоевали право на любовь. Настоящую любовь – жертвенную, кипучую, необоримую. Тарьей оступился, провалился с треском, но даже ноющая злость Хенрика не может омрачить его чувств к нему. Он часто разочаровывался в людях, но так и не научился отпускать. Сандвика не сможет отпустить никогда. А сможет ли простить?

- Почему ты с нами так поступаешь? – Хенрик опускается на пол рядом с Тарьеем и берёт его за руку. Прикосновения отгоревшие, равнодушные. У Сандвика мороз идёт по коже, а в глазах леденеют слёзы. Смотрит на Холма и не верит, что смог его обидеть. Его – такого родного и любимого. Того, кто вытянул из самого дна. Того, кто вернул веру в безмерное счастье. Того, кто вдохнул в него жизнь. Жестокий вопрос Хенрика застаёт врасплох: - Ты всё ещё его любишь, да?

- Я запутался, Хенке, - Тарьей не скрывает слёз и обессилено трясёт руку Хенрика, ища в глазах проблески понимания. Холод и разочарование. Сандвику кажется, что Хенрик смотрит на него с отвращением. Заслужил. Предавать близких способен только гнилой и бессердечный ублюдок, у которого в душе пепелище засохшей боли и обид. Тарьей вымаливает сквозь слёзы и тянется к родным рукам: - Не уходи, я не хочу тебя потерять.

- Ты сам во всём виноват, - Хенрик резко одумывается и поднимается на ноги, бросая короткий взгляд на Тарьея. Глотает докучные слёзы и бредёт, как серая тень, к двери. Закрывает глаза на сбитое дыхание и грохочущее в груди сердце, заявляя на пороге с решительным видом: - Я не собираюсь это терпеть.

========== Глава 12. Заставлять любить - это грех ==========

Комментарий к Глава 12. Заставлять любить - это грех

Боже, мне всё ещё не верится, что прошло целых семь месяцев с момента публикации последней главы. Мне пиздец как стыдно, правда, прямо до крика. Не хочется вываливать на вас груз всех моих проблем, из-за которых написание главы откладывалось в дальний ящик. Всё, слава Богу, позади, и я снова вся в трудах и в творчестве. Тринадцатую главу (она будет последней) ожидайте на следующей неделе. Спасибо всем, кто дождался, я вас люблю❤

_____________________________________________________

Как всегда, музыка для главы:

Горький — Рви

Гансэлло — Хорошо

_____________________________________________________

Спойлеры к 13 главе у меня в группе https://vk.com/rainy_hurt_fanfiction

Близкие уходят, хлопнув дверью прямо у нас перед носом, не оттого, что мы допустили чудовищную ошибку. Нет, они готовы разделить наши провалы и унижения, чтобы уберечь нас от страданий и глубокого одиночества. Они бросают нас тогда, когда мы причиняем жгучую боль, с которой невыносимо справиться. Нагло плюём в душу. Раздираем сердце на мелкие лоскутки. Подло вытираем о них ноги. Смешиваем с грязью их слова и желания. Даже самые близкие люди не станут терпеть предательство, потому что сердце может не выдержать и разорваться. Человек выживет, но его душа выгорит, засохнет, рассыплется угольно-черным пеплом. Превратится в твёрдый гранит, который не сдвинешь, не раздавишь, не пробьёшь. Каменная глыба без чувств.

Человек, которого мы предали и разочаровали, заново учится доверять и любить. Опасаясь обжечься или оступиться. Пытаясь не потерять равновесие и снова не свалиться в пропасть. Потому что это безответственно, противозаконно, смертельно опасно. Незажившие раны колют жёстче, больнее, сокрушительнее. Заставлять сломленного человека любить — это страшный грех. Грех, расплата за который сравнима с потерей самого себя, с потерей смысла жизни. Те, кто любят по-настоящему преданно, самоотверженно и чутко, возвращаются к нам без разрешения, без объяснений, без претензий. Потому что другого пути нет, потому что от любви не уйдёшь, потому что жизнь расставляет всё на свои места.

Утро непривычно ясное и безветренное, будто силы природы принуждают Тарьея опомниться и остаться. Он прячет голову от солнца под любимой красной бейсболкой и вяло запихивает в багажник своего старенького автомобиля сумку. Сандвик чувствует себя точно так же, как два месяца назад, когда приехал в Осло без денег, без вещей и без надежд. Выпоротый жизнью беглец, который пытался убежать от проблем, но бежал от самого себя. Проблемы настигли его, сваливаясь на плечи бетонным плитой, стирая спину каменным градом. Он упрямо карабкался, почти достигнув берега, но собственная глупость утопила его. Казалось бы, берег так близко, на расстоянии вытянутой руки, но Тарьею уже не выбраться. Без Хенрика невозможно.

Тарьей никогда не признается в этом, но он до сих пор ждёт его звонка. Он, как помешанный, не выпускал телефон из рук две недели, вздрагивая от каждого звонка. Но Хенрик так и не позвонил. Ни звонка, ни сообщения, ни единой строчки. Только натянутое колючей проволокой молчание, отравляющее душу и сознание. Сандвик пытался звонить, писать, но его открыто игнорировали. Обеспокоенные Марлон и Лиза тоже пытались связаться с Хенриком, потому что никак не могли привести в чувства Тарьея. Он отказывался есть и пить, закрываясь в комнате на ключ, и не хотел никого видеть. Карл переживал больше всех, потому что Хенрик перестал появляться на работе. Два человека, которые полюбили друг друга так безумно и отчаянно, в одно мгновение утратили смысл жизни. Глухая депрессия затянула Сандвика в свои лапы, но, к огромному удивлению остальных, он самостоятельно нашёл из неё выход.

Два дня назад Тарьей впервые за две недели вышел из комнаты и даже принял душ. Не обмолвившись с соседями и словом, взял свой рюкзак и куда-то ушёл. Никто не стал его расспрашивать и останавливать, потому что в этом не было никакого смысла. Марлон знал, что Сандвик не настолько глупый, чтобы покончить жизнь самоубийством. Да, он подавлен, разбит, измучен, но не больной на всю голову. В тот день Карл и Марлон были вынуждены пойти на работу, а Лиза осталась в доме одна — ждать. Время тянулось выжженной резиной, и Тарьей вернулся домой только под вечер. С ожившим взглядом, но без хороших новостей. Во-первых, он почему-то состриг свои пшеничные кудряшки. Во-вторых, он решил вернуться домой, в Берген.

Внезапный отъезд Сандвика стал ударом для друзей, но Лизу его решение огорчило больше всех, укололо в самое сердце. Потому что за два месяца они стали буквально неразлучными друзьями, которые рассказывают друг другу всё — вплоть до того, какого цвета трусы подарить своему парню. Тарьей не поддался на уговоры подруги, и ей не оставалось ничего другого, кроме как смириться. Но она не смирилась. Царапала Сандвика своими красными глазами и всхлипывала без остановки, как обиженный ребёнок. Тарьей грустил молчаливо, но не проронил ни единой слезинки. Последний раз он плакал, когда ушёл Хенрик. Потому что увидел в его глазах то, чего там раньше никогда не было, — лютое презрение, граничащее с отвращением. Тогда Тарьей почувствовал себя огромным куском дерьма и возненавидел себя по-настоящему.