- Близнецы, - послушно повторил он.

- А посередине – Рак.

- Очень мило, - сказал Шерлок.

Через мгновение Джон снова устроился на траве.

- Однажды ночью, пока тебя… не было, - тихо сказал он, - я вышел на крышу и смотрел на звёзды. Притворялся, что ты тоже где-то смотришь на них.

Шерлок ничего не ответил. Редко было что ответить, когда Джон говорил о тех днях. И он не думал, что его мужу хотелось бы услышать о хижине в Сибири, в которой он чуть не умер.

Джон, кажется, решил, что на сегодня Шерлок узнал достаточно, так что он отложил бинокль в сторону. Он широко улыбнулся Шерлоку, и у детектива не осталось выбора кроме как обхватить Джона обеими руками и притянуть его ближе.

Наблюдение за звёздами – достаточно скромное развлечение, но заниматься любовью под звёздами очень даже неплохо.

3

Шерлок провёл рукой по лицу.

- Посмотри, во что ты меня превратил, Джон. В сентиментального старого дурака.

Он вернулся к коробке. Коллекция фотографий из их путешествий. Он быстро пролистал их. Джон у Эйфелевой башни. Джон притворяется, что держит Пизанскую башню. Иногда они просили проходящих мимо сфотографировать их вместе, как фотография, на которой они оба сидят на Испанской лестнице.

Отдельно лежали фотографии, которые никто не видел, когда Джон (это всегда был Джон) гордо показывал фотографии с отпуска. Его любимой из них была та, на которой он умудрился запечатлеть их обоих, обнаженными и широко улыбающимися, втиснувшимися на койку на Восточном Экспрессе в их медовый месяц.

Все фотографии, кроме двух, отправились в огонь.

Предсказания из печенек с их первой ночи.

Поминальная речь, которую Джон написал для него и так и не произнёс.

Вырезки из газет.

- А, твоё любимое, Джон. “Убеждённый холостяк Джон Уотсон”, – усмехнулся Шерлок.

Всё это тоже сгорело.

Он немного поколебался над прядью бледно-коричневых/светлых волос, и в итоге положил ее в конверт.

Побитый металлический термос для чая не сгорел, конечно же, но Шерлок наблюдал, как он превращался в почерневший, неузнаваемый кусок металла.

Он не выбросил пожелтевший хрупкий рисунок маленького мальчика. Вместо этого он убрал его в конверт, к пряди волос. Достав из кармана ручку, аккуратными печатными буквами он написал на конверте:

ПОХОРОНИТЬ ВМЕСТЕ С ШЕРЛОКОМ ХОЛМСОМ

Это напомнило ему о том, что он собирался упомянуть раньше. Он чуть засмеялся.

- О, Джон, а ты видел выражения их лиц, когда они узнали, что моя скрипка будет похоронена с тобой?

В основном это были шок и ужас.

- Но, мистер Холмс, - сказал один из скорбящих, - разве правильно лишать мир такого сокровища?

Шерлок лишь холодно посмотрел на него, приподняв бровь.

- Разве я когда-либо хоть чем-то дал повод думать, что меня волнует мир?

Он мог бы сказать и больше. Мог бы сказать, что больше никогда не будет играть, разве только если бы смог как-то сыграть для Джона. Или что он эгоистично не хотел, чтобы кто-то ещё играл на этой скрипке. Или чтобы кто-то ещё её слушал. Джон отлично заботился о его скрипке раньше, и он продолжит это делать.

Это всё было так глупо, он это прекрасно знал. Глупо и сентиментально. Особенно для человека, который когда-то думал, что смерть значит всего лишь то, что тебя забирают в комнату чтобы сжечь, и это в общем-то всё.

- Это всё твоя вина, Джон, - пробормотал он.

Он допил остывший чай и снова посмотрел вверх.

4

В свою последнюю ночь в Сибири он смотрел сквозь разбитое окно на звёзды, думая о Джоне. Он свернулся калачиком в отдельно стоящей деревянной хижине, отлично зная, что если спасательная группа, отправленная Майкрофтом, не прибудет очень скоро, пневмония победит, и всё, что они привезут в Лондон, это его тело.

Он был так близок к тому, чтобы завершить миссию, положить конец организации Мориарти, вернуться домой. Но сейчас в его теле бушевала лихорадка, лёгкие едва функционировали. Он умирал, и в его смерти не будет никакого триумфа. Никакого смысла.

Во время последнего телефонного разговора, прежде чем батарея разрядилась, он умолял Майкрофта никому не говорить правды. Позволить миру думать, позволить Джону думать, что он правда умер тогда на тротуаре. Джону было бы слишком больно, узнай он, что это не так.

Глядя в окно, он размышлял, отличается ли это небо от того, на которое мог бы сейчас смотреть Джон. Он не знал, но надеялся, что нет.

Внезапный приступ кашля охватил его, когда он попытался сильнее закутать своё дрожащее, вспотевшее тело в кучу грязных одеял.

Единственным утешением было то, что Майкрофт будет чувствовать вину, когда получит его труп.

Шерлок не думал, что сможет продержаться дольше. Если бы не очень слабая надежда увидеть Джона снова, он вряд ли бы даже стал пытаться.

5

Теперь коробка была пуста.

Из всех своих сокровищ он решил сохранить лишь четыре - рисунок, прядь волос Джона и его любимую фотографию с их свадьбы. И, после недолгих размышлений, фотографию с Восточного Экспресса.

Эти вещи уйдут вместе с ним.

Было непросто смотреть, как горит его жизнь, но это было правильно. Он рассказал Джону о своём плане, и тот дал добро.

Уже было очень поздно, и он сильно устал. Но он всё равно потратил ещё немного времени, чтобы снова посмотреть на звёзды. Ему совсем не нравилась идея возвращаться в их дом. Внутри коттеджа всё будет напоминать ему о том, что Джона больше нет. Здесь же он почти мог притвориться, что Джон дожидается его в их постели.

- О, Джон, - произнёс он. – Это намного сложнее, чем я ожидал. А я знал, что это будет абсолютно ужасно.

Теперь он был ещё больше убеждён, что не сможет так долго продержаться. Он подумывал ускорить процесс. Было бы несложно, со всеми теми химикатами, которые всё ещё у него имелись. Джон бы не стал его винить.

Впрочем, сейчас ещё оставались некоторые вещи, о которых нужно позаботиться, так что была причина подождать. Что самое важное, издатель хотел, чтобы он написал вступление к новым изданиям всех книг Джона об их расследованиях и жизни. Шерлок очень хотел это сделать, как свою личную дань уважения Джону. Он начнёт утром.

И всё же, одиночество. Он не знал, как долго сможет справляться с этим.

- Ладно, Джон, - наконец сказал он. – Я пойду спать.

Но прежде чем он отвёл взгляд от неба, был удивлён сверкнувшей в ночи падающей звездой.

Шерлок почувствовал искреннюю улыбку на своём лице, впервые с того дня, как Джон умер.

- Спасибо, любимый, - прошептал он.

Он всё ещё улыбался, думая о той падающей звезде, пока раздевался и забирался в кровать, которая теперь была слишком большой. Очень в стиле Джона, сделать для него что-то такое. Это настолько дурацкая мысль, что ему даже стало немного стыдно. Может, он совсем выжил из ума и просто об этом не знал.

Но через мгновение он решил, что это неважно.

Он закутался в одеяло, всё ещё пахнущее как его муж, и устроился для (скорее всего не) сна.

- Спокойной ночи, Джон, - сказал он по привычке.

Ответа не последовало.

Шерлок закрыл глаза и стал вспоминать.

Меня зовут Джаун. Будешь моим другом?

О, приключения, которые у нас должны были быть.

Ирак или Афганистан?

Это… удивительно.

Ты одинок, прямо как я. Хорошо.

Я считаю себя женатым на своей работе.

Ты идиот.

Это когда двое людей, которые друг другу нравятся, хорошо проводят время.

Шерлок, беги!

Никому не хочется, чтобы твой запас смехотворно облегающих роскошных рубашек уменьшался.

Нет другого места, где я хотел бы быть.

В крайнем случае, мы уйдём вместе, хорошо?

Я всегда слышу “ударь меня”, когда ты говоришь, но обычно это подтекст.

У меня нет друзей. Есть лишь один.

Я не могу удержаться от того, чтобы представить другой мир, лучшую реальность, в которой я смогу разделить мою любовь, мою жизнь, моё всё с тобой.